Джеймс Чейз - С/С том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король
Он колебался, затем налил себе еще. Посмотрел на часы: 10.38. Время еще было, сила привычки заставила его подумать о том, что он подаст мадам Грэг на обед. Что можно сделать? Через несколько дней у него будет двести тысяч долларов и он пошлет старуху ко всем чертям.
Он засмеялся, выпил виски упал на пол.
Нет, думал он, она слишком любит поесть. Он будет верным до последней минуты. Он приготовит ей хороший обед. Она любит поджаренное куриное мясо, и он ей его приготовит.
Протянув руку к трубке, он увидел, что провода обрезаны. По нему пробежала ледяная дрожь.
Он поднялся и проковылял к двери. Повернув ручку, он обнаружил, что она заперта.
* * *Сидя в кресле, толстая Амелия была во власти ужасных мыслей. Карин Стернвуд! Она часто раньше бывала с мужем на обедах, устраиваемых в резиденции Стернвудов. На них она часто видела Карин. Боже мой, думала она с отчаянием, почему Криспин выбрал ее в качестве жертвы?
Если узнают правду, для нее это будет конец. Стернвуд будет безжалостным. Он заставит ее покинуть Парадиз-Сити! А это вознаграждение в двести тысяч! Она была уверена, что этот алкоголик Рейнольд предаст.
Она услышала, как открывается дверь. Подняв глаза, она увидела сына.
— У тебя задумчивый вид, мать, — сказал он.
Увидев его, она задрожала, и ее жирные руки сжались в кулаки.
Он сел в кресло, поигрывая кинжальчиком.
— Я убежден, что тебя волнуют те же проблемы, что и меня. Нужно заняться Рейнольдсом. Мне жаль, так как я знаю, что он нужен тебе, но мы не может больше доверять ему, так как его слишком привлекает награда.
Амелия хотела ответить, но не смогла произнести ни слова.
— Не делай такого вида, мать. Позволь мне сделать все самому. Это неприятно, но неприятно и для тебя, и для меня.
Амелия наконец с трудом произнесла:
— Криспин! Что ты хочешь сказать?
Он улыбнулся.
— Я хочу заняться Рейнольдсом. В конце концов, почему бы и нет? Он старый алкошлир, и ты единственная, кто о нем пожалеет.
Амелия с ужасом смотрела на сына.
— Ты им займешься?
— Послушай, мать, пожалуйста, не будь идиоткой!
Скрипящий голос сына заставил ее вздрогнуть.
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, говоря это.
Амелия наклонилась вперед, умоляюще сложа руки.
— Криспин, мой мальчик, — сказала она, — я твоя мать, я тебя люблю, умоляю, выслушай меня. Ты прекрасно знаешь, что ты болен. Прошу тебя, обратись к врачу. Доктор Рэзон может тебе помочь. Я уверена! Прошу тебя, доверься ему!
Криспин криво улыбнулся.
— Он еще жив, тот старый дурак? Это он запрятал дядю Мартина. Что будет со мной, если меня упрячут?. Ты об этом подумала? Ты хочешь, чтобы твоего сына, как и дядю, заперли в камере? Позволь мне действовать. Тебе нечего волноваться. А тебе я найду кого-нибудь вместо Рейнольдса. Через несколько дней твоя жизнь потечет как прежде.
Он посмотрел на нее.
— Не говори ничего… Понятно?
В этот момент зазвонил телефон. Криспин нахмурился и снял трубку.
— Мистер Грэг?
— Кто у телефона?
— Клод Кендрик, галерея Кендрика.
Криспин вздрогнул от возбуждения.
— У вас новости? Вы продали мою картину?
— Я по поводу вашего полотна, мистер Грэг, — сказал Кендрик. — Меня посетил полицейский офицер. Он хотел знать, кто нарисовал этот пейзаж.
Криспин насторожился.
— Полиция? Почему она этим интересуется?
— Это удивительно, мистер Грэг, — объяснил Кендрик. — Полиция предполагает, что существует связь между вашим полотном и отвратительными преступлениями маниакального убийцы. Я не знаю почему, но это так. Я им сказал, что не знаю имени художника, но они на меня наседают. Завтра они придут снова, мистер Грэг! Как вы смотрите на то, если я назову имя автора?
Лицо Криспина превратилось в ужасную маску.
— Не говорите обо мне полиции! Когда вы брали мое полотно, вы согласились считать его произведением неизвестного художника. Я требую соблюдать соглашение! Если вы что-либо скажете обо мне полиции, Кендрик, я вас заставлю закрыть лавочку!
Он бросил трубку. Амелия, закрыв глаза и дрожа, слушала.
Полиция!
Глава 8
Предложеное вознаграждение в двести тысяч поставило в комиссариате всех на ноги. Телефоны были блокированы. Длинные очереди людей терпеливо ожидали, когда их допросят. Все инспекторы были мобилизованы на это.
Работая как ненормальный, Лепски, сидя за своим столом, думал о Кэрролл. Он был огорчен тем, что не может быть вместе с ней в ее день рождения. Он был рад, что успел отдать свой подарок до начала этой лавины.
Сведения девяноста процентов добровольных информаторов не представляли никакого интереса. Все они утверждали, что видели высокого блондина в голубом пиджаке и в туфлях «гучи», но не знали, ни кто он, ни где живет. Несколько человек говорили, что это их сосед, высокий блондин подозрительной внешности. Инспекторы записывали имена, но со временем они поняли, что никаких интересных сведений не будет. Полезную деталь сообщил один толстяк, который видел Карин в субботу вечером, делающей «автостоп» на дороге.
— Я уверен, что это была она, — сказал он Якоби. — было примерно четверть восьмого. Я остановился, чтобы взять ее. Но она сделала вид, что не видит меня. Видимо, слишком толст, на ее взгляд.
По мнению Террела, который, сидя за столом, читал рапорты по мере их поступления, это сообщение, по крайней мере, давало возможность предполагать, что Карин нашла водителя по своему вкусу и села в его машину. Случайно она натолкнулась на маниакального убийцу.
Около восемнадцати часов телефоны стали звонить реже и посетители исчезли. Столкнувшись с массой работы, которая должна была занять всю ночь, инспекторы устали. Никто из них не обедал. Они подкреплялись только кофе и сигаретами.
Террел вошел в комнату инспекторов.
— Ладно, ребята, — сказал он, — перерыв на обед. Идите перекусите, но возвращайтесь. Том и ты, Макс, идите первыми.
В кафе, неподалеку от комиссариата, Лепски заказал говядину, Якоби выбрал бифштекс с яйцом.
— Ну и работа, — сказал Лепски с отвращением. — Я обещал Кэрролл праздничный ужин. Хуже нет быть фликом.
— Том, — сказал Якоби, — я подумал об одной вещи. Послушай, мы гонялись за четырьмя голубыми пиджаками. Нашли трех владельцев, у которых есть алиби, ищем четвертый… Так?
— Правильно, — пробурчал Лепски с полным ртом.
— Четвертый пиджак принадлежал Сайросу Грэгу, — продолжал Якоби. — Его жена сказала, что отдала его в Армию спасения, где его никто не видел. Я вот что думаю, А если она соврала?
Держа вилку на весу, Лепски смотрел на него, открыв рот.
— Почему ты так думаешь, черт возьми?
— Есть одна вещь, о которой я не сообщил в рапорте, и сейчас о ней вспомнил. Когда я разговаривал с Левиным об одежде Грэга, он не только сообщил мне нужную информацию, но кое-что рассказал мне о семье Грога, В тот момент меня интересовал только пиджак, но потом, поразмыслив о том, что он мне сказал, я подумал, что мне следовало бы обратить на это внимание.
Лепски продолжал жевать мясо.
— Что он тебе рассказал о семье?
— У них есть сын. По словам Левина, миссис Грэг перенесла всю свою любовь на него, и старый Грэг оказался в одиночестве. Я спросил у Левина, чем занимается сын, но он не знал и к тому же никогда не видел его. — Якоби замолчал и посмотрел на Лепски. — Если я не ошибаюсь, мы тоже о нем ничего не знаем.
— Переходи к делу, Макс, — сказал Лепски, наклонившись вперед. — Ты только что сказал, что миссис Грэг, возможно, соврала.
— А если ее сын был убийцей? А если на нем был пиджак отца, когда он убил Дженни Бендлер? Разве мать не постаралась бы его покрыть?
Лепски закурил сигарету и подумал.
— Может быть, это мысль, Макс, — сказал он наконец. — Во всяком случае, это объясняет исчезновение пиджака. Да, если описание внешности, которое мы имеем, подходит к сыну Грэга, эта мысль очень интересная.
— Неприятно то, — заметил Якоби, — что это связано с миссис Грэг, которая близка с мэром.
Лепски еще подумал, потом поднялся.
— Не говори об этом никому, Макс. Я сам этим займусь.
Якоби вздохнул.
— Я думал, что смогу, может быть, получить вознаграждение, Том..
Лепски удивленно посмотрел на него.
— Ты? Получить вознаграждение? Ты видел когда-нибудь, чтобы флик получал вознаграждение?
— Я просто подумал. — Якоби пожал плечами, — Что поделаешь. Шефу скажем?
— Пока нет. Я кое-что должен сделать. Пошли, нужно возвращаться.
Выходя из кафе, Лепски похлопал по широкой спине Якоби.
Придет время, Макс, и ты станешь великим флипом… как я. — Заметив телефонную кабину, он продолжил: — Пару секунд! Мне нужно позвонить жене. Боже! Она сойдет с ума!
