Оберег от порочной любви - Соболева Лариса Павловна
– Не узнал? – подошла к нему Наташа со скептической ухмылкой.
Была славная девчушка, тихая, обязательная, скромная, но то, что увидел перед собой Леденев, неприятно поразило. Рановато состарилась, вероятно, скорбные морщины у губ и на лбу создают не совсем верное представление. Стояла она нетвердо, пошатывалась, сигарету подносила ко рту неуверенно.
– Узнал, – сказал Глеб. – Как живешь, Наташка?
– Спасибо, плохо. Я преподаватель, а учительствовать в наше время – дрянное дело, безобразно мало платят. Знаешь, какая самая большая проблема у таких, как я? Ходить на дни рождения к богачам. Выкроить можешь максимум пять сотен, да и то отказав себе во многом, а что на эти деньги купишь? Вот и носишься в поисках оригинального подарка, который потом выбросят за ненадобностью.
«М-да, время меняет людей, и не всегда в лучшую сторону», – с неудовольствием отметил про себя Леденев. Вслух спросил, хотя ему не хотелось продолжать диалог:
– А муж?
– Развелась. Так давно, что забыла, была ли замужем. Сожительствую с нашим Лешкой Семеренко. Иногда. Он тоже из породы неудачников, а подавал большие надежды. Все мы подавали...
– Хотелось бы с ним увидеться, ты передай...
– Да он здесь.
– Неужели? Я не заметил.
– А тебе не положено замечать, планеты ходят вокруг светила, а не светило за планетами бегает.
Ух, как выручила Тори, появившись среди курильщиков.
– Что вы так долго? Глеб, тебя заждались.
Ненавязчивая бестактность, явно оскорбившая Наташку. Что ей стоило из вежливости сказать: вас заждались? Неужели Тори не знает, что относиться нужно одинаково чутко ко всем гостям, раз приглашены? Конечно, знает, но за этой, казалось бы, ничего не значащей фразой открылось истинное отношение к подруге детства. Это уловил Глеб, ему, но не ей, почему-то стало неловко. Что-то невнятно буркнув, Наташа зашла в ресторан, а Тори задержала Леденева. Она была не в состоянии сдержать восхищения:
– Какой ты стал... солидный – не подходит, солидные мужчины обязательно с животами и лысиной, как Юрка Брасов. Нет, ты основательный, уверенный. А черты остались острыми, как у мальчишки.
– Наташка неважно выглядит, взвинченная какая-то.
– Злая. Не обращай внимания, она не в духе. Лешка успел накачаться, не получив на это ее разрешения.
– Они живут вместе?
– Встречаются урывками. Ты женат?
– Жених. Скоро сорок лет, а все в женихах хожу.
– Ммм... так ты завидный жених. Признайся, женщины тебя атакуют со всех сторон?
– Не сказал бы.
– Скромничаешь. Да, а как мама?
– Бодрячком. Ехать лечиться отказывается, не хочет отца бросать даже на день, думает, он погибнет без нее.
– Неразумно. Что делать будешь?
– Попробую уговорить. Черт, как раз выдалось время, которое могу посвятить маме, а она ни в какую!
– Ну, идем, идем. Давай встретимся в непринужденной обстановке, а то неудобно перед людьми, позовем всех наших и...
– Юность вспомним?
Тори задумалась лишь на секунду, но и этого хватило, чтоб догадаться: не горит она желанием путешествовать в прошлое, что и подтвердилось.
– Разве нам не о чем поговорить? Я настоящее люблю, а что там за спиной, то ушло безвозвратно.
– Ладно, встретимся. Неделю я еще буду здесь.
Расклеился Лешка. Он вообще последнее время странноватый – будто витает в им же придуманной галактике, которая не состыковывается со средой обитания. И вид у него утомленный, и глаза загнанного зверька – непонятно, что его так угнетает. Обеспокоенный Барсов подсел к нему со своей рюмкой. Реакции нет, застыл, как мамонт в вечной мерзлоте. Налив в его рюмку водки (другие напитки друг не признает), Барсов протянул ему – не видит.
– Леха, – слегка толкнул его Брасов.
– А?
Глаза пустые или, точнее будет сказать, отсутствующие. Что-то творится с Лешкой, наверное, проблемы на работе – они, проклятые, гнут людей, но делиться он не любит, все в себе держит.
– Выпьем? – второй раз протянул рюмку Брасов. – Или ты уже под завязку?
– Да нет... – нехотя взял он рюмку, посмотрел в нее. – За что пьем?
– За Роба, сегодня его день.
Лешка одним глотком выпил водку, к закуске не притронулся. Поглядел на друга. Брасов аккуратно взял двумя пальцами кусок салями, пожевал, наконец, нашел, о чем спросить:
– Как живешь? Давненько не виделись.
– Нормально, – вяло заерзал Лешка.
Не надо быть особо наблюдательным, чтобы заметить в телодвижениях внутренний конфликт и услышать в слове «нормально» безнадежную неудовлетворенность.
– С работой нелады? – не сдавался Брасов. – Слушай, нерешаемых ситуаций не бывает. Хочешь, возьму к себе? Дело для старого друга всегда найдется.
– Спасибо, с работой у меня порядок, недавно оклад повысили. Налей-ка. – Опустошив рюмку, Лешка и на этот раз не закусил. Плохой признак. Вдруг спросил: – Помнишь фильм «Солярис»?
– Нет...
– Да помнишь, помнишь, – возразил Лешка, будто он лучше знает, что и когда смотрел Юрка. – Мы вместе с Робом у Тори смотрели по видаку, он еще прикалывался. Ну, Тарковский снял, режиссер знаменитый... Там клубы океана в иллюминаторы станции долго и нудно показывали... Девку на орбиту запустил герой...
– А, помню. Я ни хрена не понял, еле высидел.
– Вот и я тогда не понял. А суть, Юрка, в том, что океан не где-то там в космосе, он здесь, он в нас, мы в него прячем себя. Что-то в этом роде говорит один из персонажей, но я дурак был, не услышал. А теперь добавлю: нам кажется, что мы себя надежно прячем, а на самом деле мы боимся океана и того, что он хранит. Но однажды – рано или поздно это случится с каждым – он забурлит и покажет нам, кто мы есть.
Плохо дело: Лешка заговаривается. Нет, правда, ему психушка светит в ближайшем времени, если не предпринять мер по спасению. Брасов, искренне уважая друга, не мог не протянуть руку помощи. Он обнял его за плечи, с бодренькой интонацией внушал:
– Брось самокопанием заниматься, Леха. Жизнь стоит того, чтоб не грустить, а пользоваться ее благами. Тебе пора прибегнуть к верному средству реанимации – переменам. Короче, в понедельник приезжай ко мне в офис с документами, оформим тебя управляющим одним из складов, для начала будешь получать на порядок больше.
– А смысл?
– Считаешь, в деньгах нет смысла? – рассмеялся Брасов, однако получилось невесело. – Смысл в их количестве и в том, что они нам дают. Купишь своей Наташке духи «Шанель», авось подобреет. Машину, наконец, купишь...
– Ты не понял, Юрка. Смысла нет ни в чем, если эту самую жизнь начал с дерьма.
– Так, – ударил по краю стола ладонью Брасов, – возражения не принимаются. В понедельник у меня поговорим о смысле, а также о жизни и ее виражах. Придешь? Я спрашиваю, придешь?
Неожиданно Лешка рассмеялся, взялся за шею Брасова – насколько позволили пальцы, притянул и прикоснулся лбом к его лбу.
– А вот возьму и приду, что будешь делать?
– Я слов на ветер не бросаю, – заверил Брасов. – Ну, чего ты муру водишь, Леха? Взрослый мужик, а распустил сопли. У тебя есть друзья, я, например, приходи ко мне, не пожалеешь.
– Точно! – Он действительно оживился, а не притворялся. – Мне не хватает перемен, а для начала, ты прав, надо поменять место работы, себя...
– Себя не надо! – поднял указательный палец Брасов. – Это опасно.
– Ладно, себя не буду. Значит, в понедельник?
– Мне свои люди нужны, а не чужаки, которые норовят облапошить. Хочется доверять, Леха, но доверие вещь коварная, обходится дорого. Да мы с тобой горы свернем, ты только присмотрись, освойся и... К нам Глеб идет. Короче, в понедельник часам к одиннадцати я весь к твоим услугам.
– Забито. Спасибо, Юрка, без тебя я бы не узнал, чего мне не хватает, теперь знаю: перемен.
Леденев поставил стул между ними, сел, положив руки обоим на плечи, улыбаясь, протяжно произнес:
– Лешка, не признал я тебя. Из-за бороды! Но тебе идет, импозантности и мужественности придает. Юрку издалека видно: это он, а не кто-то другой...
