Флакон императора - Александрова Наталья Николаевна
– Оформляем!
Надежда достала карточку, вставила ее в платежное устройство, набрала код.
– Позвольте, – проговорила она, взглянув на чек. – Но вы сказали – десять тысяч, а сняли шестнадцать…
– Ну да, я провела оплату за два месяца, а скидку сделала, как за три! Это же очень выгодно!
– Ой, ну ладно, оплатили и оплатили… – недовольно проворчала Надежда. – Что еще?
– Вот ваш пропуск. – Женщина протянула Надежде пластиковую карточку. – Занятия начнутся через месяц, приходите, не опаздывайте, очень важно, чтобы вы были на первом вводном занятии. И не забудьте сменную одежду.
– Но я думала… – Надежда прикусила язык – вдруг эта неизвестная Фараонова должна быть полностью в курсе, что за занятия тут проводятся. Вот зачем спортивная одежда для изменения своего второго Я? Как бы Муське не навредить.
Надежда вышла во двор и остановилась на солнышке.
Ну, Муська! Еще и шестнадцать тысяч пришлось выложить! Впрочем, Надежда не сомневалась, что деньги Муся ей вернет, а сердилась больше на себя за то, что не умеет вовремя сказать «нет». Хотя погода такая хорошая и место тут интересное… Живешь в городе с самого рождения, а ничего нового и не знаешь…
Вдруг по двору протарахтел большой сверкающий мотоцикл, рыкнул напоследок и остановился рядом с Надеждой.
На мотоцикле восседало существо в кожаных доспехах и черном сверкающем шлеме. Именно существо, поскольку определить возраст и половую принадлежность мотоциклиста было невозможно. Он мог быть кем угодно – мужчиной или женщиной, негром или китайцем, возможно, даже инопланетянином.
И это удивительное существо обратилось к Надежде Николаевне.
– Вы – Елена Петровна Фараонова? – донесся из-под забрала мотоциклетного шлема приглушенный голос.
Надежда не знала, что ответить. Она изумленно и испуганно уставилась на мотоциклиста, словно пытаясь найти в его лице подсказку. Впрочем, как раз лица не было видно, Надежда увидела только собственное отражение в темной зеркальной поверхности шлема. Отражение было смешное и беспомощное – с маленькими ручками и ножками и большой взлохмаченной головой.
– Вы – Елена Петровна Фараонова? – повторил мотоциклист нетерпеливо.
– Да, это я… – робко произнесла Надежда, решив придерживаться легенды.
Раз велено представляться Фараоновой, так и нужно делать. Раз сказала – так и стой на своем, чтобы Муську не подводить.
– Тогда вот это для вас! – Мотоциклист протянул Надежде длинный голубоватый конверт.
Надежда машинально взяла конверт, хотела что-то сказать, что-то спросить, но мотоцикл уже взревел, встал на дыбы и умчался, обдав Надежду облачком выхлопного газа.
Надежда какое-то время удивленно смотрела вслед, думая, не привиделась ли ей эта сцена, но голубой конверт у нее в руке был вполне реальным.
Она внимательно оглядела конверт – на нем не было ни адреса, ни имени, ни штемпеля, ни каких-либо пометок. Обычный голубой конверт. Заклеенный.
Надежда пожала плечами и сунула конверт в сумку.
Он предназначался Елене Фараоновой. Муся эту Фараонову знает – значит, сможет передать ей конверт. А пока нужно идти домой, и так столько времени потратила на чужие дела… А своих-то навалом. В квартире порядок навести, на лоджии с цветами разобраться, пока кот на даче и не сможет помешать. А вечером муж будет звонить…
Войдя в свой подъезд, Надежда открыла почтовый ящик и вытащила все его содержимое – рекламные буклеты, счета и какие-то конверты. В подъезде было слишком темно, и Надежда, не разбирая, сложила все в сумку, чтобы дома разобраться – что-то выкинуть, что-то пустить в дело.
Открыв дверь квартиры, в первый момент Надежда Николаевна удивилась, что ее не встречает Бейсик… но тут же вспомнила, что отвезла кота на дачу к своей маме, и почувствовала легкую печаль. Отношения с котом у нее были непростые, но без него в квартире стало как-то пустовато.
Надежда переобулась в удобные тапочки и прошла на кухню, чтобы разобрать почту.
Большая часть корреспонденции оказалась рекламой и перекочевала напрямую из сумки в мусорное ведро. Причем рекламщики хитрили – они не только опускали в почтовый ящик буклеты и листовки, но некоторые из них клали в конверты и заклеивали, рассчитывая, что, пока человек будет возиться с конвертом, он проникнется серьезностью предложения…
В двух конвертах были рекламные листовки, в третьем оказалось извещение из телефонной компании – нужно было оформить какой-то новый договор. Надежда вскрыла очередной конверт. Из него на стол выпал билет. Билет в Эрмитаж.
Странно…
Надежда взглянула на конверт и поняла, что вместе с почтой вскрыла тот самый конверт, который передал ей таинственный мотоциклист. Конверт, предназначенный для Елены Петровны Фараоновой, которую Надежда ни разу в жизни не видела…
Нехорошо получилось! Она вскрыла чужое письмо. Но раз уж вскрыла…
Надежда еще раз внимательно оглядела содержимое конверта. Кроме билета в Эрмитаж там ничего не было. Никакой записки, никакого имени – ничего. Но осмотрев сам билет, Надежда увидела, что на его обратной стороне от руки написано несколько слов.
Точнее, два слова и несколько цифр: «Септимий Север. 16.30».
– И что бы это значило? – удивленно проговорила Надежда. И тут же смущенно оглянулась.
Когда она разговаривала сама с собой, Бейсик всегда смотрел на нее очень насмешливо. Но кот на даче у мамы, и Надежда может делать в квартире все что пожелает, не опасаясь его ехидного взгляда…
Да, но все же – что за странное письмо?
Надежда Николаевна почувствовала легкое покалывание в корнях волос. Это ощущение появлялось у нее всякий раз, когда она сталкивалась с криминальной загадкой.
А загадка здесь явно была.
Кому понадобилось посылать этой Елене Фараоновой обычный билет в Эрмитаж? Билет стоил совсем недорого, курьерская доставка обошлась наверняка дороже. Если, конечно, тот таинственный мотоциклист был курьером… Так, может, дело не в билете, а в надписи на нем?
Надежда еще раз перечитала ее. «Септимий Север. 16.30».
Что такое Септимий Север? Или точнее – кто такой?
Что-то смутно мелькнуло у Надежды в памяти. Что-то, связанное со школьными уроками истории. К счастью, сейчас существует простое и надежное средство как от склероза, так и от обычной забывчивости – его величество Интернет, который знает все.
Надежда включила ноутбук и набрала в поисковой строке два слова: Септимий Север. Через минуту она уже знала, что Септимий Север был римским императором и правил огромной империей восемнадцать лет – со сто девяносто третьего года по двести одиннадцатый.
Это очень интересно, подумала Надежда, но какое отношение имеет римский император, правивший почти две тысячи лет назад, к нашему городу и в частности к Эрмитажу? Она просмотрела еще несколько материалов, посвященных Септимию Северу. В частности, в одной из статей перечислялись дошедшие до нашего времени скульптурные портреты императора. Один из таких портретов хранился в Мюнхене, в Старой Пинакотеке, еще один – в Лондонской Национальной галерее, и третий… третий – в Государственном Эрмитаже!
Вот оно!
Надежда перешла по очередной ссылке и увидела на экране высеченное из мрамора изображение приятного мужчины с вьющимися волосами и кудрявой бородой. Выражение лица у него было мягкое и задумчивое, так что трудно было поверить, что этот человек разбил несколько армий, покорил дальние провинции и убил нескольких конкурентов, претендовавших на императорский трон…
Ниже было написано, что скульптурный портрет римского императора Септимия Севера находится, как нетрудно догадаться, в отделе античной культуры, конкретно – в зале римской скульптуры, на первом этаже музея. Этот портрет поступил в коллекцию Эрмитажа еще в восемнадцатом веке, когда императрица Екатерина приобрела собрание какого-то знатного, но обедневшего испанского гранда…
– Господи, как давно! – проговорила Надежда и по непонятной ассоциации взглянула на часы.
