Дочь за отца - Владимир Григорьевич Колычев
— Ну он же живой.
— Значит, идет… Приятной такой внешности парень. Вроде бы и нескладный… Или складный? Как может быть сильный мужчина нескладным?
Степан внес этот вопрос в разряд риторических и вернулся к описанию рослого «барбоса». После чего отпустил гражданку, не исключая, что еще обратится к ней за более подробной информацией.
— Ну, что скажете, Валентин Денисович? — спросил он.
— А что я могу сказать? Эти барбосы пистолет и утащили!
Степан усмехнулся: именно это он и думал услышать.
— А почему вы думаете, что они могли забрать пистолет?
— Почему?.. Ну, потому что барбосы!
— Бандиты?
— Ну, может, и бандиты.
— Это вас не удивляет? К вам бандиты каждый день приходят?
— Бандиты?.. Ну нет, не каждый день… То есть зачем им вообще ко мне приходить?
— Я не знаю зачем.
— Не знаете… Развели этих бандитов как собак нерезаных, ходят, на людей кидаются!
— Значит, все-таки проблемы у вас? С бандитами?
— Может, и проблемы…
— И пистолет вы приобрели, чтобы от них защищаться?
— Может, и приобрел!.. Только не было никакого пистолета! Можете обыскать здесь все!
— Обыщем. Обязательно обыщем.
Для начала Степан обыскал Гурского, развернул к себе спиной, заставил поднять руки, ощупал бока, ноги, вроде ничего подозрительного нет. А чуть погодя, уже после того, как Гурских увезла скорая, отправился к следователю — за постановлением на обыск. Если пистолета нет, это не значит, что он никогда не выстрелит.
* * *
Солянка вкусная, бефстроганов тоже ничего, только вот удовольствия никакого. Не очень-то кусок в горло лезет. Зато Катафалк лыбится, пивка себе взял, все у него хорошо, всем он доволен.
— А ведь соседка нас видела, — в раздумье проговорил Кокон.
— Я же говорил, замочить ее надо!
Катафалк целиком заглотил сосиску, еще и полкуска хлеба туда же затолкал. Жует, лыбится, все у него в цвет.
— Ну так не замочили же… Менты сейчас там, может, уже ищут нас.
— Валить из этого гребаного Битова нужно!
— А я тебе о чем? — усмехнулся Кокон.
Он говорил, что нужно сваливать отсюда как можно скорее, но Катафалк уперся. Жрать захотел, кафе на выезде увидел, заставил свернуть.
— И Турману надо сказать, чтобы нас с Гурского снял.
— Это само собой, — кивнул Кокон.
Бригада у них не самая большая, но конкретная, два московских банка под контролем, несколько фирм, даже казино не так давно под себя подмяли. Все на мази у них, только вот у банков проблемы с должниками. Гурский — один из них, взял бабки, а отдавать не хочет, вот и приходится объяснять, что долг — это святое. Да и у казино случаются проблемы с должниками, и не только с ними. В общем, проблемы нужно решать, пока что Кокон с Катафалком справлялись с этим неплохо.
Они расплатились, вышли из кафе, Кокон глянул на свою «Ауди». Машина не новая, но на ходу, ездит быстро, мотор на скаку не глохнет. В общем, без проблем, но, глянув на стоящий рядом новенький «Гелендваген», он уныло вздохнул. Вот это всем тачкам тачка! Черный лак на зимнем солнце загадочно блестит, взгляд завораживает, литые диски отсвечивают, стальной кожух запасного колеса. А сам автомобиль — это что-то с чем-то, формы, стать, мощь, двести десять лошадей в движке. В общем, чистой воды крутяк.
Кокон и не заметил, как ткнулся лбом в боковое стекло, пытаясь заглянуть в салон машины.
— Может, угоним? — то ли в шутку, то ли всерьез спросил Катафалк.
— Я тебе сейчас угоню! — грозно громыхнул чей-то бас.
К машине откуда-то со стороны лесочка за кафе шли мощного телосложения парни в теплых кожаных куртках нараспашку. Четыре «быка», и все как на подбор. Один уже надвигался на Катафалка, собираясь его атаковать.
— Эй, пацаны, все нормально! — крикнул Кокон.
Драка у дороги — как раз то, в чем он сейчас нуждался меньше всего.
— Вы кто такие? — спросил качок с багровым шрамом от глаза к виску.
— А что не так? — колыхнулся Катафалк, расправляя плечи.
Он привык внушать страх своим видом, но меченый не испугался и уверенно ударил ногой. Не останавливаясь ударил, усиливая мощь ноги движением всего тела. А Катафалк не успел принять меры, и нога с лету въехала ему в низ живота.
Катафалк всего лишь слегка согнулся и тут же сдал назад, чтобы не нарваться на добивающий удар. Но меченый и не собирался его больше бить, он выхватил из-под куртки ствол и навел на него.
— Пацаны, да что за дела? — взвыл от возмущения Кокон.
И у него имелся ствол, но ведь он же не собирался его доставать. Зачем, если все вопросы можно решить миром? Они же ничего такого не делали! Ну заглянули в машину, ну ляпнул Катафалк не подумав.
— Дела у тебя на параше!.. Кто такие? — спросил верзила с такой же массивной головой, как у Катафалка. — Почему не знаю?
Борцовская шея, покатые плечи, рукава куртки вот-вот, казалось, лопнут под натиском бицепсов. Меченый держал на прицеле Катафалка, а верзила надвигался на Кокона.
— Так сначала спросить надо!
— Так спрашиваю… — вроде как миролюбиво улыбнулся верзила и коварно ударил Кокону кулаком в лоб.
У того в глазах померкло, он и сам не понял, как удержался на ногах.
— Кто такие, спрашиваю?
— Кокон я!.. Кокон, Катафалк… Турмановские мы!
— Не знаю таких.
— Да знаешь… Не можешь не знать!
Верзила дернулся, нацеливаясь на удар, Кокон отпрянул, собираясь поставить блок, но тревога оказалась ложной. Бандиты засмеялись.
— Тебе сказали, не знаем, значит, не знаем!
— Тачку хотел угнать? — спросил меченый, люто глядя на Катафалка.
— Да пошутил он… Мы тут по делам, должник у нас, «Велес-банк», слышал?
— Не знаю… Ну че стоишь, обыщи ушлепков! — сказал Верзила, обращаясь к стоящему справа от него парню.
— Эй, вы чего, пацаны? — возмущенно мотнул головой Катафалк. — Так дела не делаются!
— Да класть мы на твои дела хотели!
Бугай обыскал Катафалка, вынул у него из-под куртки ствол, передал его меченому, но на этом не остановился. Он развернул его спиной, похлопал по спине, полез под куртку и вытащил тот самый золотой ствол, который Кокон видел сегодня возле трупа.
— Ну ты в натуре! — возмущенно глянув на своего дружка, процедил он.
— Ниччёссе! Золотой, что ли? — спросил Верзила.
— Да нет, позолоченный, — мотнул головой Кокон, еще раз глянув на своего напарника.
Не надо говорить, что ствол паленый, пусть эти идиоты забирают, пусть берут на себя убийство.
— Слушай, а я тебя спрашиваю? — спросил Верзила.
И снова дернулся, как будто собираясь ударить,
