Кошмар на улице с вязом - Андреева Валентина Алексеевна
Наташка, обладающая недюжинным талантом устраивать чужие судьбы, тут же предложила другой вариант: не надо раньше времени бросаться заблудшим бараном – козлом Петуховым. Все, что предусмотрено брачным контрактом, Дашка уже имеет. Просто ко всему этому следует прибавить самого Петухова, оставив «перехватчицу» с носом. Для начала предлагается запечатлеть факты измены Петухова, а там будет видно. Что именно будет видно, подруга рассекретила только мне. Предполагалось отловить любительницу чужого добра где-нибудь на улице. Ковыляя мимо с клюкой в руке и искусственным горбом на спине, кинуть на нее пронизывающий до костей взгляд из-под лохматых бровей и голосом оракула возвестить о грядущих бедах – каре небесной за угон Петухова из семьи. Рецепт спасения прост – пусть вернет этого козла в стойло. После предсказания следует быстренько раствориться в окружающей обстановке любого подошедшего общественного транспорта. Мелкие детали, например, кто из нас с Наташкой будет оракулом и где взять клюку, не обсуждались. Времени не хватило. Тот факт, что в задуманной Натальей операции появилось еще одно осведомленное лицо – я, Дарье не понравился. Наташка поняла это сразу, поэтому и притормозила, свернув в ближайший переулок. Отняв у меня мобильник, включила динамик. С коллегой по работе не церемонилась. Просто рявкнула:
– Ну хватит! Я знаю, что делаю. А твой Петухов теперь и захочет тебе изменить, не изменит. Отбегался! Его похитили.
– И куда вы его спрятали? – растерялась Дарья. – Я что-то плохо понимаю, что ты надумала делать с ним дальше.
– Дальше тебе решать. Либо мы за тобой заедем и покатим в милицию писать соответствующее заявление, либо жди звонка похитителей. Они продиктуют свои условия. Мы предлагаем первый вариант.
– Явку с повинной, что ли? Так это, кажется, называется… Нет, до меня все-таки не доходит. Я-то тут при чем? А-а-а!.. Илью мне сегодня к ужину вообще не ждать! Странно… Он говорил о другом.
– Я поняла, почему от нее мужья уходят, – с тоской процедила Наташка, закрыв мобильник ладонью. – Сдурела от великого ума. Лучше бы она своей гимнастикой занималась, как в детстве. – И снова прижав трубку к уху, рявкнула: – Заткнись!!!
Минут пять, ожесточенно жестикулируя, подруга рассказывала Дарье о недавнем событии, невольными свидетелями которого мы явились. Дашка молчала. То ли выполняла Наташкино требование, то ли валялась в обмороке…
– Алло!!! Дашка! Ты меня слышишь? Что будем делать?
– Слышу… – голос был безжизненным, как у печального автоответчика. – Не надо заявлять в милицию. Меня наверняка арестуют. Вчера Илья заявился пьяный, у нас была безобразная сцена… Мы ссорились. Не следовало мне было лезть на рожон. Он меня чуть не ударил. Приходили соседи… Нервы сдали, и я поклялась его убить. Было стыдно тебе рассказывать. Дай мне время прийти в себя, я подумаю и перезвоню.
Связь прервалась, о чем Наташка не сразу догадалась. С минуту она успокаивала уже отключившуюся Дарью, затем просто алёкала в трубку и наконец безвольно откинулась на своем водительском кресле. Все наши попытки прозвониться к Петуховой тормозились бесстрастным голосом оператора: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети». Номер ее домашнего телефона Наталья записать не догадалась.
2
Домой я заявилась сама не своя. Димка, считая мое состояние результатом чрезмерного раскаяния, ограничился только коротким вступлением к основной теме нотации. Оно уложилось в одну фразу: «У тебя все, не как у людей».
– «А у людей бывает и похуже», – мысленно огрызнулась я, машинально пытаясь повесить сапожки на вешалку. Раза три и безуспешно. Пока сознательно не отследила ход процесса. Все это время старалась не смотреть на мужа, что давалось с трудом. Его крупная фигура была везде. Во всяком случае, мне так казалось. Поэтому не очень удивилась, когда его голос прозвучал из кухни. Я же говорила, он везде.
– Иришка, я тут без тебя котлеты пожарил. Попробуешь, или сразу выкинуть? Честно говоря, мне они что-то не очень… Но есть можно. Ребята заявились, попробовали и отказались. Не очень голодные, иначе бы нос не воротили. Побежали объедать бабулю. Завтра она на дачу возвращается. Кошки заждались. Ну, словом, сама разберешься. А мне еще поработать нужно.
Обсуждая с заглянувшей в гости свекровью все текущие новости, я не стала отвлекаться на посторонние разговоры и упрекать мужа за перевод фарша, смешанного с сырым рисом в качестве заготовки для «ежиков». Просто взяла и побросала готовые котлеты в кипящую воду, от души надеясь, что они не развалятся на составляющие. Легко отделалась. Пословица «век живи – век учись» по отношению ко мне сегодня дала сбой. Хорошо, что Дмитрий Николаевич в свое время не выбрал профессию педагога. Детей жалко. Впрочем, ко всему привыкаешь.
Около одиннадцати, когда я, устав от одиночества вдвоем (дети еще не вернулись, неужели все отъедаются?), почти уговорила себя заснуть пораньше, явилась Наташка. Димка лишь выглянул из комнаты – завяз во всемирной паутине. Кисло поздравив ее с прибытием, тут же закрыл дверь.
– Привет, Ефимов! – заорала Наташка, очень довольная произведенным эффектом.
– Здоровались уже, – напомнил муж из комнаты.
– Лучше меня один раз увидеть, чем сто раз услышать!
– Только не перед сном!
Наташка обиделась и пообещала, что больше мы ее не только не увидим, но и не услышим. В результате обиделся Димка. На то, что его неправильно поняли. Оказывается, он имел в виду, что на Наташку – красу ненаглядную, право слово, не наглядишься – трудно оторваться. А у него срочная работа. И, несмотря на завтрашний выходной день, ему необходимо явиться к руководству с подборкой материала и хорошо выспавшимся.
– У тебя все, не как у людей! – мстительно посочувствовала ему Наташка.
Итог перепалке подводился уже в мирной кухонной обстановке за очень поздним вечерним чаем с моими «ежиками» и не менее поздним раскаянием подруги в том, что она спровоцировала Димку на этом мероприятии присутствовать. Муж, забыв про срочную работу, любезно развлекал нас рассказом о ходе дневной плановой операции по удалению кому-то чего-то наболевшего. Я с трудом подавляла зевоту, тогда как Наташка была явно оживлена. Судя по тому что без конца ерзала на своей табуретке и волновалась за своевременность выполнения Димкиной домашней работы, у нее были не менее интересные новости, но исключительно для моих ушей. Обсудить их нам так и не удалось. От сегодняшней операции Димка плавно перешел к воспоминаниям о том, как когда-то в ходе другой подобной операции треснуло основание у операционного стола. Выручила табуретка с подложкой и его собственное хладнокровие. Несколько минут мы восхищались этим его качеством. Петь дифирамбы табуретке не решились. Ну разве можно ставить знак равенства между ней и Димкиным хладнокровием? Не вовремя разговорившийся муж вознамерился переворошить еще ряд интересных примеров из своей практики, но Наташка не выдержала и засобиралась домой. Рожи, которые она при этом корчила, говорили об одном: миссия невыполнима. Уже на выходе, Наташка, как бы между прочим, отметила:
– Ой, не забыть бы мне в понедельник оформить Петуховой заявление о десятидневном отпуске за свой счет. Эсэмэску прислала. Вроде бы мама у нее приболела. Не знаю, как на это ее начальство посмотрит. – И выразительно уставилась на плафон коридорного светильника.
Мы с Димкой тоже на него посмотрели. При этом я порадовалась, что пару дней назад плафон помыла – с оказией: лампочка перегорела. Не лазить же наверх дважды.
– А что, маме Петуховой следовало согласовать график болезни с ее начальством?
– Да не мешало бы… Ир, напомни мне о Петуховой в воскресенье вечером. И спокойной ночи.
Будет эта ночь спокойная, как же. Все время старалась выкинуть из головы события сегодняшнего вечера, так нате вам – Наташка прямо носом ткнула в воспоминания. И все для того, чтобы я ткнула ее тем же местом туда же, но только в воскресенье. А сегодня будет беззаботно дрыхнуть.
