Русалки Обводного канала - Виктория Лисовская
– Но вы же… – У Александра даже не нашлось слов, но старший по званию перебил его:
– Так, все понятно. – Спицын вернул документы потерпевшему. – Игнатий Степанович, вам придется пройти с нами, написать объяснительную, что вы делали в этот час на набережной Обводного канала и что вас побудило прыгать с моста, – твердо припечатал капитан.
– Но я не прыгал, мне незачем это делать, – заныл Игнатий Степанович.
– Пройдемте-пройдемте, в отделении разберемся, – вежливо подхватил его под белы ручки младший сержант Ильин.
Санкт-Петербург. Октябрь 1893 г. Меблированные комнаты на реке Мойке
На крыльце дома как мраморные статуи застыли две дамы: одна в длинном двубортном плаще и светлой шляпе с огромными полями, почти полностью закрывающими лицо, другая одета попроще, можно даже сказать, бедно, весьма бедно одета – замызганный тулупчик, темный платок, накинутый на плечи. Но она не выглядела как служанка первой дамы, было видно, что обе прибыли вместе, на одинаковых условиях.
Глафира поклонилась в дверях и поинтересовалась целью визита.
– Здесь проживает сыщик Свистунов? – приподняла полы шляпы высокая дама. Та, что в тулупчике, неопределенно хмыкнула носом.
– Да, здесь проживают, вы договаривались о встрече?
– Нет, но я… – начала высокая, но девушка в платочке вдруг резко опустилась на землю, прямо на грязную мостовую, и зарыдала, обращаясь к Глаше:
– Девушка, милая, не гоните нас, пусть твой хозяин примет, очень прошу, Христом Богом молю, – заголосила она, пытаясь ухватить Глафиру за руку.
Та попыталась поднять с земли девушку, и вместе с высокой дамой им удалось это сделать.
– Хорошо-хорошо, не плачьте, Аристарх Венедиктович примет вас, обязательно примет, – отряхивая ее еще больше запачканный тулупчик, приговаривала Глафира. Ей было очень жаль гостью, видно было, у нее что-то серьезное случилось.
– Анфиса, не дури, не позорь нас, – громко зашипела девушке на ухо высокая дама.
Та сразу сникла, опустила глаза в пол.
Глафира обратила внимание, что Анфиса была хоть и бледна и необычайно худа, но весьма миловидна, а если ее хорошо приодеть и причесать, то выглядела бы красавицей, чем разительно отличалась от своей подруги. Та обладала черными, колючими, торчащими во все стороны волосами, которые не могла обуздать даже дорогая шляпка, длинным носом, глазами навыкате и тонкими поджатыми губами.
Постоянно кланяясь, Анфиса во весь голос рыдала, но все же с трудом ее завели в кабинет Аристарха Венедиктовича. Глафира предложила гостям присесть на диванчик и подождать сыщика, который появился вскоре, как сытый кот, облизываясь на ходу.
«Значит, буженину он тоже отыскал. Сыщик же!» – подумала про себя Глаша.
– Дамы, доброе утро. Я Аристарх Венедиктович Свистунов – лучший сыщик Санкт-Петербурга и окрестностей. Что вас привело ко мне? – усаживаясь на мягкое кожаное кресло и благосклонно улыбаясь, спросил хозяин.
«Стоит ему поесть, как настроение улучшается!» – сделала для себя вывод Глафира.
Только увидев детектива, Анфиса снова грохнулась наземь и залилась горючими слезами, чем весьма смутила Аристарха Венедиктовича. От неожиданности его лицо вытянулось, и он топтался возле девушки, не зная, что предпринять в такой ситуации.
Анфиса билась лбом об пол и голосила, моля Свистунова помочь ей, спасти ее, спасти ее деток малолетних. Рядом скакала высокая дама, путаясь в длинной юбке, пыталась поднять с ковра рыдающую подругу.
Свистунов глубоко вздохнул, вытащил из кармана сюртука служебный свисток и со всех сил дунул в него. Оглушающий звук мгновенно отрезвил всю компанию. На секунду наступила долгожданная тишина.
– Дамы, немедленно все успокойтесь, присаживайтесь на диван и наконец-то расскажите, кто вы такие и что вам от меня надобно, – повысил голос Свистунов.
Женщины как по команде шлепнулись на диванчик.
Лицо Анфисы снова скривилось в гримасе горести, но Аристарх Венедиктович покачал головой, насупил брови.
– Если вы снова будете тут юродствовать и выть, аки собаки бешеные, я попрошу вас удалиться! – пригрозил он.
Анфиса мгновенно затихла, спрятала красное заплаканное лицо в темный платок и застыла, боясь даже дышать.
Дама в шляпке вытащила из сумочки металлическую флягу и передала подруге.
– Вот, Фиска, выпей чаек, успокойся, не реви тут! – припечатала она, а потом глухим резким голосом обратилась к сыщику: – Аристарх Венедиктович, простите, ради бога, мою подругу. Анфиса тяжело переживает личную трагедию и не может себя контролировать. Мы вас с трудом нашли, очень хотели бы…
Но Аристарх Венедиктович перебил ее пламенную речь, с неудовольствием разглядывая бедный наряд посетительниц:
– Извините меня, не знаю вас по имени-отчеству, но я вам, к сожалению, помочь не могу, мои услуги стоят весьма дорого, – покосился он на драный тулупчик и грязные сапожки Анфисы. – Ко мне обращаются такие важные люди. И детективной благотворительностью я не занимаюсь, бесплатно не работаю. Извините еще раз и до свидания! – сказал он как припечатал.
Быстро взглянул на тоже замершую на месте Глафиру. Дескать, кого ты в дом привела?
Анфиса при этих словах сделала большой глоток из фляги, скривилась, еще пуще побледнела, прижала руки к груди, затряслась, но удивительно спокойно достала из кармана драного тулупа грязную тряпицу, развязала ее. Господин Свистунов с трудом сдержал возглас удивления – на грязной ладошке девушки лежала красивая брошь, украшенная драгоценными камнями. То, что это были не стекляшки, а драгоценности, было понятно сразу, изумруды и сапфиры, расположенные по краям броши, были столь ослепительны и безупречны, что не поверить в их истинность было невозможно.
– Что это? – с трудом оторвал взгляд от подобного чуда Аристарх Венедиктович.
– Вы не думайте, что мы так… просто так… обращаемся, – шмыгнула носом Анфиса. – Мне Аринка, – кивнула она на высокую даму, – рассказала, что вы дорого за прием берете. – Она сделала еще глоток чая. – Так я… это… эта фамильная брошь у нас в семье из поколение в поколение передавалась… она дорогущая сильно… Чес-слово, дорогущая, – прижала она руки к груди, – я узнавала. Так вот… я ее вам отдам, только помогите в моем деле… – Снова слезы скатились по щеке. – Мне бабка моя, она из благородных была, завещала, что когда прямо беда придет в мой дом, то тогда брошка мне поможет. Брошь ваша за работу, только спасите меня и деток малых, – зарыдала девушка, протягивая сыщику драгоценность.
Двумя пальцами, словно невиданное насекомое, Аристарх Венедиктович принял брошь, вытащил из ящика письменного стола лупу и принялся сосредоточенно разглядывать украшение.
Гостьи застыли на месте, боясь даже дышать.
Через несколько минут, налюбовавшись
