Кровавый круиз - Матс Страндберг
Юбка девицы настолько короткая, что ее почти не заметно, когда она сидит.
– Зачем ей вообще нужен мобильный, если он всегда выключен? – Папа в сердцах кидает телефон на стол. – Это так похоже на сестрицу!
– Успокойся, Мортен, – мягко увещевает мама, – мы же не знаем, почему они опаздывают.
– Вот именно, что мы не знаем. Я считаю, Линда могла бы позвонить, чтобы мы не гадали, куда они подевались. Никакого уважения к нам, черт возьми! – Папа поворачивается к Альбину: – Ты уверен, что у тебя нет номера Лу?
– Нет, я же сказал.
Больно признаваться в этом еще раз. Лу ни разу не звонила с нового номера. Они не разговаривали уже почти год. И писали друг другу всего пару раз с тех пор, как она переехала в Эскильстуну. Он боится, что Лу на него за что-то обиделась, но мама говорит, что, скорее всего, Лу просто занята в школе, ведь ей учеба дается не так легко, как ему. Таким же утешительным тоном она рассказывает, что в школе его дразнят только потому, что завидуют.
Альбин знает правду. Завидовать ему совершенно не за что. Когда он был маленьким, многие считали его милым, но не сейчас. Он самый маленький в классе, а его голос по-прежнему тонкий и звонкий, и он совсем не спортсмен и не успешен в тех вещах, которые делаю мальчиков популярными. Это факт. Так же точно факт то, что Лу не перестала бы писать без причины.
Лу не просто двоюродная сестра. Она была лучшей подругой Альбина, когда жила в Скультуне. Но тетя Линда ни с того ни с сего решила, что им нужно переехать. И у Лу не было выбора, ей пришлось последовать за мамой.
Она могла насмешить его, как никто другой, вместе они часто смеялись взахлеб, иногда Альбину даже становилось страшно, что он уже не сможет остановиться. Именно Лу рассказала ему правду о том, как умерла бабушка. Вместе они плакали, потому что в самоубийстве есть что-то невообразимо печальное, но самое постыдное и тайное было то, что Альбину нравилось плакать вместе с Лу, потому что это было прекрасно. Наконец-то у них с Лу появилась что-то общее, о чем они могли разговаривать, но все же оставалось много такого, о чем Альбин мог только молчать.
– Нет, Стелла, нет. – За спиной Альбина раздается сдержанный мужской голос. – Давай ляжем спать, как только окажемся на корабле. Хорошо, Стелла?
В ответ раздается громкий рев.
– Прекрати сейчас же. Это нехорошо. Стелла! Нет, я сказал! Нет, Стелла, не надо так делать! Пожалуйста, Стелла!
Стелла снова ревет, слышен звон бьющегося стекла. Альбин видит, что папа все больше раздражается, а мама все больше нервничает, потому что понимает, что сейчас папа неизбежно устроит скандал. Альбин наблюдает так хорошо знакомое движение век отца. Смотрит, как вздрагивает его шея, когда он допивает пиво. Его лицо все краснее с каждой минутой.
– Они, наверное, попали в пробку, – говорит мама. – Сейчас как раз все едут с работы.
Неужели она не может просто помолчать? Если папа в таком настроении, успокоить его невозможно. И все попытки могут только сделать еще хуже.
– Надо было за ними заехать, – вздыхает он. – Но тогда по милости Линды опоздали бы все.
Он нервно крутит пивную кружку между ладонями. Голос его стал тише.
– Линда сделает все возможное, чтобы успеть. – Мама смотрит на часы. – Она не допустит, чтобы Лу огорчилась.
Папа только усмехается. Мама больше ничего не говорит, однако ситуация становится напряженной, Альбину даже дышать тяжело. Будь они дома, он ушел бы сейчас в свою комнату. Мальчик уже открывает рот, чтобы сказать, что ему нужно в туалет, как папа отодвигает стул и встает:
– Аббе, будешь еще кока-колу?
Альбин кивает, и папа направляется к бару.
Мама слегка откашливается, словно хочет что-то сказать. Возможно, что-то по поводу вчерашнего вечера. Что папа просто очень устал. У него так много работы, а ей требуется так много помощи, что он совсем не отдыхает. Но Альбин не хочет ничего слушать. Устал — он терпеть не может это слово. Это кодовое название всего сложного и проблемного в их семье. Папа всегда такой, особенно когда они куда-то едут или пытаются развлечься. Он слишком нервничает и всем портит настроение.
Альбин демонстративно достает из висящего на спинке стула рюкзака учебник истории. Открывает главу, по которой на следующей неделе обещали контрольную работу. Хмурит лоб. Старается выглядеть очень занятым, пытаясь погрузиться в тактику «выжженной земли» при отступлении, хоть и знает эту тему почти наизусть.
– Хорошо, что вы проходите эпоху Шведского великодержавия как раз сейчас, когда мы путешествуем по Балтийскому морю, – одобряет мама.
Но Альбин не отвечает. Он абсолютно недосягаем, так он хочет наказать маму. Потому что именно на нее он больше всех сердится. Она могла бы уйти от отца, чтобы им не нужно было жить с ним вместе. Но она не хочет. И Альбин знает, почему. Маме кажется, что папа ей нужен.
Иногда он думает, что лучше бы его не усыновляли. Ему было бы лучше в детском доме во Вьетнаме. Или он мог оказаться где-нибудь в другом месте в этом мире. В совершенно другой семье.
– Смотрите, кого я привел, – слышится голос отца, и Альбин поднимает голову от книги.
Папа держит в руках стакан пива, судя по стекающей по краю пене, он уже из него отпил. Рядом с ним стоит тетя Линда, одетая в дутую куртку розового, словно выплюнутая жвачка, цвета. У нее длинные светлые распущенные волосы. Она наклоняется и обнимает Альбина. Мальчик чувствует прикосновение ее прохладной щеки к лицу.
Но где же Лу?
Альбин видит ее только тогда, когда тетя Линда отходит обнять маму. Он слышит, как мама повторяет свою старую шутку: «Простите, что я сижу», – и Линда смеется, будто слышит это в первый раз. Мир вокруг Лу словно теряет четкость, а ее фигура, наоборот, приобретает контрастность, и Альбин наконец отчетливо видит свою двоюродную сестру.
Это она и не она одновременно. Во всяком случае, это не та Лу, которую Альбин знал. И он не может оторвать от нее глаз. Ресницы Лулу накрашены, отчего глаза кажутся больше и ярче. Ее волосы отросли и слегка потемнели, теперь они напоминают цветом мед. Ноги в облегающих
