Пробудись и Живи - Сергей Южук
Припомнив дорогу, Глеб быстрым шагом направился в сторону дома. Ему навстречу шли люди – мужчины, женщины, старики и дети держали путь по своим самым важным, самым любимым и ненавистным делам, к своим мечтам и страхам, от дома до работы, с рынка до дома, от рождения к смерти. Мимо пробегали ряды печатных и овощных киосков. Нежно грело весеннее солнце. Тучи разошлись и надо головой Глеба, а когда он нащупал в кармане брюк шелестящую купюру, он еще больше приободрился.
– А мужик все-таки молодец! Возместил, так сказать, ущерб! Лишним не будет, не все так плохо. Правда, на новую рубашку не хватит. Интересно, эта отстирается? Тогда можно было бы попить внепланово пивка сегодня вечером!
Уже стал слышен грохот ремонтной техники на аллее, как вдруг Глеб испытал новое потрясение, и уже гораздо более сильное. Когда он пересекал переулок, образованный двумя соседствующими многоэтажками, со спины к нему кто-то подкрался, – судя по тому, что произошло далее, довольно отвратительный субъект, – и, взяв горло в локтевой захват, поволок трепыхающегося, как рыба на крючке Глеба в переулок.
Глеб только и успел разглядеть темно-серый рукав из грубой шершавой ткани. В следующий момент все его инстинкты были направлены на то, чтобы просто дышать. Проковыляв под гнетом чужой воли несколько шагов, Глеб оказался в затененном тупике и, будучи все также со сдавленным горлом, увидел еще одного незнакомца. Он не разглядел его внешности, в глаза только бросилось, что он был побрит на лысо, и от чего-то сразу стало ясно, что он заодно с его мучителем. Только эти обрывки мыслей успели пронестись во встревоженном сознании Глеба, как он получил сокрушительный удар кулаком в живот:
– Что он тебе сказал? Толстяк в кофейне. Говори! – эти слова дошли до Глеба, словно плохой сигнал радиоприемника. Точнее, он четко расслышал каждое слово, но мозг отказывался интерпретировать их как цельное предложение. Мозг Глеба был занят – он качал кровью его сердце. Похитители продолжали пытку.
– Спрашиваю еще раз, – новый удар полетел Глебу в ребро. Глеб, стиснув зубы, хрипел и корчился, – что тебе сказал тот человек в кофейне? – Тут инстинкт самосохранения помог Глебу обрести ясность мышления, и он, преодолевая шок, выдавил из себя:
– Он… он ск… сказал «п-прости, извините… П-прости меня, дружище, за то, что пролил на тебя… к-кофе».
– Все понятно, – только и ухмыльнулся лысый. В следующий миг в его руке блеснул какой-то предмет. Глеб ощутил в плече укол иглы. Затем, поняв, что дело совсем плохо (эх, Вселенная, Вселенная), попытался руками освободиться от захвата, но тщетно. Заметавшись, как зверь в западне, пытаясь причинить хоть какой-то урон своему мучителю, все еще державшему его в захвате, он топтал его стопы, пробовал быть локтем в живот, но, после пятнадцати секунд безуспешных усилий, почувствовал, что сознание покидает его, и обмяк, как будто вырубился перед телевизором после одиннадцатой банки пива.
И только кирпичные стены глухого переулка стали свидетелями Глебовых мучений. Свидетелями того, как после ввода снотворного его перетащили в неприметный синий фургон и увезли в неизвестном направлении. Хотя, если посмотреть на ситуацию шире, кирпичные стены были не единственными наблюдателями сего происшествия. Из неизмеримых глубин вечности за этими жуткими делами еще наблюдала равнодушная, холодная, безразличная Вселенная…
Тусклый свет сознания замерцал в бездне небытия. Глеб с трудом открыл глаза, все еще слепленные страхом. Его движения были скованны, словно он все еще спал, и во сне старался убежать от монстра, но движения вязли, будто в зыбучих песках. Его расфокусированный взгляд камнем упал на пол – он увидел свои запыленные туфли. Вокруг стоял голубой полумрак. Глеб сидел на стуле, и в следующий миг ощутил на запястьях холодную сталь – его руки за спиной были скованы наручниками. Мысли о последних событиях каскадом выстроились в хронологическом порядке: ремонт дороги, пролитый кофе, вспышка гнева, смирение, принятие, нападение, растерянность, страх. Это последнее чувство со всей силой первобытного инстинкта теперь застучало в его висках. Он начал учащенно дышать, быстрым рывком поднял голову и затряс скованными руками в безотчетной попытке освободиться и убежать прочь. Затем он услышал голоса и замер. В эти минуты Глеб был близок к животному состоянию – все его ресурсы и инстинкты были сведены лишь к выживанию. Голоса приближались, но слов было не разобрать. Со скрежетом отворилась старая металлическая дверь, расположенная левее Глеба, и в комнату вошел уже знакомый ему лысый – он его сразу узнал. Следом за ним появился высокий тип с выражением лица как у монстра Франкенштейна. Глеб даже разглядел шрам на шее, не хватало только болтов в висках. Вероятнее всего это был подло напавший со спины похититель.
– Ну что, очнулся? – ухмыльнулся высокий тип со шрамом. Все существо Глеба превратилось в концентрированный комок тревожного ожидания. Жлобы с довольными ухмылками то переглядывались между собой, то обращали блестящие от азарта глаза на связанного пленника. В комнате повисло молчание. Тишину робко содрогали только скрипы стула, на котором сидел Глеб. Тут он не выдержал и волнительно произнес:
– Что… что вам нужно от меня? В чем дело? Где я нахожусь?
– Ты задаешь слишком много вопросов, – заговорил лысый. – В то время, как должен давать ответы. Точнее один ответ всего на один вопрос. Попробуем, а, Глеб?
«Знает мое имя. Должно быть, рылся в моей сумке и нашел документы».
– Парни, богом клянусь, я не знаю, что это за тип, который окатил меня кипятком, я его впервые видел! – выпалил Глеб, сразу догадавшись о чем идет речь. Я…
Глеб не договорил. Глубоко дыша, он смотрел на тех, в чьих руках, как он смутно начал догадываться, находится его жизнь. Было очевидно, что на него пытались оказать психологическое давление и, черт их побери, у них это здорово получалось!
Театральная пауза в спектакле под названием «Глеб в полной заднице» оборвалась репликой высокого со шрамом на шее:
– Глеб, мы с моим напарником по достоинству оценили твою преданность клану. Но ты должен отдавать себе отчет, что с нами лучше не играть в эти шпионские игры. Ты знаешь, что было с твоим предшественником – тут он провел
