Керен Певзнер - Ее последний круиз
– А я уже заволновался. – улыбнулся фотограф. – Ваша каюта на этой палубе?
– Да, – кивнула я, и от этого движения пол ухнул куда-то вниз.
– Держитесь, – подхватил он меня. – У вас самая настоящая морская болезнь. Надо ходить и не смотреть под ноги. Тогда привыкнете. Вам нужно куда-то идти? Хотите, я вас провожу?
– Да, если вам не трудно, – прошептала я. Как можно было забыть, что я поездки по морю на дух не переношу! Хотя с тех пор, как мой желудок исторг содержимое по пути из Гагр в Пицунду, прошло около двадцати лет, и надо было опасаться повторения истории. Влипла, Валерия.
Парень оказался настоящим рыцарем. Дотащив меня до моей каюты, он одной рукой сбросил мой саквояж на пол и уложил меня прямо на покрывало. Потом налил воды и протянул стакан.
– Спасибо, – пробормотала я, – вы очень любезны.
– Ну, что вы! Не вставайте, лежите, лежите…
– Мне надо идти. Меня ждет Гарвиц. Что я ему скажу?!
– Успокойтесь, – он положил мне руку на плечо. – Посадка только началась и продлится еще не менее часа, так что вы успеете еще оклематься и попасть к сходням. Мне тоже надо быть там, так что я вас оставлю ненадолго и схожу.
– Да-да, разумеется, – отозвалась я, – идите…
Фотограф осторожно прикрыл за собой дверь и бесшумно исчез. Я скинула туфли. Ощущения были, будто я лежу на водяном матрасе и тихо дрейфую в неизвестном направлении.
Тошнота накатывала волнами, и мне нельзя было валяться, как вдруг дверь распахнулась, и в каюту ворвалось пушечное ядро по имени Элиэзер Гарвиц:
– Валерия, что же вы меня не предупредили, что вам нужен каопектат?!
– Чего мне нужно? – удивилась я.
– Лекарство от морской болезни, – пояснил он. – Регулирует вестибулярный аппарат, снимает ощущения тошноты, антидепрессант. Все голливудские звезды им пользуются. Вот, возьмите.
Он протянул мне маленькую белую упаковку и присовокупил:
– Примите сейчас одну и держите всегда при себе. Лекарство может понадобиться девочкам. Не хватало еще, чтобы они были зеленые, как утопленницы. Если кончится, возьмите в судовой аптеке. Там оно есть всегда.
Гарвиц удалился на боевой пост рядом с главным трапом, а я, приняв таблетку, полежала еще с четверть часика, и вдруг поняла, что мне совсем хорошо.
Резво вскочив на ноги, я схватила сумочку, и выскочила из каюты. И не напрасно. Могла бы пропустить самое интересное.
На пристань въехал кортеж. В кильватере полицейской машины с мигалкой медленно двигался белоснежный как сливочное мороженое автобус, весь разукрашенный рекламой фирмы «Шуман и сыновья». За ним следовали два роскошных автомобиля представительского класса. «В одном – Шуман, в другом сыновья,» – решила я. Завершала процессию еще одна полицейская машина.
Совершив изящный пируэт, машины замерли как вкопанные. Двери автобуса медленно подались в сторону.
– А сейчас вылетят птички… – пробормотала я.
Птички. то бишь, конкурсантки издали выглядели тонкими яркими соломинками с разноцветными метелками на головах. Они рассылали публике на пирсе воздушные поцелуи, в воздухе сверкали блицы. Не хватало только криков «Ура!» Зато свисту было предостаточно.
Спохватившись, я вытащила из сумки очки и водрузила их себе на нос. Картина стала отчетливой. Но различить девушек я так и не смогла, несмотря на то, что видела их портфолио.
За всей этой суматохой никто не обращал внимания на полного человека в светлом костюме, вышедшего из лимузина в сопровождении дамы. Вид ее напоминал продукцию торгового дома «Шуман и сыновья». Она вся выглядела как мороженое крем-брюле – розовое платье, кремовая шляпка.
Несмотря на нежность и воздушность, дама, выбравшись из лимузина, тут же цепко ухватила мужа под руку. В том, что я имела честь лицезреть именно госпожу Шуман, сомневаться не приходилось.
Супружеская пара остановилась и подождала, как весь цветник приблизится к ним. Все кланялись, улыбались, здоровались за руку. При всей близорукости, я не могла не заметить кислую дежурную улыбку на лице мадам Шуман. Еще бы, отпускать мужа в плавание одного с такими красотками.
– Он для нее купил дом моделей, – громко сказала около меня одна девушка другой. – Называется «Ровена». Представляешь, эта «Ровена» считает себя модельером «от кутюр», а сама носит шляпки с вишенками!
– Говорят, она до замужества была театральной костюмершей.
Обе захихикали.
– Я посмотрю на вас, как вы будете смеяться, когда на вас наденут платья не «от кутюр», а «от мадам Шуман»! – сказала высокая рыжеволосая девушка.
– Шарон, это правда? – удивились собеседницы.
– А вы что, контракт не читали? – презрительно оттопырив нижнюю губу, ответила Шарон. – Там же четко написано, что все наряды, которые мы будем надевать на конкурсе, потом останутся нам. Будет наш начальник тратиться! Жене прикажет, ее мастерицы сошьют. А носить эти «от кутюр» для пугал нам придется…
Тем временем исполнение этикета заняло не более минуты, Шуман поцеловал жену в подставленные губы. Уже из окна лимузина она смотрела, как муж медленно и важно поднимался по трапу.
На палубе к владельцу фирмы подскочил вездесущий Гарвиц:
– Господин Шуман, добро пожаловать на «Афродиту», – словно огромный корабль был в полном его распоряжении.
Шуман что-то буркнул под нос и уставился на меня. Возникла пауза. Я не могла выдавить ни слова.
– Позвольте представить вам, господин Шуман, госпожу Валерию Вишневскую, – пришел мне на помощь Элиэзер. – Валерия – наш координатор по общественным связям.
Вот уж не знала, что моя должность на этот раз будет называться именно так.
На лице хозяина ничего не отразилось. Он бросил мне:
– Следите, чтобы они высыпались, – и прошествовал дальше.
Класс! Я подивилась про себя точности формулировки. Если мои подопечные будут спать как следует, и притом в своих каютах, то у них будет цветущий вид. Вероятные ночные скандалы станут невозможными. Не зря у этого господина огромная фирма. Умеет ухватить суть…
Тем временем девушки, отстрелявшись на пирсе, поднимались по трапу на корабль, причем делали это крайне медленно: они останавливались на каждой ступеньке, позировали, усиленно махали руками и рассылали воздушные поцелуи. Так как последняя ступенька была выше предыдущих, а шли они исключительно спиной к кораблю, то на самой вершине их подхватывал матрос, и аккуратно ставил на палубу. Матросу эта работа ужасно нравилась, и судя по его виду он сожалел, что девушек было всего восемь.
Наконец я встретилась со своими подопечными. Как назло, вспомнилась фраза из журнала «Вог»: «Хочешь эффектно выглядеть – заведи безобразную подружку!» В данной ситуации все было наоборот.
Отбросив в сторону ненужные мысли (Валерия, ты на работе!), я произнесла бодрым голосом:
– Девочки, пойдемте, я покажу вам ваши каюты, – Элиэзер вместе с лекарством от тошноты вручил мне четыре ключа.
Девицы гуськом последовали за мной, оживленно переговариваясь, и я сразу стала похожа на мою любимую Раневскую – мачеху из «Золушки»: «За мной, мои крошки!»…
Четыре двухместные каюты располагались друг против друга, через несколько дверей от моей. Девицы начали возбужденно обсуждать, кто с кем будет жить. Рыжеволосая стояла поодаль со скучающим видом и не вмешивалась в споры. Наконец, все утряслось, и конкурсантки разбрелись по каютам.
Пусть устраиваются, а я приберу у себя, и потом пойду знакомиться с ними поближе. В конце концов, должна же я знать, у кого из девушек проблемы с разговорной ивритской речью…
В каюте у меня царил полный раздрай. Постель смята, будто на покрывале долго и упорно кого-то насиловали. Из чемодана, небрежно сброшенного на пол, свисали колготки. Моя сумка-портфель валялась раскрытой на столе. Из нее высыпались бумаги.
– Господи! – воскликнула я в сердцах. – Неужели этот разгром произошел только из-за того, что мне поплохело в течение пятнадцати минут. Тут же люди были! Гарвиц видел этот бардак. Что он обо мне подумает?
Уборка заняла немного времени. Распихав вещи во встроенный шкаф, я уселась в кресло, и дала себе минутную передышку. Решив, что пришло время подробнее поговорить с девушками, я потянулась за портфелем, чтобы просмотреть портфолио восьми кандидаток. К современной молодежи надо идти во всеоружии, иначе острые на язычок девицы не будут меня слушаться.
В портфеле я рылась долго. Папки с восемью автобиографиями и фотографиями не было. Может я засунула ее в чемодан? Но в чемодане, стоявшем на нижней полке шкафа, лежала только пара моих запасных туфель.
Я схватила свой сотовый.
– Дарья, ты дома? Очень хорошо! Посмотри пожалуйста, нет ли дома папки, прозрачной такой, с фотографиями девушек?
– Где смотреть? – откликнулась дочь сонным голосом.
– Ну, на столе посмотри, возле компьютера, везде. Я перезвоню.
