Олег Шмелев - Скатерть на траве
В половине десятого, на закате, вернулись в управление внутренних дел. Малинин доложил дежурному о результатах осмотра места происшествия, а потом они с Синельниковым позвонили начальству, и Синельников получил приказ принять это дело к дознанию. Он взял вещи исчезнувшего (утонувшим он Александра Антоновича пока считать не желал), пригласил всех четверых заявителей к себе в кабинет, и, еще не предложив рассаживаться и оглядев их понурые фигуры, сказал:
- Вы устали и переволновались, я понимаю. Но необходимо сейчас же кое-что оформить и закрепить. Надеюсь, вы тоже меня поймете.
Заметно лысеющий брюнет, которого на поляне называли Вилем, слегка робея, спросил:
- Нельзя ли позвонить домой? Семья волнуется, я обещал быть в восемь.
- Пожалуйста.
Синельников сложил костюм, брюки и рубаху исчезнувшего Перфильева на маленький столик. Виль говорил с женой недолго, сказал, что задерживается на работе. Когда он положил трубку, Синельников обратился к мужчинам:
- Вы все трое были за рулем?
Он мог бы и не задавать этого вопроса. Все трое сказали "да".
- И там довольно крепко выпили?
Мужчины пожали плечами.
Синельников позвонил по внутреннему телефону.
- Павел Петрович, это Синельников. Надо тут проверить на алкоголь... Да, у меня в кабинете... Что? А, трое... Да нет, самую простую, остальное необязательно.
Виль просительно приложил руку к груди:
- Простите, не знаю имени-отчества... Но нельзя ли без этого? Мы вас очень просим... Мы же не нарушали. Мы же сами к вам приехали... Если б все в порядке, никто бы нас не задержал, уверяю вас... Я лично езжу десять лет, и ни одного замечания...
- Вы не беспокойтесь, - с легкой усмешкой сказал Синельников. - Я это не для ГАИ. Порядок требует.
Потом Синельников связался со справочным бюро и попросил справку о Перфильеве Александре Антоновиче - обычные данные, какие содержатся в бюро о всех обычных гражданах: адрес, год и место рождения. Место работы и должность он уже знал из служебного удостоверения. Что входило в круг его обязанностей, надо завтра выяснить. Фамилия Перфильев показалась Синельникову знакомой, но он не мог вспомнить откуда. Павел Петрович, судебно-медицинский эксперт, пришел со своим приборчиком, мужчины подышали в него, и выяснилось, что двое Виль и рыжеватый, которого звали Володя, - принимали алкоголь, а третий, красавец Слава, не брал в рот ни капли спиртного.
Синельникова это несколько удивило, но он постарался не показать вида, только пошутил, обратившись к Вилю и Володе:
- У вас есть прекрасный пример для подражания.
Оба через силу улыбнулись, а Слава объяснил серезно:
- Я тоже не прочь, но мне к утру надо быть в Москве, а это путь неблизкий.
- Вы разве не здешний?
- Можно считать - наполовину. - Слава хотел добавить еще что-то, но Синельников остановил его:
- Ну это потом. Займемся формальностями, не ночевать же нам здесь. Вас, товарищи мужчины, попрошу посидеть в коридоре.
Мужчины вышли, а Синельников встал из-за стола и, сев на стул у стены рядом с девушкой, спросил:
- Вас как зовут?
- Свои - Манюня.
- А не свои?
- По паспорту - Мария Федоровна Лунькова.
Она отвечала неохотно, но без всякого намека на неприязнь. Перед Синельниковым был безмерно уставший, будто изверившийся во всем на свете человек, и это никак не вязалось с яркой голубизной глаз и тугими выпуклыми губами.
- Вам сколько лет?
- Двадцать один, - уже с некоторым вызовом сказала она, открыла лежавшую на коленях сумочку, вынула пачку зеленых пятидесятирублевок и протянула Синельникову. - Возьмите. Мне не надо.
- Чьи? - Принимая деньги, он не смог скрыть, что это для него неожиданно. И мимолетно обратил внимание на ее пальцы: ногти совсем короткие, словно она их обгрызала, и вместо маникюра какой-то странно-неровный коричневатый налет. Это не соответствовало, так сказать, общему облику.
- Александра Антоновича Перфильева.
- Он сам их вам дал?
- Славка дал.
- Кто это - Славка?
Она кивнула на дверь.
- Этот самый, молодой, красивый. Они в пиджаке лежали. И еще, гад, шуточки шутил: купнула я Сашу.
Синельников на мгновение испытал давно знакомое ощущение, чем-то схожее с чувством человека, который идет по тропинке в незнакомом лесу, упирается в развилку, не знает, по какой тропе идти дальше, чтобы выбраться к жилью, и вдруг видит шагающего навстречу путника.
- Уточним. Этот Славка взял их из пиджака Перфильева и отдал вам?
- Да.
- Он знал, что там были деньги?
- Конечно, знал. Они же дружки. Он думает, меня за червонец купить можно, сам говорил, а я...
Синельников развернул пачку, как карты, веером. Штук двадцать, не меньше. Тысяча рублей...
- Постойте, Мария. - Сейчас Синельникову соображать надо было очень быстро. - А в чем они лежали? Где бумажник?
- Саша-папаша бумажников не носил. Просто в блокноте.
Синельников подошел к маленькому столику, положил на него деньги и начал проверять карманы пиджака, но они были пусты.
- Блокнот ищете? - спросила Манюня. - Он у Славки.
- Как его фамилия? - на ходу, по пути к двери, спросил он.
- Коротков, если не врет.
Синельников машинально взглянул на часы. Он говорил с Марией, проводив мужчин в коридор, не более трех минут. За стены управления они уйти не могут. Но три минуты - достаточный срок, если кто-нибудь захочет уничтожить кое-что, особенно если это кое-что - простая бумажка. Нескладно получилось, но он не маг и не волшебник, всего предугадать нельзя, а обращаться с заявителями как с арестованными он не имел права. Открывая дверь, Синельников уже был уверен, что дело тут нечисто.
- Коротков, войдите, - позвал он.
Тот был спокоен, но лицо его выражало некую настороженность.
Синельников, прикрыв за ним дверь, сказал самым будничным тоном, не придавая своим словам никакого особого значения:
- У Перфильева в пиджаке был блокнот. Дайте мне его, пожалуйста.
Пока Слава, задумавшись, доставал из кармана своих плотно обтянутых брюк блокнот в зеленом сафьяновом переплете, Синельников все же успел приметить, что он этого не ожидал.
- Садитесь пока, Коротков. Я отпущу ваших товарищей, а потом мы. с вами поговорим.
- А мне? - подала голос Манюня.
- Вас дома ждут?
- Дома бабушка одна. Она привыкла. Могу хоть до утра.
- Тогда посидите.
Слава Коротков сел в противоположном от Манюни углу и смотрел на нее не мигая. Она повернулась к нему боком.
Синельников знал, что на сегодня - и даже хоть до утра, как выразилась Манюня, ему хватит и того узелка, который Манюня дала ему в руки. Поэтому он позвал Виля и Володю и записал только самые необходимые сведения.
Вильгельм Михайлович Румеров - главный инженер автобазы № 2. 1942 года рождения. Женат, двое детей. Адрес такой-то, телефоны - домашний и рабочий такие-то.
Владимир Иванович Максимов - директор кинотеатра "Луч". 1945 года рождения. Женат, есть сын десяти лет (как он объяснил, жена и сын в данный момент отдыхают на Южном берегу Крыма). Адрес, телефоны...
Синельников позвонил в проходную, попросил постового пропустить товарищей Румерова и Максимова, а им сказал, что вызовет их для беседы в ближайшие дни. Оба покинули кабинет с величайшей благодарностью к товарищу инспектору. Она была настолько велика, что ни тот, ни другой не сказали "до свидания" ни Манюне, ни Славе.
Прежде чем начать разговор с оставшимися, Синельников позвонил дежурному по городу и попросил:
- Если поступит заявление от родных Перфильева, не сообщать пока, что он, возможно, утонул. Утро вечера мудренее.
Манюня сказала тихо, когда Синельников положил трубку:
- Да некому там заявлять.
- Почему же так? А жена?
- Она еще в семьдесят девятом умерла.
- И больше никого нет?
- У него только дочка, мне ровесница. А он у меня по две ночи ночевал. Чего ей за шнур хвататься?
Синельников понял, что на языке Манюни это означало хвататься за телефон. Положительно, она в своей откровенности не знала предела. Полистав блокнот и убедившись, что среди его страниц, густо заполненных адресами и телефонами, нет ни одной вырванной, Синельников сказал:
- Это не допрос,- но все же... - Он помолчал, подыскивая подходящую формулировку. - В общем, я кое о чем вас спрошу, и мы кое-что запротоколируем.
Он положил перед собой несколько синеватых разлинованных листов, взял ручку и заговорил казенным языком:
- Товарищ Коротков, почему деньги, лежавшие в кармане пиджака, принадлежавшего Перфильеву, вы отдали Луньковой?
Твердым голосом тот ответил:
- Ничего я ей не отдавал. Она сама и пиджак взяла, он на заднем сиденье валялся, сама и деньги взяла.
- Что ты врешь! - приподнявшись со стула, крикнула Манюня.
- Спокойно, - остановил ее Синельников.- Хорошо, Коротков. В таком случае зачем вы взяли блокнот Перфильева?
Он ответил, как бы злясь на самого себя:
- Не знаю. Просто так, сунул в карман, и все. Механически.