Владимир Романовский - Валюта для надежды
- Это знаете, как называется, Михаил Иванович? - покачал головой Семенов.
- Плевал я на это "как называется". Мы не себе в карман берем. А чтобы никто из вас не попал в штопор, все бумаги - только за моей подписью. В случае чего - свалим все на меня. Ну, выгонят на пенсию, ну, в газетах прополощут... Ну и что? Это вам надо расти, а я... Я уже могу поступать, как вздумается. Как душа просит. Могу, наконец, позволить себе это удовольствие, черт побери!
- В НИИ космических исследований есть лаборатория биоэнергетики, выполняла и наши заказы. Финансирования теперь нет. А оборудование там наше. Забрать его к чертовой бабушке и загнать, - предложил Стогов.
- Нельзя. Там уникальные специалисты, - подумав, сказал Бурмистров.
- У нас все уникальные, Михаил Иванович.
- А это - суперуникальные! Один Уланов чего стоит. В Спитаке он находил людей в таких завалах, где ни приборы, ни собаки ничего не определяли... Альберт, объясни ему... Он ведь тогда в округе служил, хвосты заносил у МИГов. Кроме того, меня академик Бахтин просил. Да и не нужно оно никому, кроме ученых. В общем, отпадает. Надо искать другие пути. Бурмистров побарабанил пальцами по крышке стола. - Вот что, Гена, в первую очередь выясни-ка, что это за ассоциация у Капитонова, и доложи мне. Это срочно. - Генерал поднялся и направился к комнате отдыха.
Увидев его повеселевшее лицо, Елена посветлела.
- Что-нибудь выяснили, Михаил Иванович?
- Не волнуйся. Посиди, поговорим. - Он показал пальцем на кресло в углу, сам опустился на соседнее.
- Ты работаешь?
- Конечно. Без работы мы просто не вытянем... Беру переводы на дом.
- А как же...
- Надя? Мои старики с ней сидят. Только на них все и держится. Отчаянное положение... - Елена вздохнула.
- Не заводись. Не надо. И надежды не теряй. Потерять надежду - значит сдаться. Мы ещё погуляем на её свадьбе. А кто-нибудь ещё из родственников здесь есть?
- Нет. Соседи иногда помогают. Бурмистров щелкнул пальцами.
- Деньги достанем - я в этом почти уверен. У меня предчувствие. Меня оно не подводило. Летчики - суеверный народ... Да что тебе говорить. Пока живы, будем драться, черт побери. ВВС, я тебе скажу, это целое государство!
- Спасибо вам, Михаил Иванович. Я вас пять лет не видела, думала, забыли напрочь. Так давно все было, словно сто лет назад, в какой-то иной жизни. А вы... Вы сейчас в меня жизнь вдохнули. Я ведь уже и забыла, когда у меня было легко на душе... Девочка погибает, тает на глазах. Подумать только, цена человеческой жизни - кучка бумажек, банкнот! Если бы не вы, я не знаю, как бы я вернулась к моим... Хоть в петлю... - Она наклонила голову, и Бурмистров увидел, как на её плащ одна за другой стали капать слезы.
- Ну вот, мы же договорились...
- Извините... Я... Просто... Мне иногда кажется, что я схожу с ума. Она торопливо достала из сумки платок и поднесла к глазам. - Михаил Иванович, даже если вы не найдете этих денег... Я не обижусь, я вам все равно буду благодарна, я...
- Лена, извини. Горе твое - главное, но, в общем, даже не в этом дело. Дело в принципе. Меня это заело. Я сам - ты поняла? - сам хочу найти их. Это дело чести. И давай без слез, мы же договорились...
Бурмистров проводил её в приемную и попросил:
- Не уходи... Мне надо сделать несколько звонков, потом поедем в одну контору. Ты - тоже, на всякий случай.
У кабинета его ждал Стогов.
- Ну что? - Бурмистров распахнул дверь.
- Есть кое-какая информация.
- Заходи.
- Я договорился о встрече, Капитонов на месте, можно ехать хоть сейчас, - сказал Стогов.
- Что еще?
- Говорил по "тройчатке" с пэвэошниками... Растолковали про эту ассоциацию. Они под шумок, когда разваливались союзные министерства, подгребли под себя несколько КБ и предприятий, влезли в конверсионные программы. Не терялись, как говорится. Есть свой информационный центр, связанный с регионами. Занимаются даже социологическими исследованиями. Им разрешена и коммерческая деятельность. Торгуют и за валюту, и так. Все солидно, с размахом, чувствуется опытная рука и гигантские связи. Дирекция занимает два этажа в пятиэтажном доме, где-то за Маяковкой. Объяснили, как проехать. Говорят, снаружи домик неказистый, а внутри - ковры, бронза, дуб, компьютеры. Есть даже бюро пропусков. Фирма. На уровне мировых стандартов.
- Кому подчиняются? - спросил Бурмистров.
- Никому. Как говорится, одному только закону. Который к тому же ещё и не писан. Что хотят, то и делают.
- Очень интересно. А спецназа у них своего нет?
- Все может быть, - Стогов улыбнулся. - Пэвэошники уверяют: эти ребята могут все что угодно. Если, конечно, захотят.
- Надо, чтобы захотели. Вызывай машину и соедини-ка меня с Капитоновым... Переговорю сам, для приличия.
Бурмистров был доволен, хотя виду не подавал: хвалить подчиненных только портить, считал он.
Глава 3. В ПОИСКАХ ВЫХОДА
Виктор Павлович Капитонов лет двадцать вращался в руководящих органах, обрастая связями, приобретая опыт и соответствующие манеры. Он выглядел настоящим начальником - с солидной фигурой, властным голосом, седой шевелюрой, крупными чертами лица и тяжеловатым взглядом широко расставленных глаз.
Экономический вихрь, поднявшийся в стране, закружил так, что надо было срочно искать новую финансовую основу для того, чтобы удержаться на плаву. Когда, после многочисленных и путаных реорганизаций, он оказался во главе ассоциации, вдруг выяснилось, что всюду на руководящих постах коммерческих фирм оказались его старые знакомые: из прежних министерств, комитетов, из госплановских и госснабовских структур. Появилась и талантливая молодежь, осторожная на язык, но бесстрашная в деле, специалисты по новым технологиям - биржевым, банковским, информационным. С одним из них тридцатишестилетним Дмитрием Ивановичем Саранцевым - Капитонов сошелся довольно близко. А потом и вовсе включил его информационный центр в свою ассоциацию.
Капитонов выбрал верный курс. Он ухитрялся наладить финансирование ассоциации и сверху, из бюджета, и снизу, от коммерческих предприятий. Они медленно, но уверенно двигались в лабиринтах новой экономики, но чем выше они поднимались, тем жестче становилось отношение сверху и чувствительнее боковое, оттирающее давление. Саранцев, с которым он иногда совещался, был прав: теперь, когда оборот достиг десяти миллиардов, надо оглядеться, теперь они не могли разориться, но их все ещё можно было задавить сверху, новыми законами. Нужно политическое прикрытие, подумал он, иначе им не дадут развиваться.
- Виктор Павлович, свою партию пора создавать, - словно угадав его тайные мысли, сказал однажды Саранцев, - и тогда нам никто не страшен... Даже дьявол.
Капитонов промолчал, словно не расслышал, он не любил обнаруживать свои истинные замыслы. Да, надо создавать партию и готовиться к серьезной деятельности.
Он стал мелькать в президиумах, на митингах, даже на телевидении в погоне за имиджем представителя влиятельной социально-экономической силы. На этом пути ему много помогал его компаньон и школьный приятель, известный политолог и публицист Евгений Михайлович Авдеев. Готово было и название партии - "Союз ради социального партнерства" - СРСП, но Капитонов не торопился, полагая, что идея должна дозреть и обогатиться стратегией.
Звонок из Главного штаба ВВС слегка озадачил его и пробудил множество воспоминаний. Разрушенный Спитак, где они встречались с Бурмистровым, всплыл в памяти и теперь казался ещё страшнее и символичнее - предвестником огромного и страшного развала. Ему вспомнилась тесная палатка оперативной группы ВВС, в которой он останавливался, молчаливый и сосредоточенный Уланов с пронизывающим взглядом прозрачно-голубых глаз.
Интересно, что за проблема появилась у летчиков, если они так спешат. Впрочем, Бурмистров всегда отличался этим - действовал быстро, будто в кабине самолета. Никак не привыкнет к солидности, а в серьезных делах полезно и подождать, подумал Капитонов.
В дверь постучали, и на пороге появился Авдеев, с недавнего времени заместитель Капитонова в ассоциации. Все в его облике поражало контрастами: остатки стройности сочетались с довольно заметным животом, солидный вид - с порывистостью и бурной жестикуляцией, гордая посадка головы - с пухлым лицом, наивно поднятыми бровями и округлыми глазами, горячность речи - с подозрительной гладкостью и продуманностью. Сейчас его полное и обычно безмятежное лицо выражало досаду.
- Что случилось? - с некоторой иронией спросил Капитонов. Он любил подшутить над рассеянным однокашником, к тому же полагал, что ничего серьезного с ним случиться не может, поскольку сложных дел Авдеев в ассоциации не вел, занимаясь в основном выступлениями, связями с прессой и писанием туманных политологических статей.
- У меня исчезла рукопись... Проект программы нашего союза... Я над ней работал последнее время...
- Восстановишь! Или что, склероз?
