Марк Ланской - Незримый фронт

Девушка, сидевшая спиной к двери, обернулась и удивленно посмотрела на двух мужчин. В ее глазах еще не остыли искорки смеха, а с верхней, пухлой губы свисал кусочек ореховой скорлупы. Узнав, что это за ней пришли из милиции, Шкерина вскочила со стула.

— По какому делу? — спросила она, переводя глаза с Сурина на Филиппова.

— Узнаете на Дворцовой площади.

Шкерина побледнела и оглянулась на тетку. Анастасия Ивановна прикрикнула на нее:

— Чего? Чего испугалась? Где дворники, там и милиция. Раз зовут, значит нужно! Долго вы ее держать будете? — строго спросила она у Сурина. — Ей ведь в дорогу собираться.

— Там видно будет… — неопределенно протянул Сурин. — Одевайтесь, Шкерина!

В машине Сурин молчал. Он был недоволен собой и сам не знал почему. Все факты против дворника, собранные на Мойке, оставались неопровергнутыми и в то же время они как-то сразу потеряли свою силу. Еще недавно ему казались необходимыми энергичные следственные мероприятия — обыск в квартире тетки, арест Шкериной, розыск парня, бывшего вчера у нее в гостях. И хотя ничего нового по существу не произошло, ненужность этих чрезвычайных мероприятий стала сама собой очевидной. Сурин вспомнил лицо Анастасии Ивановны, взгляд обернувшейся Шкериной, девушку и юношу, разгрызавших орехи молодыми зубами, и поморщился.

Полковник Зубов был у себя и Шкерину провели к нему. Сюда же зашел и Соколов.

Зубов начал издалека: расспросил о тетке, поинтересовался, где Тоня училась, где работала…

Шкерина вначале отвечала робко, а потом разговорилась и стала даже улыбаться, наклоняя голову и пряча ровные белые зубы.

— Давно вы знаете Бондареву Екатерину Петровну? — как бы невзначай спросил Зубов.

— Второй год. Как дворником стала работать.

— Бывали у нее?

— А как же! По хозяйству ей помогала, дрова носила…

— Вы, кажется, решили уволиться?..

— Уже… С сегодняшнего дня. В деревню уезжаю.

— Надоело дворничать?

— Не то чтоб надоело, а ни к чему это мне. Я ведь курсы прошла, на сложной молотилке работала, а позапрошлый год с председателем колхоза поссорилась и уехала. А сейчас у нас и председатель другой, и машины новые пришли…

Девушка опять доверчиво улыбнулась.

— Это вы правильно решили… — кивнул головой Зубов. — Теперь вот что мне расскажите. Постарайтесь припомнить всех, кто к Екатерине Петровне Бондаревой в гости ходил. Не торопитесь, подумайте.

Шкерина думала недолго.

— Не любит Екатерина Петровна гостей. С лета, как Олег Константинович приезжал, никого больше и не было.

— Олег Константинович — это сын?

— Сын. Один он у нее. Больше ни детей, ни родных не осталось.

— А откуда приезжал Олег Константинович?

— Так он же моряк, капитаном на пароходе. Все по дальним странам ездит. Раза два в год к семье приезжает.

— А где его семья?

— Здесь, в Ленинграде. Жена его, Галина Яковлевна, где-то на Измайловском живет. Я раз за посылочкой ездила к невестке, Екатерина Петровна просила.

— А невестка бывала у Бондаревой?

— Ни разу не видала. Чего-то промеж них разладилось. Не любит ее Екатерина Петровна.

— А почему, не знаете?

— Так, думаю, из-за сына… Говорила мне как-то Екатерина Петровна, что невестка, мол, уважение ей не оказывает и сына против матери настраивает. А так больше разговоров не было.

— Может, кто раньше приходил к Бондаревой?

— Еще вспомнила, прошлым летом, ближе к осени, матрос один приезжал от Олега Константиновича. Он из порта дрова привозил. — Шкерина снова улыбнулась и добавила: — Веселый такой дяденька.

— Фамилии его не помните?

— Не знаю. Так его видала, а по имени не помню.

— Какой он из себя — высокий, низкий?

— Так повыше меня будет, не то чтоб полный, но крепкий такой.

— Еще кого можете припомнить?

— Больше никого не было.

— Когда вы в последний раз видели Екатерину Петровну?

— Вчера не видела… Во вторник видела… Она на службу шла, а я во дворе подметала.

— Ничего не говорила?

— «Здравствуй, Тоня», — сказала, а так больше ничего не говорила.

— До какого часа вы вчера дежурили?

Шкерина потупила глаза и ее певучий голос потускнел.

— До двенадцати.

— От десяти до двенадцати где вы находились?

— Известно где, — у ворот. Домой может забегала. Где же еще?

— Вот я и хочу знать, где еще? Если бы вы были у ворот или даже дома, вы бы не могли не заметить прихода Екатерины Петровны. Верно?

— Да… Но Екатерина Петровна раньше приходит — в седьмом…

— А вчера пришла в десятом. А потом к ней еще люди приходили…

— Какие люди?

— Те, что убили ее, ограбили и вещи унесли.

— Кого убили?

— Бондареву, Екатерину Петровну.

Шкерина уставилась на Зубова неподвижными зрачками.

— Убили? — переспросила она. — Екатерину Петровну?

— Да, убили. А вы дежурили и никого не заметили. Или, может, заметили?

— Не видела я, — прошептала Шкерина. — Никого не видела.

— Как же так, Тоня? Не могли ведь люди мимо тебя проходить, чтоб ты их не видела. Тем более, на одной площадке с Бондаревой жила. А если прошли, значит тебя в доме не было. Так?

Шкерина заплакала.

— Виновата я… Судите, как хотите.

— Расскажи все как было, тогда рассудим.

— Ушла я с дежурства, никому не сказавши… Девяти еще не было. К тете пошла. К ней парень из нашего колхоза приезжал. Он на МТС бригадиром. И меня в свою бригаду звал. То все письма писал, а тут взял и приехал. Спозаранку он ко мне заходил, а вечером я туда пошла.

— Жених, что ли?

— Не знаю, может и женихом будет…

— Что же ты не могла отложить свидания на другой день?

— Так он вчера уехал, просил проводить.

— Проводила?

— Проводила.

— Когда поезд уходил?

— Ночью, в полдвенадцатого.

— А с вокзала куда пошла?

— Опять же к тетке. И ночевала у нее.

— И кто там тебя, кроме тети, видел?

— Меня? Да все видели, — и Андрей, и Дуняша, и Вася…

— Это кто такие?

— Двоюродные мои братья и сестра. Еще сосед ихний с нами сидел, в первом часу ушел.

Зубов усмехнулся.

— С колхозом все это правильно у тебя вышло, а вот с дежурства уходить не следовало. Непорядок. Верно?

— Верно… Виновата.

Зубов повернулся к Сурину.

— Возьмите машину и отвезите Шкерину к ее тете.

Шел третий час ночи, когда полковник встал из-за стола и, расхаживая по кабинету, стал подводить итоги первого дня расследования.

— Основные обстоятельства преступления прояснились. Бондарева убита после десяти часов вечера. В десять ее видела свидетельница, допрошенная Суриным. А спать она лечь не успела, потому что постель ее не только не смята, но и не приготовлена ко сну.

Мотивы убийства — грабеж. Что именно похищено, выяснится, как только найдутся родственники Бондаревой.

Какие еще обстоятельства нам известны? Совершено преступление людьми, которых Бондарева лично знала и которым настолько доверяла, что впустила их в квартиру, несмотря, на поздний час. Это подтверждается и тем, что замки в полной сохранности, а хозяйская связка ключей осталась в замочной скважине.

Я полагаю, что участников преступления — трое. Какие у меня основания для этого? Обеденный стол в первой комнате. Вокруг него незадолго до убийства сидели четыре человека. Было мирное чаепитие… с некоторыми странностями.

Пила чай только Бондарева из своей большой хозяйской чашки, подаренной ей сыном. Двое гостей даже не прикоснулись к своим чашкам — чашки полны до краев и ни одного следа рук мы на них не нашли. Судя по всему, эти двое очень нервничали и торопились. Им наверно казалось, что если они начнут пить чай, то будут сидеть до бесконечности. Отказались они и от торта, предложенного хозяйкой. Им было не до еды и они, вероятно, отговорились: «Спасибо, мы сладкого не едим».

Совсем иначе вел себя третий гость. Он не отказался от торта и даже попробовал его. Сделал он и два — три глотка из чашки. Почему? А потому, что третьим гостем была женщина. Ей было неудобно повторить за мужчинами: «Я сладкого не ем». Она предпочла, хотя бы для вида, разделить компанию с хозяйкой. Она проглотила кусочек торта и дала нам дополнительное подтверждение нашей версии. На обратной стороне чайной ложечки остался чуть видный след губной помады.

Женщина, судя по ее поведению, чувствовала себя спокойнее, чем мужчины. Полагаю, что в преступлении она участвует не впервые. Если бы остались отпечатки ее пальцев, я уверен, что мы нашли бы эту женщину в нашей картотеке.

Сидела вся эта компания недолго. Бондарева не успела даже допить свою чашку. Ей пришлось встать, чтобы проводить гостей, и в этот момент ей нанесли первый удар.

…Зубов молча походил по кабинету. Три его сотрудника смотрели на него, как смотрят студенты на профессора, просто и увлекательно объясняющего какое-нибудь загадочное явление. Под руководством Зубова каждое расследование сложного дела превращалось в наглядный и глубокий урок криминалистики.