Джеймс Чейз - Джокер в колоде
Он резко повернулся и вошел в кабинет.
Мариан всплеснула руками.
- Еще один такой день... - она вдруг остановилась, поняв, что подает Черри дурной пример, и продолжила уже совсем другим тоном:
- Скажите, пожалуйста, Гарри, что машина не нужна.
- Да, мисс, - сказал Черри таким голосом, словно его кто-то душил.
Мариан вышла на улицу, громко захлопнув за собой дверь. Черри стоял некоторое время неподвижно, тупо рассматривая багаж, потом оглянулся, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, и злобно пнул ногой ближайший чемодан.
Глава 2
Дон Миклем удобно устроился в кресле, закурил сигарету и ободряюще кивнул миссис Трегарт.
- Итак, я вас слушаю. Еще раз прошу вас - говорите как можно подробней. Дело в том, что я почти ничего не знаю о Джоне. Мне известно лишь, что во время войны он был десантником. Последний раз я его видел перед тем, как он выпрыгнул из моей машины за линией фронта, над Римом, чтобы организовать там группу сопротивления. Но подробностей нам не сообщали.
- Я тоже почти ничего не знаю, - сказала она задумчиво. - Он много пережил, но почти ничего не рассказывал. Не любил говорить о войне. Я думаю, он хотел забыть. После войны он еще год оставался в Италии, потом вернулся домой. Его отец владел небольшой стекольной фабрикой, и Джон вступил в дело. Потом, когда отец умер, владельцем стал Джон. С той поры он ежегодно проводит за границей около трех месяцев: осматривает там крупные стекольные фабрики и знакомится с постановкой дела. Он всегда путешествует один, хотя мне очень хотелось ездить с ним. Вот и в этом году он уехал в Вену. Это было первого августа, как раз пять недель назад. Шестого августа я получила от него письмо, в котором он сообщал, что добрался благополучно и остановился в той самой гостинице, где жил раньше. Больше я не получала известий.
- В письме не проскальзывало, что у него какие-нибудь неприятности?
Миссис Трегарт пожала плечами:
- Нет. Это было самое обыкновенное письмо. Он, казалось, был счастлив и спокоен. Писал, что много работает. Думал около месяца пробыть в Вене, а потом отправиться в Париж. Когда он перестал писать, я была удивлена, но почти не беспокоилась. Я решила, что он просто занят, и написала ему сама. Мое второе письмо в Вену возвратилось с пометкой:
"Выехал, адрес неизвестен". И вот тогда мне стало не по себе. Я написала в Париж, в ту гостиницу, где он любил останавливаться, но письмо вернулось и оттуда с такой же надписью. Наконец я позвонила в гостиницу и узнала, что Джон не снимал номер и его вообще не ожидают. Тогда мне пришла мысль ехать в Вену, чтобы заняться поисками, но я слишком давно не была за границей, и нужно было продлить паспорт. И вот теперь мне его не возвращают, да еще говорят, что он куда-то пропал. Чиновник министерства был очень сух со мной, и, я думаю, это не случайно. Не знаю, что и делать. Понимаете, мистер Миклем, мы, Джон и я, очень любим друг друга. И он всегда писал мне, когда уезжал, потому-то я и подумала, что с ним произошло что-то ужасное. Я обратилась в полицию...
- В местную полицию или Скотланд-Ярд?
- Конечно, в местную. Дело в том, что Джон хорошо знаком с одним из инспекторов. Джон - член хэмпдокского крикетного клуба, а инспектор тоже играет там. Они, можно сказать, дружат. Я несколько раз видела их вместе, и инспектор даже здоровался со мной. Словом, этот инспектор обещал навести справки. - Ее руки нервно вздрогнули. - Он был так любезен, и, когда я ушла, мне сразу же стало легче. Я надеялась, что он поможет мне, но... Два дня не было никаких известий, и я снова пошла к нему. Сержант сказал мне, что инспектора нет, но я не поверила. Я чувствовала, что все изменилось с того дня, когда я приходила впервые. На этот раз они обращались со мной, как с чужим человеком. Сержант был прямо-таки груб и заявил, что никакой информации у него нет и что, если они что-то узнают, меня позовут.
Дон задумчиво посмотрел на погасшую сигарету и потер подбородок:
- Когда все это было?
- Четыре дня назад. На следующее утро я позвонила инспектору, но он не захотел со мной говорить. Мне ответил сержант. Он сказал, что я не должна постоянно беспокоить полицию и что у них есть чем заниматься. Когда они что-нибудь узнают, то позвонят мне. Это было ужасно! - Она отвернулась, чтобы скрыть слезы, и продолжала дрожащим голосом:
- Я поняла, что они просто ничего не хотят расследовать, и пошла в Скотланд-Ярд. А что мне еще оставалось?
- У вас есть какие-нибудь знакомые или друзья, которые могли бы помочь в этом деле? - спросил Дон сочувственно.
- Я не могла обратиться к друзьям, - сказала она тихо. - Мне казалось, что это наше с Джоном личное дело. Я говорила с представителем специального отдела. Он сказал мне, что дело ему известно и что расследование проводится. И я бы поверила, но почему он был так холоден со мной? Мне показалось даже, что он едва сдерживает раздражение Я спросила его прямо: может, Джон имел какие-то неприятности с властями? Но это было все равно, что разговаривать со стеной. Он ответил, что пока ничего не может мне сказать, но, как только что-нибудь узнает, даст ответ. Я поняла тогда, что и здесь не смогу ничего узнать. Боже мой! Я чуть не сошла с ума. Куда мне было идти? Я пошла в Министерство иностранных дел. Там со мной сначала вообще не хотели разговаривать, потом все же появился чиновник, который сказал, что это дело полиции и министерство ничего не может сделать.
Я была в отчаянии, уже не владела собой и устроила сцену Я закричала, что если ничего не добьюсь, то пойду в "Дейли газетт" и расскажу всю эту историю репортерам.
- Очень хорошо, - сказал Дон Миклем, пораженный мужеством этой молодой женщины. - Что же ответили на вашу угрозу?
- Это подействовало, как взрыв бомбы. Чиновник сразу же захотел разговаривать со мной, и через некоторое время я была приглашена в бюро сэра Роберта Грехэма. Я говорила с его личным секретарем, он был со мной, как бы получше выразиться... Да, он был со мной грубо откровенен. Он сказал, чтобы я ни в коем случае не обращалась в газету, а если это сделаю, то буду потом жалеть. Он мне почти угрожал! Сказал, что, если в прессе появится что-нибудь о Джоне, это плохо для нас обернется, и велел мне идти домой и ждать, потому что сейчас продолжать расследование опасно, и я должна набраться терпения. Я была так напугана, что решила больше никуда не обращаться. Часами я бесцельно бродила по улицам и спрашивала себя, что же еще можно сделать? А потом заметила, что за мной следят. Я чувствовала чей-то взгляд, но, когда оборачивалась, - за спиной никого не было. Тогда я села в такси и в боковое зеркало увидела, что какая-то черная машина поехала следом. Вот ее номер. Я записала, - она достала из сумочки клочок бумаги и подала его Дону:
- Вот. Как вы думаете, можно узнать, чья это машина.
- Думаю, да, - сказал Дон и спрятал записку в карман. - Во всяком случае, я постараюсь что-то сделать. И что же было потом?
- Я вышла из такси, спустилась в метро, но все время чувствовала, что кто-то идет за мной. Но кто? Я оборачивалась, но вокруг было много народу, и никто не смотрел на меня. Тогда я достала зеркальце и сделала вид, что вынимаю из глаза соринку. Тот человек не ожидал от меня такой хитрости, и я успела рассмотреть его. Он выглядел, как настоящий сыщик, и делал вид, что читает газету, но стоило мне спрятать зеркальце и сделать несколько шагов, как спиной я почувствовала, что он снова идет за мной. Самое отвратительное было в том, что он почти не скрывал, что шпионит за мной. Я очень испугалась и постаралась поскорей добраться домой, а там меня уже ждал мистер Говард, компаньон Джона. Он принес вот эту самую открытку. Не знаю, что она должна означать. Мистеру Говарду я ничего не сказала. Он не такой человек, которому можно очень уж доверять. Он хороший коммерсант, но и только. Я сказала, что Джон, наверное, просто хотел над ним подшутить. Мистер Говард, кажется, обиделся и ответил, что это не очень-то остроумная шутка, а потом спросил, что слышно о Джоне. Кажется, он не поверил, когда я сказала, что Джон прямо-таки засыпал меня письмами и что у него все в порядке. А вчера вечером я прочитала в газете, что вы уезжаете в Венецию, и подумала: а вдруг вы сможете что-то узнать? Конечно, я не имею права просить вас об этом, но это не я, это Джон молит вас о помощи. - Она снова сжала руки, борясь с волнением. - Я должна, должна знать все, мистер Миклем.
- Да, конечно, - спокойно ответил Дон. - Это вполне естественное желание. Я заинтересовался этим делом и постараюсь помочь. Еще один вопрос, миссис Трегарт. Есть ли у вас хоть какое-нибудь, пусть самое нелепо объяснение, почему ваш муж мог исчезнуть?
Она взглянула удивленно:
- Нет. Конечно, нет.
- И никаких подозрений?
- Нет.
- Простите мне этот вопрос, но вы уверены, что ваш муж не уехал с другой женщиной?
Ее черные глаза гневно сверкнули:
- Я знаю, что он никогда этого не сделает! Джон не такой. Мы живем друг для друга. Он никогда не обманывал меня.
