Ирина Хрусталева - Свет мой, зеркальце, скажи…
— Кто вы? — спросила Людмила, сумев наконец вставить хоть одно слово в ее монолог.
— Как кто? Я твоя соседка по палате, меня Дашей зовут, — вновь широко улыбнулась девушка.
— Очень приятно познакомиться, а я Людмила. Вы говорите, что это больница? А что со мной? Почему кислород, капельница? Вы не знаете случайно, как я сюда попала? — спросила Люда.
— Не знаю, по «Скорой», наверное, — пожала Даша плечами. — Тебя сегодня ночью доставили, когда я уже пятый сон досматривала.
— А почему?
— Что почему?
— Ну, с каким диагнозом меня привезли?
— А здесь все с одним и тем же диагнозом, — усмехнулась Даша.
— В каком смысле?
— Да в самом прямом! Это отделение токсикологии, и сюда кладут больных со всевозможными отравлениями.
— Это как?
— Ну, вот я, например, отравилась газом.
— Зачем?! — округлила глаза Люда.
— Что зачем?
— Отравилась зачем?
— Ты подумала, что я сама отравилась? — захохотала Даша. — Ну ты даешь, подруга, до такого извращения я пока еще не докатилась. А если бы вдруг и докатилась, я бы тогда не здесь лежала, а в психушке.
— Почему?
— Потому что все суицидники попадают в дурдом. Врачи считают, что человек, решивший покончить жизнь самоубийством, не может быть здоров, он обязательно, по их мнению, психически ненормален. Вот такие дела. А у меня было отравление незапланированное, так сказать, случайное. Я поставила на плиту картошку, а сама прилегла на диван, телевизор хотела посмотреть и не заметила, как уснула. Вода в кастрюле закипела и залила конфорку. Огонь погас, а газ продолжал идти, и вот результат — я оказалась на больничной койке.
— Какой ужас! — нахмурилась Люда.
— Ужас — это очень мягко сказано, — махнула рукой Даша. — До сих пор поверить не могу, что я жива осталась! Спасибо соседу, он запах газа учуял, а так бы я уже не здесь, а на кладбище лежала и с тобой бы не разговаривала.
— Надо же, повезло вам, что сосед таким бдительным оказался, — пробормотала Люда. — А как же я-то оказалась на больничной койке? — попыталась вспомнить она. — Я очень хорошо помню, что надела красивое платье, накрыла праздничный стол, зажгла свечи… Свечи, свечи, много свечей… А еще — зеркала, тоже много… а в них бесконечный лабиринт. Так красиво может быть только во сне! Что же было дальше? Ой, я вспомнила! — радостно воскликнула девушка. — Моя болонка, Клепа… — Она резко остановилась, что-то припоминая. — Какой странный сон!
— У тебя есть собака? — с улыбкой спросила Даша. — Как же я хотела иметь собаку в детстве, аж до слез! Всех дворняг домой перетаскала, а отчим выбрасывал их обратно на улицу. Так у тебя собака есть? — повторила она.
— Да, есть! Говорят, что у мадам Помпадур была любимая болонка, точно такая же, как моя Клепа, — кисло улыбнулась Люда и вдруг сморщилась от боли. — Голова такая тяжелая, как будто свинцом налита… Мне кажется, что я видела своего суженого, но он ушел, — добавила она, кривясь от головной боли.
— Ты только не волнуйся, тебе нервничать нельзя, я сейчас доктора позову, — засуетилась вокруг девушки Даша. — Вон снова побледнела-то как.
— Ужасно болит голова, — вздохнула Людмила. — Может быть, вы попросите для меня таблетку?
— Я мигом, — сказала Даша и, опрометью выскочив за дверь, понеслась к кабинету врача. Через пять минут она привела его в палату. — Вот это наш доктор, прошу любить и жаловать, — подмигнула она Людмиле. — Сергей Петрович, можно мне спуститься на первый этаж, ко мне пришли? — обратилась она к врачу.
— Нет, нельзя, скоро обед, пусть приходят в часы посещения, — возразил тот.
— В часы посещения мой друг не может, у него работа, — объяснила Даша. — Можно мне на одну минутку к нему спуститься? Я должна его увидеть, это важно.
— Но…
— Я всегда подозревала, что вы очень добрый человек, — лучезарно улыбнулась Даша и пулей выскочила за дверь, не дав врачу опомниться.
Тот с осуждением покачал головой и переключил свое внимание на Людмилу.
— Ну, здравствуйте, уважаемая Людмила Николаевна, — с улыбкой произнес эскулап. — Я ваш лечащий врач, меня зовут Сергей Петрович.
— Добрый день, очень приятно.
— Как наше самочувствие?
— Вроде нормально, — ответила Люда. — Только голова немного болит.
— Я рад, что вы оправились, а головная боль — это ненадолго. Вот скоро придет медсестра, поставит вам еще одну капельницу, и все будет в порядке. Кстати, если уж вы теперь в состоянии говорить, нужно занести кое-какие сведения о вас в вашу карту. Вчера, сами понимаете, такой возможности нам не представилось, — развел руками он.
— Да, пожалуйста! Нет проблем! Я отвечу на все ваши вопросы, — согласилась Людмила. — Кстати, мне бы тоже хотелось вас кое о чем спросить…
— Я весь внимание!
— Мне бы хотелось узнать: с каким диагнозом я сюда попала?
— Отравление угарным газом.
— Газом?! — округлила глаза Людмила. — Каким газом? У меня в квартире нет никакого газа! У меня же электрическая плита…
— При чем здесь ваша плита? — в свою очередь удивился доктор. — Угарный газ образуется вследствие горения любого предмета, как в вашем случае, например. В вашей квартире случился пожар, возникло сильное задымление, и в результате в помещении образовалось скопление угарного газа, которым вы и отравились. Надеюсь, теперь вам все понятно?
— Вы хотите сказать, что моя квартира… сгорела?! — сдавленным голосом прошептала Людмила, с диким ужасом таращась на врача.
— Вот чего не знаю, того не знаю. — Сергей Петрович покачал головой. — До меня дошла лишь поверхностная информация, а подробности, я думаю, вам смогут рассказать ваши родственники или соседи. Мое дело — лечить болезни, а не заниматься расследованием. Прошу прощения, мне пора к другим больным, сейчас я пришлю к вам медсестру. — Эскулап поспешил закруглить разговор и быстро вышел за дверь.
Через пять минут пришла медсестра, поставила Людмиле капельницу, потом принесла обед, до которого девушка даже не дотронулась. Через несколько минут она провалилась в беспокойный сон. Ей снова снился молодой улыбающийся мужчина, который все время куда-то ее звал, а Люда, как они ни старалась, все никак не могла его догнать…
4
— Людочка, девочка моя, как же это могло случиться? — услышала девушка голос своей матери и резко распахнула глаза. Та стояла перед ее кроватью и утирала носовым платочком слезы, обильным потоком лившиеся из ее глаз. — Доченька моя, что же это такое? Да как же это? — всхлипывала она. — Господи, какая ты бледная!
— Мамочка, ты приехала? — улыбнулась ей Людмила. — Привет!
— Здравствуй, родная, здравствуй, моя милая! Мы бы и раньше приехали, если бы знали! Лариса Сергеевна, соседка твоя, только утром позвонила мне на мобильный. А мы с отцом, ты же знаешь, в подмосковном доме отдыха были. Пока собрались, пока доехали, да еще пробки на МКАД — не прорваться. Ты лежи, лежи, — засуетилась мама. — Я тебе фруктов привезла, я соков натуральных нажала, вот яблочный и апельсиновый. Бульон куриный сварила, картофельное пюре сделала, как ты любишь. Какая же ты бледная, девочка моя, а синяки-то, синяки какие под глазами! Как же так могло получиться, доченька? — запричитала женщина.
— Мам, а что с моей квартирой? Ты там была? — обеспокоенно спросила Людмила.
— Да бог с ней, с квартирой, главное, что ты жива осталась, — махнула Вера Ивановна рукой.
— Неужели вся сгорела?! — ахнула Люда.
— Успокойся, цела твоя квартира, только в спальне все стены черные, — нахмурилась женщина. — Там сейчас отец разбирается. Ковер твой пришлось на помойку выбросить, он весь истлел. Мы мастеров вызвали, чтобы они стекла вставили — окно-то разбито. Мы ведь, как вернулись в Москву, сразу сюда, в больницу, поторопились, а нас не пустили, сказали, что только в часы посещений можно будет тебя повидать, с четырех до семи. Вот мы и поехали посмотреть, что там у тебя в квартире делается.
— А Клепа как? Она в порядке?
— А вот Клепа… — Мама замялась.
— Что с ней? — забеспокоилась Люда. — Мам, ты почему замолчала? Что с моей собакой?
— Пропала она, — вздохнула мать. — Нет нигде Клепы.
— Как пропала?! — ахнула Людмила. — А у соседей вы спрашивали? Может быть, ее кто-нибудь из них к себе забрал?
— Да спрашивала я уже, никто ничего не знает, — махнула рукой Вера Ивановна. — Лариса Сергеевна говорит, что она видела Клепу, та возле машин крутилась, когда тебя в больницу забирали. Она все пыталась собачку подозвать к себе, а та ни в какую. Лает и убегает, никак в руки не дается, а потом Клепа как сквозь землю провалилась.
— Господи, только не это, — прошептала Людмила и, решительно вынув иглу от капельницы из своей руки, откинула одеяло и резко вскочила с кровати.
