Ирина Якубовская - Генерал МИД
При этом он представлялся генералом Н. Дима понимал, что ни с какими просьбами он обращаться не может, так как командир потребовал бы обратную связь и тут же уличил бы самозванца.
Подключившись к линии, Дима задавал отцу-командиру один вопрос: "Как там у вас Якубовский служит?" Делал он это регулярно, раз в неделю. Бедному полковнику Иванову все это надоело.
Однажды Дима довел его до такой кондиции, что он вызвал к себе командира роты Юрия Федоровича Гурстиева.
- Сегодня поезд на Москву уже ушел? - спросил командир.
- Ушел.
- А из Симферополя есть поезда?
- Есть.
- Бери мою машину, вези Якубовского в Симферополь, сажай его в любой поезд и, главное, не отходи от вагона, пока поезд не тронется.
Так рядовой Якубовский на белой командирской "Волге" был доставлен к поезду Симферополь-Москва.
Профессия: грузчик
Из армии Дима демобилизовался в 1982 году. Дома, в поселке Болшево, его ждали мама и два младших брата, одному было двенадцать, а другому шестнадцать лет. В кармане звенела только мелочь, и не было на целом свете тайника, в котором бы дожидались его крупные купюры. Не было ничего, кроме надоевших макарон и старой одежды.
Но жизнь продолжалась, и надо было опять как-то выкручиваться, чтобы заработать хотя бы на хлеб с маслом. Все лето Дима с двумя ребятами разгружал вагоны. Мамина знакомая, тетя Валя, работала в сельпо и иногда, по блату, давала разгружать вагоны с пустыми бутылками. Это было не так тяжело. Удавалось разгрузить два вагона за день. За каждый платили по 20 рублей, но эти деньги делились на троих. Обычно получалось рублей по семь-восемь на брата.
Чаще приходилось разгружать вагоны с полными винными бутылками. За хорошую работу каждому, кроме денег, давали две-три бутылки с собой. Но, поскольку у Димы дома никто не пил, это вино так и стояло с лета до самого Нового года.
"Здравствуйте, здравствуйте!"
Прошло лето. Заработок грузчика стабильностью не отличался, в любом случае Дима не собирался посвящать разгрузке вагонов свою жизнь. Он понимал, что пора искать другую работу. Надо было подумать и о высшем образовании. С военной карьерой ничего не получилось, хотя теперь уже Дима не жалел, что пришлось распрощаться с мечтой о звездах на погонах. Учебу он мог позволить себе только на заочном отделении, поэтому следовало найти подходящую работу.
И в один прекрасный день, чувствуя себя почти что Крезом (в кармане было пять рублей!), Дима купил на Ярославском вокзале телефонный справочник. Этот момент стал отправной точкой его фантастической карьеры.
Он пролистал первый раздел справочника. Партийные органы явно не подходили, зато следующие страницы заключали координаты правительственных учреждений, и не долго думая Дима принялся обзванивать все министерства и ведомства. Справочные службы исправно отсылали его в отдел кадров.
- Здравствуйте, здравствуйте! - Голос его при этом звучал необыкновенно располагающе. - Кто у вас занимается приемом технических работников?
Ему давали телефон какого-нибудь Ивана Ивановича, и Дима начинал беседу в скромно-доверительных тонах.
- Здравствуйте, здравствуйте! Меня зовут Дмитрий Олегович Якубовский. Я отслужил в Советской Армии, собираюсь учиться на заочном. Мне бы хотелось работать именно у вас.
Здесь Дима применял маленькую тактическую хитрость. Если на проводе было, к примеру, Министерство гражданской авиации, он говорил, что собирается поступать в авиационный институт. Если же Дима набирал телефон Министерства путей сообщения, он соответственно говорил о своих планах стать студентом института инженеров железнодорожного транспорта.
Так он без устали прощупывал союзные министерства, но места технического работника нигде не было. Эти должности традиционно занимали дети сотрудников ведомств, провалившие вступительные экзамены в вуз.
Точно так же, по справочнику, Дима сделал звонок в Прокуратуру Союза ССР.
- Здравствуйте, здравствуйте! Это справочная? Дайте мне, пожалуйста, телефон отдела кадров.
- Отдел кадров? Здравствуйте, здравствуйте! А кто у вас занимается приемом на работу технических сотрудников? Чудаков Матвей Владимирович? Спасибо.
В Прокуратуре Союза место нашлось. И это было именно то, что требовалось.
- У нас есть вакансия, - говорил тем временем Матвей Владимирович, только вряд ли она вас заинтересует. Платят очень мало, рублей 80-90.
- Ничего, - отвечал Дима, сразу припомнив ходивший тогда анекдот про заведующего складом, который откровенно удивлялся, что ему ещё и зарплату платят, - мне подойдет. Я ведь как раз собираюсь учиться в юридическом институте.
- Приезжайте.
Дима схватил такси и рванул из Болшева в Москву. Ровно без четверти шесть он влетел в приемную прокуратуры на Пушкинской улице и на следующий день вышел на работу. Должность называлась скромно - делопроизводитель.
Конечно, в прокуратуре были более приличные ставки, за перебирание бумажек платили 120-130 рублей в месяц, по советским временам какие никакие, но деньги. Правда, эти "теплые" местечки тоже обычно приберегались для маменькиных и папенькиных деток.
Работа в отделе писем оказалась напряженной. Мало того что ежедневно приходилось прочитывать по сотне писем. Их надо было регистрировать, причем не просто по фамилии автора, а со всеми подробностями. Когда осужден? Кем? По какой статье? То есть требовалась первичная обработка информации.
Но Дима ко всему подходит творчески. Он ни на минуту не забывал о том, что скромная должность делопроизводителя лишь начало карьеры, первая ступенька, своего рода трамплин, от которого надо уверенно оттолкнуться. И здесь все было важно, даже такая, казалось бы, мелочь, как приход на работу. Чтобы попасть в отдел писем, не надо было проходить через главный вход. В Димины "апартаменты" вела боковая дверь. Но кто обратит внимание на мелкого технического служащего, незаметно проскальзывающего на работу? Дима специально приезжал пораньше, чтобы с достоинством, подавляя в себе желание перейти на строевой шаг, войти через главный вход.
Он не собирался прозябать в отделе писем. Надо было обзаводиться связями, набирать вес, становиться незаменимым. И Дима быстро сообразил, какая ниша пустует. Он явился в профком и предложил распространять театральные билеты. Состоялся такой диалог:
- Ребята, почему вы не ходите в театры?
- Нам не дают билетов.
- Как не дают?
- Ну, мы просили в кассах, а там нас вежливо посылали.
Просить надо было не в кассах. Всегда существовала такая удобная вещь, как бронь, предназначавшаяся в первую очередь для номенклатуры. Оставалось только сообразить, как обеспечить этой льготой прокурорских работников.
Не долго думая Дима позвонил прямо в приемную заместителя министра культуры Иванова. К телефону подошел помощник министра.
- Здравствуйте, здравствуйте! - начал Дима. - С вами говорит сотрудник союзной прокуратуры Якубовский. Понимаете, какая недоработка получается... Прокуратура совершенно отлучена от культурной жизни страны. У МВД есть бронь в театральных кассах, а у нас нет. Разве это справедливо?
- Готовьте письмо за подписью заместителя Генерального прокурора, и вопрос будет решен.
Подготовить такое письмо было делом чисто техническим. И вскоре, словно по мановению волшебной палочки, все театры начали давать билеты на лучшие спектакли. Дима завел специальную тетрадочку, где напротив названия театра и спектакля прокуроры писали свои фамилии. Такой лафы в прокуратуре не было никогда. Открылись двери в самые популярные театры: на Таганку, на Малую Бронную, в театр Маяковского... Чтобы оценить это по достоинству, достаточно вспомнить театральный бум тех лет. Чтобы купить билетик на Таганку, люди ночами стояли в кассу. У театральных подъездов собиралась толпа заядлых театралов, готовых выложить за билет приличную сумму.
В коридорах прокуратуры имя Якубовского становилось известным. Но надо было, чтобы его знали в лицо. Дима придумал невинный ход. Он заглядывал к прокурорам и любезно рассказывал подробности о предстоящем спектакле. Каждому казалось, что такое уважение оказывали только ему одному, люди росли и поднимались в собственных глазах. К любому делу Дима подходил творчески.
Он работал по принципу Севы, владельца магазинчика в Торонто. Сева делал так: он выкладывал на прилавок красивые овощи и фрукты, которые манили глаз. Но на солнце дары природы периодически заветривались и теряли товарный вид. Сева убирал их в коробки и опять украшал прилавок свежайшими овощами и фруктами.
Таким образом витрина до конца дня выглядела у него превосходно, чего нельзя было сказать об остальной части товара. Но когда приходил какой-нибудь Абрам Соломонович, Сева на голубом глазу уверял, что приберег для него под прилавком самое лучшее. И счастливый Абрам Соломонович забирал свой товар, уверяя себя, что это лучше, чем на витрине. Ведь ему лично оставили.
