Гилберт Честертон - Разбойничий рай
- Беда с мисс Харрогит!- с яростью повторил поэт.
- Все мои догадки упираются в нашего гида,- продолжал священник.- Вот вторая. Почему он так подчеркивает в этой бумаге, что взял у банкира две тысячи? Выкуп от этого скорей не явится. Наоборот, друзья Харрогита больше испугались бы за него, если бы разбойники были бедны, то есть дошли бы до крайности.
- Да, это странно,- сказал Мускари и впервые совсем не театрально почесал за ухом.- Вы мне не объясняете, вы меня совсем запутали. Какая же у вас третья загадка?
- Эта лужайка,- раздумчиво сказал отец Браун,- на нее очень удобно падать и приятно смотреть. Она не видна ни сверху, ни снизу, это хороший тайник, но никак не крепость. Какая там крепость! Хуже не придумаешь. Проще простого взять ее оттуда, с дороги, а полиция по дороге и приедет.
Да нас самих тут удержало четыре карабина. Несколько солдат легко сбросили бы вас в пропасть. Что бы ни значил этот зеленый закуток, он совершенно беззащитен. Это не крепость, тут что-то другое, он ценен чем-то другим, а чем - не пойму. Скорее это похоже на артистическую уборную, или на подмостки для какой-то комедии, или...
Низенький попутчик вел свою нудную, искреннюю речь, а, Мускари, наделенный звериной остротой чувств, услышал далеко в горах цокот копыт я приглушенные далью крики. Задолго до того, как звуки эти достигли слуха англичан, Монтано вспрыгнул на дорогу и встал у дерева. Обратившись в разбойничьего короля, он надел причудливую шляпу и перевязь со шпагой, которые никак не сочетались с его грубошерстным костюмом.
Он повернул к разбойникам длинное зеленоватое лицо, взмахнул рукой, и оборванцы с карабинами, повинуясь каким-то военным соображениям, попрятались в кусты. Цокот становился все громче, дорога тряслась, чей-то голос выкликал команды. В кустах трещало и позвякивало, словно разбойники взводили курки или точили ножи о камень. Наконец, звуки эти встретились, кроме того, затрещали ветви, заржали кони, закричали люди.
- Мы спасены! - воскликнул Мускари, вскакивая на ноги и размахивая шляпой.- Неужели мы все предоставим полиции? Нападем на мерзавцев с тыла. Жандармы спасают нас, спасем же и мы жандармов!
Он закинул шляпу на дерево, снова выхватил шпагу и первым полез на дорогу наверх. Фрэнк побежал за ним, но отец властно окликнул его:
- Стой! Не вмешивайся!
- Ну, что ты! - мягко возразил Фрэнк.- Разве ты хочешь, чтобы англичанин отстал от итальянца?
- Не вмешивайся,-повторил старик, сильно дрожа.- Покоримся судьбе.
Патер Браун посмотрел на него и схватился как будто бы за сердце, но, ощутив под пальцами стекло флакона, облегченно вздохнул, словно спасся от гибели.
Мускари, не дожидаясь помощи, вылез уже на дорогу в ударил кулаком короля разбойников. Тот пошатнулся, сверкнули клинки, но, не успели они скреститься, бывший гид засмеялся и опустил руку.
- Да ладно,- сказал он по-итальянски,- скоро этому балагану конец.
- Ты о чем, негодяй? - закричал огнедышащий поэт.- Твоя храбрость - такой же обман, как твоя честь!
- У меня нет ничего настоящего,- благодушно отвечал Эцца.- Я актер, и если были у меня свои качества, я о них забыл. Я не разбойник и не гид. Я маска на маске, а с личинами не сражаются.
Стемнело, но все же было видно, что разбойники скорее пугают коней, чем убивают людей, словно городская толпа, мешающая полиции проехать. Поэт в удивлении глядел на них, когда кто-то коснулся его локтя. Рядом стоял низенький священник, похожий на игрушечного Ноя в широкополой шляпе.
- Синьор Мускари,- сказал он,- простите мне мою нескромность. Не обижайтесь на меня и не спасайте жандармов. Любите ли вы эту девушку? То есть достаточно ли вы ее любите, чтобы жениться на ней и быть ей хорошим мужем?
- Да,- сказал Мускари.
- А она вас любит?- продолжал отец Браун.
- Наверное, да,- серьезно отвечал Мускари.
-Тогда идите к ней,- сказал священник,- и предложите ей все, что у вас есть. Время не терпит.
- Почему? - удивился поэт.
- Потому,- сказал священник,- что беда скачет к ней по дороге.
- По дороге скачет спасение,- возразил Мускари.
- Вы идите,- повторил священник,- и спасите ее от спасения.
Тем временем разбойники, ломая кусты, кинулись врассыпную и нырнули в густую зелень, а над кустами возникли треуголки жандармов. Снова раздалась команда, люди спешились, и высокий офицер с седой эспаньолкой появился тем, где они недавно падали в Разбойничий рай. И вдруг банкир закричал:
- Меня обокрали!
- Тебя давно обокрали,- удивился его сын.- Прошло часа два, как они забрали две тысячи.
- У меня забрали не две тысячи, а маленький флакон,- в спокойном отчаянии сказал банкир. Офицер с эспаньолкой шел к ним. Проходя мимо бывшего короля, он не то ударил, не то похлопал его по плечу и сказал:
- За такие штуки может и не поздоровиться.
Поэту показалось, что великих разбойников ловят не совсем так. Офицер подошел к Харрогитам и чётко произнес:
- Сэмюэль Харрогит, именем закона я арестую вас за растрату банковских фондов.
Банкир как-то деловито кивнул, подумал, повернулся, ступил на край лужайки и прыгнул точно так же, как несколько часов тому назад. Но теперь внизу не было зеленого рая.
Итальянский жандарм выразил священнику и возмущение свое и восхищение.
- Великий был разбойник,- сказал он.- Какую штуку придумал! Сбежал с деньгами в Италию и нанял этих типов. В полиции многие поверили, что речь идет о выкупе. Он раньше творил бог знает что. Большая потеря!..
Мускари уводил несчастную дочь, и она доверилась ему - надолго, на всю жизнь. Но даже в таком смятении он улыбнулся, проходя мимо Эццы, и спросил:
- Куда же ты теперь отправишься?
- В Бирмингем,- отвечал актер, раскуривая сигарету.- Я тебе сказал, я человек будущего. Если я во что-нибудь верю, я верю в перемены, в хватку, в новизну. Поеду в Манчестер, в Ливерпуль, в Халл, в Глазго, в Чикаго - в современный, деловой, цивилизованный мир.
- Словом,- сказал Мускари,- в разбойничий рай.
