Ольга Ветрова - Черная вдова Клико
Я хотела тихонько проскользнуть в хвост группы. Но теперь все уставились на меня. Даже англичане. И конечно, Юра.
Мой парень слишком хорошо воспитан, чтобы, как Петровская, задать прямой вопрос. Но мой внешний вид ему, конечно, не понравился. На обувь налипла грязь. Джинсы в темных разводах. Пиджак из однотонного превратился в какой-то пятнистый. Мы с Юрой вообще очень разные. Он всегда сдержан и безупречен. Я же предпочитаю художественный беспорядок и в волосах, и в эмоциях, и в одежде.
– Что-то случилось, Вика? – нахмурился Юра.
– Случилось, – не стала скрывать я.
Все равно эти иностранцы по-русски знают только три слова: водка, перестройка и Толстой.
– Я встретила привидение, которое столкнуло меня в яму! – выпалила я.
Конечно, он не поверил.
– Ты шутишь? – спросил Юра.
– Какую яму, помойную? – ехидно уточнила Александра.
– Нет, дело было в лесу.
– Вы чем блины запивали, Виктория? – хмыкнула Петровская.
– Тем же, чем и вы, – огрызнулась я.
– Привидений не существует! – заявила моя начальница.
– Может, тебе померещилось что-то за деревьями? – предположил Юра. – И вообще, что ты делала в лесу?
– Воздухом дышала.
Англичане переглядывались и шептались. Я и сама понимала, что ситуация дурацкая. Неожиданно мне на выручку пришла экскурсовод:
– Вы не первая, кто упоминает женщину в белом, – печально произнесла она и поджала губы.
– Достала уже эта тетка в простыне! – подключилась и старушка-смотрительница.
Так-так. Кажется, я наткнулась на сенсацию. Загадочная женщина, появившаяся в окрестностях Ясной Поляны. Что бы за этим ни скрывалось – нечто мистическое или самое банальное, это заинтересует многих.
А началось все с меня! Надо напомнить об этом журналистам, которые сюда сбегутся. Думаю, ко мне за подробностями даже какой-нибудь центральный телеканал пожалует. Уже вижу, как лохматый парень в рваных джинсах сует мне микрофон под нос и с очень продвинутым видом спрашивает:
– Вы ведь сразу поняли, что дама в белом появилась в лесу неспроста?
Надо будет надеть на интервью новое шелковое платье – желтое в белый цветочек. Оно, где надо, облегает, где надо, обтягивает. И туфли на шпильке… Но вообще-то, я дам эксклюзивное интервью своей лучшей подруге Ритке. Маргарита Снегина – журналист, в одной из столичных газет занимается как раз полосой происшествий. Жаль, что ее тут нет, и пока вопросы задают не мне. Их задаю я.
– Тетка в простыне? – изумилась я. – Эту женщину видели в лесу и раньше?
– Татьяне Злотниковой она показалась, – со знанием дела кивнула смотрительница. – Еще по осени, снег не лег. В лесочке за мостком явилась. Помелькала, помелькала вдалеке и пропала.
– Нина Васильевна, ну зачем вы слухи пересказываете? – вмешалась экскурсовод.
– Мы тоже сначала решили: несерьезно это, привиделось девице. Татьяна сама не своя была от несчастной любви. Но потом еще и другие свидетельства были, – продолжила смотрительница, явно обрадовавшись возможности обсудить давно волнующую ее тему. – Конюх наш ее видал. Правда, был он не первой трезвости, так что ему веры немного. А уж когда сама барыня заинтересовалась, что за дамочка вроде в исподнем между деревьями мельтешит, тут уж я не знаю…
– Какая барыня? Барынь отменили в 1917 году, – напомнила я.
– Известно какая, – не смутилась пожилая женщина, – жена князя.
– Софья Волконская, – встряла Александра Петровская, демонстрируя свои знакомства в кругах творческой интеллигенции, – жена Николая Николаевича Волконского, потомка князя. Он – директор музея-усадьбы.
– Разве не Толстые Ясной владели? – задала я вопрос двоечника.
Признаюсь честно: на экскурсиях я обычно глаза распахиваю, а не уши. Мама не могла бы мною гордиться…
– А как же дом Волконского? – насмешливо спросила Петровская с таким видом, что сразу становилось понятно: у нее-то всегда и по всем предметам были одни пятерки.
– Николай Сергеевич Волконский – дед писателя по материнской линии, елизаветинский вельможа, – профессионально подхватила экскурсовод. – Выйдя в отставку, он поселился здесь и устроил усадьбу такой, какой ее знают сегодня.
Багаж моих знаний пополнился. Хотя лучше бы это был мой банковский счет или хотя бы счет моего мобильного. Я предпочитаю жить сегодняшним днем.
– И что супруга директора и потомка? – вернула я всех к интересующей меня теме.
– Ну осенью она еще не была его супругой…
– Нина Васильевна, – строго прервала экскурсовод. – Вы нам мешаете. Наши английские гости явно скучают. Итак, господа…
И она перешла на английский, увлекая иностранцев к следующему стенду. Перемывать косточки своему боссу и его новоиспеченной жене экскурсовод явно не собиралась. Юра и Александра одарили меня укоризненными взглядами и тоже отвернулись. Если их и интересовала сейчас чья-то личная жизнь, то это была жизнь и смерть прототипа романа «Анна Каренина».
Я же не собиралась отступать, а взяла Нину Васильевну под локоток. Мне нужны подробности и вовсе не про елизаветинского вельможу. И смотрительница, судя по всему, готова ими поделиться. Это экскурсовод привыкла работать языком, а от старушки в униформе за весь день только и требуется пару раз грозно окрикнуть: «Куда с чипсами к старинным портретам!»
Между тем Нина Васильевна явно в курсе усадебной жизни не только прошлых, но и нынешнего века. И вполне сможет провести для меня обзорную беседу о недавних сражениях за руку и сердце продолжателя княжеского рода.
– И как же этой Соне, осенью еще не Волконской, удалось стать барыней? – заинтересованно спросила я.
– Татьяну она подвинула, – понизив голос, сообщила смотрительница. – И Татьяна, и Соня обе тут начинали экскурсоводами. Смазливые такие, молоденькие. После университета. Не столько писателем интересовались, сколько его потомком. Еще бы – директор, князь. Хотя ему уже к шестидесяти. Но разве для мужчины это возраст? Сначала вроде Танечке повезло. А потом он все-таки на Соне женился. А Таня странная стала. Призраки ей начали мерещиться. Вот Соня и пристала к завхозу. Мол, правда про привидение или нет? Может, кто шалит. В простыню завернулся и деревенских веселит. Или Татьяна какую-то пакость затеяла. В отместку. Но Таня заявила, что это призрак грузинской княжны по лесу разгуливает.
– Ну а Грузия здесь с какого боку? – не поняла я. – Призрак мстит за изгнание «Хванчкары» из наших магазинов?
– Зачем играть в испорченный телефон? Это вы лучше у самой Татьяны спросите, – посоветовала Нина Васильевна и ткнула пальцем в окно. – Вон она как раз идет.
Я рванула догонять первоисточник.
– Татьяна! – окликнула я его, вернее, ее.
Она обернулась. Татьяна Злотникова показалась мне весьма симпатичной. Чуть за двадцать. Не худышка, но и не толстая. Я бы назвала ее статной. Светлые волосы, голубые глаза. Этакая русская барышня, не броская, но очень милая. И коса имелась. Не до пояса, конечно, а собранная в кольцо заколкой. Миловидное открытое лицо, доброжелательное. В руках стопка книг.
– Здравствуйте, меня зовут Виктория Победкина. Я насчет призрака грузинской княжны…
Девушка посмотрела на меня с тревогой:
– Вы журналистка? – строго спросила она. – Нашему музею скандальная слава не нужна. Сюда люди со всего мира не за мистикой приезжают. Здесь и без того особая энергетика.
– Я не журналистка. Я тоже видела призрак. Брюнетку в белых одеждах. Сегодня в лесу. И мне посоветовали проконсультироваться с вами.
Она помолчала немного, словно оценивая, не шутки, не издевка ли.
– Вообще-то, я научный сотрудник, а не консультант по магии с последующим разоблачением, – грустно улыбнулась Татьяна.
Видимо, ей не нравилось, что за ее спиной шепчутся о всяких странностях. Мало того что князь предпочел другую, так он сделал это на глазах женского коллектива…
– Мне сказали, вы в курсе. И я, если честно, обрадовалась, – призналась я. – Очень боялась, что мне никто не поверит. Направят к наркологу, потом к психиатру, потому что я ничего крепче чая с утра не пила.
– Похоже, мы с вами сестры по несчастью, – смягчилась она. – Сейчас я отнесу книги в библиотеку, а потом вы мне покажете, где произошла судьбоносная встреча…
«Иногда мне хочется исчезнуть, уйти, сбежать. Вот только куда? Ужасное чувство, что нет мне приюта, никто меня не ждет. Дороги мостят не для движения, а чтобы добраться до места назначения. А все мои тропинки ведут в пустоту.
В поисках убежища от равнодушия мужа я стала чаще бывать у родителей. Но детство назад никого не пускает. Тебя принимают, может быть, даже понимают. А ощущение, что это гнездо ты уже покинул, оно более не твое, не оставляет. И все равно мне хорошо там, уютно.
Было. Пока он все не испортил. «У тебя есть свой дом, свой очаг. Ты, кажется, ни в чем не нуждаешься и не имеешь права скучать…» Этот холодный, учительский тон. Отец никогда не говорил со мной так. «Не имеешь права скучать». В этом он весь! Как будто есть право что-то чувствовать. И он уже начал процесс по лишению меня всех прав. И у него получится. Он – человек уважаемый, влиятельный. Хочется зажать уши, не слушать его нотаций. Исчезнуть, уйти, сбежать.
