Михаил Ежов - Лестница страха
Смирнов кивнул:
— Значит, дверь не взламывали?
— Взлом имитировали. Замок открыт либо изнутри, либо ключом, но потом в нем поковырялись чем-то вроде отвертки.
— Нашли это «чем-то»?
Дымин покачал головой:
— Похоже, наш парень унес инструмент с собой.
— Что еще?
Оперативник взглянул на дверь в соседнюю комнату, откуда доносились приглушенные разговоры и щелканье фотоаппаратов.
— Личность убитой.
— Давай. — Смирнов достал из кармана пачку сигарет, вытащил одну и помял в пальцах, но закуривать не стал. Вот уже почти два месяца он пытался бросить курить, но полностью отказаться от вредной привычки пока не смог.
Дымин опустил глаза в блокнот.
— Растопова Елена Александровна, сорок два года, юрист. В Петербурге живет с 2010 года, до этого жила в Карелии. Разведена. Бывший муж Григорий Петрович Вышинцев, сорок шесть лет. Прописан в Калининграде. — Оперативник взглянул на Смирнова. — Мы выясняем его фактическое местонахождение.
Следователь кивнул и сунул незажженную сигарету в рот. Рука отозвалась болью, но было вполне терпимо. Синяк, конечно, сходить будет долго, но ему же не на пляже красоваться. А вот опухоль мешала, потому что из-за нее пальцы двигались медленно и неуверенно.
— Дети есть? — спросил Смирнов.
— Двое. Дочь двадцати трех лет, замужем, живет на проспекте Славы. И сын Виктор, тринадцать лет. Сейчас общается с психологом.
— С дочерью связались?
— Да, ждем.
— Кто нашел тело?
— Сын убитой пришел домой в половине седьмого…
— Почему так поздно? — перебил Смирнов.
— После школы отправился в кружок в Дом творчества, это через две улицы отсюда. С трех до пяти был там, затем зашел к приятелю. Информация проверена.
— Дальше.
— Пацан не смог открыть дверь квартиры, потому что замочная скважина была залита монтажной пеной. Он звонил матери, но та не отвечала. Тогда парень дозвонился до сестры, и та вызвала знакомого слесаря. Он прибыл через полчаса и открыл дверь.
— Постой, так это он сломал замок?
Дымин покачал головой:
— Нет, он просто отжал дверь фомкой.
— Ясно. — Смирнов перегнал сигарету в другой угол рта и нащупал в кармане зажигалку. Может, все-таки закурить?
— Собственно, пацан первым увидел тело, но нас вызвал слесарь, — продолжал оперативник.
— И где он сейчас?
— Я его отпустил. Показания он дал.
Смирнов кивнул.
— Долго они еще там? — Он указал на соседнюю комнату.
— Не знаю. Валера сказал, чтобы мы держались подальше от него, пока он не закончит. Кажется, он там реально занят.
— Ты видел тело?
Смирнову показалось, что Дымин невольно содрогнулся.
— Да, — сказал оперативник, закрывая блокнот. — Но разглядывать не стал.
— Все так плохо? Мне сказали, работал настоящий садист.
— Там все в крови. Если наш парень не перепачкался с ног до головы, то он просто ас.
Смирнов потянул ноздрями. Он давно уже улавливал запах крови и чего-то еще. Смесь была отвратительной.
— Ладно, — сказал он, садясь на продавленный диван. — Есть предположения, кто это сделал?
— Никаких.
— Что, совсем?
— Угу.
— А почему убитая была сегодня дома?
— На больничном. Третий день.
— Когда ей нужно было идти на прием?
Дымин заглянул в блокнот:
— Послезавтра.
— Она никому не говорила, что ждет сегодня гостей?
— Сыну нет, а дочери — скоро узнаем. По телефону расспрашивать не стал.
— Думаю, сын был бы в курсе. Если только она не встречалась с любовником. Есть, кстати, признаки?
— Вроде нет. Но это точнее скажет Валера.
— А ты почему так решил?
Оперативник пожал плечами:
— Постель больше похожа на койку больного, а не на ложе страсти.
— Ты эксперт?! — усмехнулся Смирнов.
— Нет, эксперт у нас Валера. Так что он нам и скажет.
— Чем жертва была больна?
— Я позвонил в поликлинику, лечащий врач сказал, что ангиной. Почти не могла говорить.
— На двери есть засовы или крюки? То, что нельзя открыть снаружи.
— Нет. Два замка, один цилиндровый, другой сувадальный. Оба накладные.
— А на внутренней двери?
— Ничего.
— Какой замок был залит пеной? Сувадальный?
— Да.
— А сломаны оба?
— Да. Хотя они не столько сломаны, сколько поцарапаны внутри. Механизм остался в рабочем состоянии. Так что наш убийца, скорее всего, пытался изобразить проникновение при помощи отмычек.
— Это Степа так сказал?
— Да. Он забрал замки на экспертизу, но по предварительному осмотру получается так.
Из соседней комнаты появился криминалист. Валера Ратников был приземистым пузаном с клочками волос над ушами, короткими пшеничными усами и мясистым носом, на котором криво сидели очки с круглыми стеклами, издалека напоминающими пенсне.
— Здорово, — кивнул он Смирнову и принялся стаскивать перчатки.
— Привет. — Следователь протянул руку, криминалист вяло пожал ее. — Ну что?
— Ничего хорошего. — Ратников вытащил большой мятый платок в серую клетку и протер лысину, затем шумно высморкался и спрятал платок обратно. — Похоже, настоящий псих.
— А поподробнее? — Смирнов постучал карандашом по блокноту. — Есть что-нибудь важное?
— Это после вскрытия. — Криминалист устало опустился в кресло. — Сейчас могу дать только общую картину. Полный modus operandi завтра вечером. В лучшем случае.
— Что-что? — не понял Смирнов. — Какой еще операнди?
— Ну, «образ действия». То, как убийца обставил преступление, — пояснил Ратников.
— Ясно. Мы это называем «почерком».
— Буду знать. Так вот, как я уже сказал, получите свой «почерк убийцы» завтра вечером.
— Что-то быстро, — удивился Смирнов.
— Дело необычное. — Ратников взглянул на Дымина. — Ты что, ему не сказал?
— О чем? — напрягся следователь.
Оперативник вздохнул, отведя глаза.
— Этот парень абсолютно чокнутый, — сказал он. — Смотрел фильмы про маньяков?
— Ну!
— Из той же области.
— Это решать психиатрам, — проговорил Смирнов недовольно. — Не надо самодеятельности. — Он повернулся к Ратникову: — Выкладывай.
— Да ради бога! — Криминалист сложил руки на животе. — Убийца работал неторопливо, часа полтора. Он явно получал удовольствие и не торопился — знал, что в ближайшее время никто домой не вернется. Руки у него не дрожали. Но я бы не сказал, что он знаком с медициной. Он явно стремился причинить боль, но места для надрезов выбирал наугад. Профан.
— Или он маскировался, — вставил Смирнов.
— Возможно. — Ратников пожал плечами. — Но не думаю. Такие люди обычно делают все по полной программе. Знай он особенно болезненные зоны, он бы этим воспользовался. Но об этом лучше скажут психиатры.
Смирнов кивнул:
— Конечно. Давай по телу.
— Смерть наступила в результате болевого шока или потери крови. Точно скажу завтра. Жертву усыпили хлороформом, привязали к столу и заклеили рот скотчем. Затем преступник нанес семь резаных ран, предположительно кухонным ножом, который оставил в комнате. Думаю, он взял его в квартире, а не принес с собой. Во всяком случае, я нашел на кухне еще четыре из того же набора. Затем убийца вспорол жертве живот и разрезал прямую кишку и мочевой пузырь. Их содержимое он извлек и поместил в миску, тоже, я уверен, взятую в квартире. Миску поставил женщине на грудь. К этому моменту она была мертва. Затем он отклеил скотч, отрезал язык и засунул его во влагалище. — Ратников развел руками. — Вот так-то!
— Есть еще надпись, — вставил Дымин.
— А, да, — кивнул криминалист. — На правой руке трупа по-латыни написано «Memento 9».
— «Помни о девяти», — перевел Смирнов.
— Точно. Напоминает известную фразу «Memento mori», «Помни о смерти», да?
— Да. А при чем тут «девять»?
Криминалист пожал плечами:
— Понятия не имею. Мое дело обследовать тела, а не расшифровывать послания психов.
Смирнов пробежал глазами записи в блокноте.
— Итак, что убийца принес с собой? — спросил он.
— Я думаю, набор был примерно такой: сосуд с хлороформом, тряпка, чтобы пропитать ее и набросить на лицо жертвы, инструмент для имитации взлома, синий скотч, баллон с монтажной пеной и веревка.
— А ножницы?
— Нет, пользовался теми, что нашел в квартире.
— Думаешь, он плохо подготовился?
— Ты имеешь в виду, что он не прихватил нож, ножницы и миску? Нет, это сделано нарочно, чтобы тащить с собой поменьше предметов, которые могут указать на него.
— Так я и думал, — пробормотал Смирнов. — Это все?
— Пока да.
— Ладно, спасибо. — Следователь закрыл блокнот и перегнал незажженную сигарету в другой угол рта. — Пришлешь мне завтра отчет на «мыло»?
Ратников кивнул:
