Николай Зорин - Формула влияния
Офис располагался в центре города, на оживленной улице, окна из-за жары были открыты, и потому стоял жуткий шум. Вообще-то Полина к нему привыкла, но сегодня он вдруг стал ее раздражать. Ей почему-то казалось, что из-за уличного гула она не услышит звонок Виктора. Полина придвинула поближе телефон, достала из сумки мобильник и положила рядом с ним. И тут вдруг шум совершенно стих, словно жизнь города остановилась. Это продолжалось всего несколько секунд, может, минуту, но ей стало как-то неуютно. Представилось, что вот-вот произойдет нечто страшное, нечто вроде вселенской катастрофы, а эта внезапно возникшая тишина — преддверие конца.
В тишине послышались осторожные, какие-то нерешительные шаги — кто-то поднимался по ступенькам офиса. Шаги остановились, замерли на мгновенье и продолжили восхождение. Дверь офиса открылась одновременно с возобновившимся уличным шумом.
— Здравствуйте, — уверенным голосом, не соответствующим робости шагов на крыльце, сказала посетительница. Непонятно, почему Полина представила ее высокой элегантной дамой с несколько устаревшей прической — волосы, собранные в узел. — Я бы хотела поговорить с Виктором… — Дама на секунду сбилась и снова заговорила решительно и уверенно: — С Виктором Евгеньевичем.
— Его сейчас нет, — ответила Полина, — и до вечера, наверное, не будет.
— Очень жаль! — сказала посетительница, но по ее голосу совсем не чувствовалось, что это обстоятельство ее расстраивает. — А вы, очевидно, Полина? — спросила она и, не дав Полине ответить, продолжила: — Я много о вас читала и слышала. Кстати, возле ступенек вашего крыльца я нашла браслет. Это не вы потеряли?
Полина машинально похлопала себя по руке, хоть никогда никаких браслетов не носила.
— Нет.
— Ну, все равно. Пусть останется у вас — вы скорее сможете разыскать владельца, все-таки детективное агентство. — Полина услышала, как с легким стуком браслет опустился на ее стол. — Очень красивая вещь и, наверное, недешевая. Значит, Виктор Евгеньевич до вечера не появится? — уточнила женщина, но тон ее неуловимо изменился: она явно отчего-то смутилась. — Простите, Полина, — тихо и виновато сказала она, — я вас обманула, я знала, что его здесь нет. Собственно, я пришла, чтобы поговорить с вами. При Вите… при Викторе Евгеньевиче мне было бы трудно… Разговор этот крайне деликатного свойства. Я никогда еще не была в подобной ситуации.
Полине стало очень неуютно. Она представить не могла, о чем пойдет речь и кто эта дама.
— Меня зовут Мария Ильинична Хавронина, я жена Владимира Тимофеевича, — запоздало представилась посетительница.
— Ах, вот оно что! — Полина почувствовала невероятное облегчение. — Присаживайтесь, пожалуйста.
— Спасибо. — Скрипнуло «посетительское» кресло — женщина села. — Я знаю, что Виктор занимается делом моего мужа. В школе сказали. Я тоже работаю там, веду историю. А потом увидела его в полиции, но не стала к нему подходить, потому что… Потому что хотела поговорить сначала с вами. Я знаю о ваших способностях и… Видите ли, следователь мне сказал, что Федор Ривилис умер не сразу, первые два выстрела не были смертельными, а третий последовал через несколько минут. Был короткий промежуток, когда Федор находился между жизнью и смертью, в том состоянии, в котором вы обычно видите людей. Так вот, я хотела бы у вас спросить… Понимаю, что такие видения у вас происходят далеко не всегда и надежды почти никакой, но все же… Вы случайно его не видели, я имею в виду Федора?
Полина не знала, что ей ответить. Уверенности, что видела именно того человека, о котором она спрашивает, у нее не было.
— Понимаете, для меня это очень важно, — продолжала Мария Ильинична. — Федор видел своего убийцу, и если вы… Мне нужно точно знать, кто в него выстрелил, я должна быть уверена, что это не… не мой муж.
— А разве вы в этом не уверены?
— Все улики против него. Отпечатки пальцев на пистолете, следы пороха на руках и на его одежде, да все, все! И Василий, наш охранник, говорит, что посторонних в школе не было, и… я бы очень хотела верить, очень! Но это так трудно! Я знаю, что мой муж неспособен на убийство, и не понимаю, откуда взялся этот злосчастный пистолет. И все же… Может, я всю жизнь только думала, что знаю своего мужа, а он оказался совсем не таким, каким я его представляла? И вот теперь мне нужна правда, какой бы она ни была. А этой правдой располагает лишь один человек — Федор Ривилис. Следствие может ошибаться, я могу ошибаться, весь наш коллектив может ошибаться — никто не верит, что Владимир Тимофеевич убийца, — но Федор точно ошибиться не может. И вот я подумала, что если вы его видели…
Мария Ильинична замолчала. Полина чувствовала на себе ее взгляд. Женщина ждала от нее ответа, а она так и не знала, что ей сказать.
— Как он выглядел? — наконец спросила Полина, раздражаясь и на Марию Ильиничну, и на себя, и почему-то на Виктора.
— О, у Федора колоритная внешность! — По голосу Марии Ильиничны Полина поняла, что она улыбается. — Невысокого роста, довольно полный, густые черные волосы, борода, выразительные, большие, всегда печальные глаза. Он очень хорошим был человеком, но очень несчастным. Не представляю, кому понадобилось его убивать!.. — Мария Ильинична осеклась и испуганно замолчала. — Так вы его видели?
— Думаю, да. — Сомнений, что сегодня утром она видела именно его, у Полины почти не осталось — описание совершенно совпадало.
— Федор назвал имя убийцы?
— Нет, не назвал.
— Ах, ну тогда… — В голосе Марии Ильиничны послышалось такое разочарование, такая тоска, что Полине стало ее очень жалко, и раздражение совершенно прошло.
— Федор, а я почти уверена, что это был он, не назвал имени человека, который в него выстрелил. Но сказал, что тот, кого обвинят, — не убийца. Наверное, он имел в виду вашего мужа.
— О, я в этом уверена! — Ее голос снова ожил. — Да я и не сомневалась сначала, это следователь меня сбил, уликами придавил. Вы не представляете, что мне сегодня довелось пережить! Мне позвонили из школы, утром. Я мыла окно. Подумала, что это какая-то шутка. Выстрелил из пистолета в своем кабинете. Дикость какая-то! Откуда, скажите, у него пистолет? И потом, Федор был ему почти как родной, он знал его с детства, всегда помогал, немного опекал даже. И вдруг убил? За что? Почему? Как такое вообще возможно? А в полиции говорят, что все улики против него.
— А что говорит сам Владимир Тимофеевич? — спросила Полина и подумала: почему ей с самого начала не пришло в голову об этом спросить.
— Ничего, — Мария Ильинична тяжело вздохнула. — Молчит. Да у него шок, поймите! Знаете, я думаю, вот как все произошло, — опять оживилась Мария Ильинична. — Владимир Тимофеевич утром вошел в свой кабинет и увидел убитого Федора. У него случился нервный срыв, неосознанным движением он поднял пистолет, который был на полу возле тела, положил его на стол и вышел из кабинета. Отсюда и улики. А убийца был в перчатках и потому своих отпечатков не оставил.
— Да, скорее всего, так и было, — согласилась Полина.
Версия Марии Ильиничны звучала вполне убедительно. А впрочем, эта версия лежала на поверхности, любой бы до нее додумался. Кроме полиции, конечно, — в случае если им никакая версия невиновности Хавронина и не требовалась. Не трудно просчитать действия человека, оказавшегося в такой ситуации. Очевидно, просчитал их и убийца, он понимал, что Хавронин почти наверняка поступит именно так и оставит улики. Все логично, все просто. И все же… Некоторые моменты в эту логику и простоту не вписываются. И прежде всего — место действия. Не так-то просто незамеченным пробраться в школу, проникнуть в кабинет директора, выгадать момент, когда его там не будет, а жертва, напротив, окажется в полном распоряжении убийцы, выстрелить, причем трижды, с довольно значительными интервалами, скрыться с места преступления… К чему устраивать все эти сложности? Почему было не выбрать другое место? Например, убить Ривилиса в его квартире, или в подъезде, или на улице. Потому, вероятно, что главной целью этого преступления было подставить Хавронина. А Ривилис, возможно, случайная жертва… Нет, и тут не сходится. Ривилис знал, что подставят Хавронина — обвинят в убийстве. Почему же он его не предупредил? Или узнал об этом накануне и не успел? Пришел к нему в кабинет, чтобы поговорить, а тут-то его и убили? Но как убийца смог все так точно рассчитать, до минуты, до секунды? Проникнуть в кабинет именно в тот момент, когда директор вышел, а Ривилис, наоборот, вошел? Следил за тем и другим? Следил и при этом остался незамеченным? Посторонний человек не мог всего этого проделать, на него бы сразу обратили внимание, тем более что школа была почти пустой. Значит, убийца — кто-то из своих.
— Жаль, что мы теперь не узнаем, зачем Федор заходил в кабинет к Владимиру Тимофеевичу, — сказала Полина, не заметив, что размышляет вслух.
