Грегори Макдональд - Флетч и вдова Бредли
Смит бросил короткий взгляд на Кавалье.
– Это первоклассный отель, мистер Армистед.
– А разве не бывает первоклассных преступников?
– Мы стараемся доставлять нашим гостям минимум неудобств. Разумеется, иногда случаются неприятности... – Кавалье пожал плечами. – Но мы не требуем у наших гостей кредитную карточку. Они нам верят. И мы должны им доверять.
– И многие расплачиваются в отелях наличными? – спросил Флетч.
– Многие, – ответил Кавалье, – Во всяком случае, в этом отеле. У нас часто останавливаются старушки, которые не признают кредитных карточек.
– Наличными платят не только старушки, – Смит хохотнул. – В каждом отеле есть такие клиенты. Как мы говорим, приезжают по частным делам.
– Завтрак на одного, – напомнил Флетч. – Означает ли это, что Крэндолл ни с кем не делил номер?
– Отнюдь, – покачал головой Смит. – День-то большой.
– Так какая часть ваших гостей платит наличными?
– Примерно десять процентов, – ответил Кавалье.
– Скорее, пятнадцать, – поправил его Смит.
– Мистер Смит склонен сгущать краски, – улыбнулся Кавалье.
– Значит, этот Джеймс Сейнт Э. Крэндолл ничем не выделялся?
– Как же не выделялся? – засмеялся Смит. – Удрать от человека, который принес ему двадцать пять тысяч долларов. Такое для нас в диковинку.
Кавалье пристально смотрел на Флетча.
– Надеюсь, вы извините меня, мистер Армистед, но непохожи вы на парковщика машин.
– А вы знакомы со многими?
Кавалье покачал головой.
– Близко – нет.
Флетч поднялся, взял со стола бумажник.
– Спасибо за помощь.
– Бумажник вы берете с собой? – спросил Кавалье.
– Почему нет?
– Ну, не знаю, – он посмотрел на Смита. – Правда, не знаю, что и делать. Не сдашь же его в бюро находок. Наверное, надо известить полицию.
– Именно туда я и собираюсь поехать.
– И правильно, – покивал Смит.
– К вам-то я пришел.
– Да, да, пришли, – Кавалье потер пальцем бровь. – И деньги вы нашли. Но не на территории отеля... так?
– Примерно в двадцати кварталах отсюда.
– И этот мужчина убежал... вы уверены, что позвонили в нужный вам номер?
– Нет, не уверен. Все ошибаются, особенно имея дело с телефоном. Но человек, с которым я говорил, не удивился, узнав, что я нашел его бумажник.
И Флетч засунул бумажник в задний карман.
– Даже не знаю, – в голосе Кавалье слышалась нерешительность. – Наверное, мы должны уведомить полицию, – он улыбнулся Флетчу. – Чтобы обезопасить себя, вы понимаете.
– Молодой человек пришел с двадцатью пятью тысячами долларов и ушел с двадцатью пятью тысячами долларов, – пробормотал Смит.
– Я совсем не против того, чтобы вы звонили в полицию, – Флетч посмотрел на Кавалье. – Вы же записали мой имя, фамилию и адрес, – он указал на блокнот.
– Конечно, конечно, мистер Армистед, – закивал Жак Кавалье. – Я все записал.
ГЛАВА 5
– Банка орехового масла, краюха хлеба, бутылка апельсинового сока и ты, – улыбнулся Флетч.
Они лежали животами на песке, голова к голове, рядом друг с другом, еще мокрые после купания. Вдвоем, на огромном пляже.
– Как романтично, – скорчила гримаску Мокси.
– Очень романтично, – согласился Флетч.
– Совсем не романтично, – в лучах опускающегося к горизонту солнца капельки соленой воды на ее руках, спине, ногах блестели, словно бриллианты. – Ореховое масло, хлеб и апельсиновый сок.
– И ты.
– Блеск, что и говорить. Лучше, конечно, тушеной моркови и консервированных бобов, но причем здесь романтика, Флетч, – Мокси приподнялась, смахнула песок с обнаженной груди, легла щекой на руку Флетча, вздохнула. – На нашу долю романтики уже не осталось.
– Откуда у тебя такие мысли?
– Романтика ушла из жизни. Она принадлежит прошлому...
– Я сейчас заплачу.
– ...Ушла вместе с кринолином и реверансами.
– А я – то почитал себя романтиком.
– Естественно. Вытащить меня из дома в половине второго, отмахнуться от свидания, которое мне назначили на два часа в кафе «Мондрайн», примчаться сломя голову на этот Богом забытый пляж, проскочив по пути несколько ресторанов, где нас могли вкусно накормить...
– Ты голодна...
– Бросить в прибой, как собачонку, – Мокси чуть потянулась и чмокнула его в щеку, – использовать на песке, даже без полотенца, не говоря уже об одеяле.
– Мы лежали на боку, так что условия для нас были одинаковые.
– Не очень романтичные, – Мокси дунула ему в нос.
– Романтика – это химера, выдуманная виноделами и кондитерами.
– И еще теми, кто продает нюхательные соли.
Она лизнула его в щеку.
– Что может быть романтичнее орехового масла и апельсинового сока. Полезные продукты, богатые белком и витамином С. И очень калорийные, от них сразу прибавляется энергии.
– Я вижу, Флетч, с энергией у тебя снова все в порядке.
– Конечно, – подтвердил он. – Уже целых пять минут.
Они посмотрели на поднимающиеся за пляжем холмы. Только один дом, да и тот довольно далеко. Окна с тонированными стеклами. Тот, кто мог наблюдать за ними, сам оставался невидимым.
Они сидели на песке, запивая апельсиновым соком хлеб с толстым слоем орехового масла.
– И что потом? – спросила Мокси.
– А потом я взял эти двадцать пять тысяч долларов, – Флетч отпил сока из бумажного стаканчика. – Что еще тебя интересует?
– Вчера вечером, если я не ошибаюсь, ты упивался собственной важностью и гордо вещал о том, что должен вовремя быть в редакции, чтобы не опоздать к началу ночной смены, а потому, если я хочу поехать с тобой на пляж, то должна собрать вещи и подготовиться к отъезду до того, как проснусь...
– Собственной важностью?
– Напоминал распушившего хвост павлина.
– Если ты чем и знаменита, Мокси, то уж не ранними подъемами.
– Я вообще не знаменита. Пока. А спать поздно я научилась в драматической студии.
– Правда?
– Да. Занятия там начинались после полудня.
– Этим артисты отличаются от всех прочих.
– Я не знаю, когда начинается ночная смена в газете, Флетч, но эта красная лягушка, ползущая над океаном – заходящее солнце. А если я не ошибаюсь, от твоей драгоценной редакции нас отделяют семь часов быстрой езды.
– Я теперь другой человек.
– Другой?
– Меня уволили.
– Однако, – на пару секунд она даже перестала жевать. – Тебе же нравилась эта работа.
– За нее еще и платили.
– Ты можешь найти работу в другой газете. Так ведь?
– Я в этом сомневаюсь.
– Что случилось?
– Длинная история. Запутанная.
– А ты расскажи. В самых общих чертах. Если я чегото не пойму сразу, то смогу задать тебе вопрос-другой. Так?
– В общем, мне поручили написать проходную статью о мало кому известной компании, и я, похоже, обманул читателей. Всю информацию я получал от одного парня по фамилии Блейн. Чарлз Блейн. Вице-президент и начальник финансового отдела. Он принес мне ворох служебных записок, направленных ему председателем совета директоров компании, Томом Бредли, и сказал, что я могу ссылаться на них. Что я и сделал.
– Так в чем же твоя ошибка?
– Том Бредли умер два года тому назад.
– Умер?
– Умер.
– Совсем умер?
– Сейчас он мертвее романтики.
– Ты цитировал умершего человека?
– И очень подробно. Мокси хихикнула.
– По-моему, в этом нет ничего плохого.
– Могло, конечно, быть хуже, – Флетч покачал головой. – Я мог процитировать человека, которого вообще не существовало.
– Извини, – Мокси почесала нос.
– За что?
– За мой смех.
– Да нет, ситуация действительно смешная.
– А когда написаны документы, на которые ты ссылался? Не в последнее же время?
– В том-то и дело, что даты свежие. Я привел их в статье.
– Я ничего не понимаю.
– Считай, что нас уже двое.
Мокси посмотрела на заходящее солнце.
– А может, это чья-то злая шутка?
– Очень злая. Кто-то сознательно хотел навредить прессе.
– Кто? Почему?
– Я полагаю, Блейн. Он знал, что делает, подсовывая мне служебные записки от покойного. Может, он чокнутый.
– А потом ты с ним виделся? Пытался связаться?
– Пытался, этим утром. Он ушел с работы. Грипп.
– Нет, – Мокси покачала головой. – Какое-то безумие. Никто на это не пойдет. Особенно ради шутки.
– Это не шутка, – возразил Флетч. – Возможно, ты слышала, что некоторые американские фирмы ведут хорошо продуманную кампанию, цель который – выставить на посмешище газеты и телевидение.
– Где я могла это слышать?
– Кампания эта набирает обороты. Они говорят, что среди журналистов слишком много либералов. Настроенных против бизнеса как такового.
– Это так?
– Возможно. А возвращаясь к моему случаю, отмечу, что два или три года тому назад корпорации «Уэгнолл-Фиппс» как следует досталось от «Ньюс-Трибюн».
– За что?
– Заигрывание с должностными лицами. Они кормили и поили конгрессменов, мэров, более мелких чиновников, получавших жалование от государства, чтобы соответствующие службы покупали лопаты и зубочистки у «Уэгнолл-Фиппс».
