Дарья Калинина - Шустрое ребро Адама
— А у меня для тебя есть подарочек, — проворковал муж, и Серафима Ильинична почувствовала, что умирает.
Подарки муж ей делал исключительно два раза в году, на день ее рождения и на Восьмое марта. И то предпочитал в качестве подарка совать деньги в конверте. Серафима Ильинична к такому порядку вещей давно привыкла и не роптала. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы муж ради нее отправился по магазинам, которые ненавидел лютой ненавистью. А ведь он небось обошел несколько прилавков, выбирая подарок для жены.
— Смотри, какая красавица, — продолжал ворковать муж, извлекая из недр большой сумки нечто пушистое и мяукающее. — У нее и родословная чуть ли не к фараонам восходит.
Серафима Ильинична все-таки овладела собой и нашла в себе силы посмотреть, что там ей показывает муж. Подарком оказался роскошный рыжий котенок, более всего напоминающий мохнатый апельсин, столь яркой была его шерстка. Приплюснутая мордочка котенка выдавала в нем «перса», а общая миловидность говорила о том, что это кошечка. Глаза у кошечки были зеленые, словно яблоко.
— Я сразу подумал, что это для тебя лучший подарок, — рассказывал муж, пустив свое приобретение обнюхивать углы нового пристанища. — Тебе с ней будет не так одиноко одной.
От такой заботы мужа, который, собираясь бросить жену, даже кошку ей заблаговременно для компании купил, Серафима Ильинична ударилась в слезы.
— Что с тобой? — заволновался супруг. — У тебя аллергия на кошачью шерсть? Да что ты молчишь?
— Ты едешь завтра на рыбалку? — сквозь слезы спросила Серафима Ильинична.
— Да, а почему ты спрашиваешь? — насторожился супруг.
— Я бы тоже хотела поехать с тобой, — сказала Серафима Ильинична. — И котенок будет доволен, кошки ведь обожают свежую рыбу.
— Ну, ты придумала, — с облегчением вздохнул Валериан Владимирович. — Привезу я ей рыбы, совершенно тебе для этого не нужно мерзнуть целую ночь.
— А я не против померзнуть.
— Ну нет уж, там собирается исключительно мужская компания, в бане паримся. Ты же не будешь с пятью голыми мужиками в бане сидеть? А других женщин там нет, тебе будет скучно. Ты лучше подумай, как мы назовем нашу кошечку, — предложил муж, явно очень довольный, что придумал, как сменить щекотливую тему.
Серафима Ильинична больше не настаивала, она все поняла и теперь готовилась отомстить. Как она это будет делать и что из этого выйдет, она еще не знала.
Но одно ей стало совершенно ясно: завтра утром муж поедет на свою псевдорыбалку не один.
Остаток вечера прошел спокойно. Серафима Ильинична, как всегда, приняв решение, успокоилась.
Слезы у нее высохли то ли от бешенства, то ли от ненависти, которую она испытывала к мужу-предателю, с которым прожила почти четверть века и которому всегда безоговорочно верила, как самой себе. Но свои чувства Серафиме Ильиничне удалось скрыть. Она похвалила цветы, назвала кошку Оранж, быстро разогрела обед и даже попыталась укротить упрямую челюсть и немного выправить рот, чтобы у мужа сохранились о ней самые приятные воспоминания.
План действий у Серафимы Ильиничны носил весьма сумбурный характер. Начиная от убийства неверного и поджога гнезда разврата и кончая самоубийством и прочувствованным посмертным письмом, читая которое изменник обливался бы слезами.
Только два момента отвращали Серафиму Ильиничну от самоубийства. Первое, она сильно сомневалась, что упрямая челюсть захочет и после смерти хозяйки вести себя прилично, а лежать в гробу с перекошенной рожей, чтобы все на нее таращились и шептались, Серафиме Ильиничне не хотелось. А второе, она была почти уверена, что ее муженек забудет содержание ее посмертного письма уже через пару недель.
Во всяком случае, содержание всех прочих личных писем он забывал уже через пару часов.
Поэтому к тому времени, когда муж взял свои удочки и какой-то сверток, надел проклятую клетчатую рубашку без малейшего намека на запах рыбы и ушел из дома, Серафима Ильинична была уже полностью готова к борьбе, а от мыслей о самоубийстве у нее не осталось и следа. Муж вышел из дома и, как и следовало ожидать, подошел к своей ненаглядной темно-синей новенькой «Ауди».
Впервые в жизни Серафима Ильинична пожалела, что в свое время не научилась водить и не выклянчила у мужа какую-нибудь его старую машину, которые он так часто менял. Впрочем, теперь Серафиме Ильиничне многое нужно было попробовать в первый раз. Например, по совету сестры, поймать частника.
Как это сделать в их спокойном дворике в центре города на Петроградской стороне, да еще тайком от мужа, сидящего в своей машине и задумчиво крутящего ручку радио, Серафима Ильинична решительно не представляла. Поэтому она ограничилась простым наблюдением, скрючившись в парадном собственного дома. Муж закончил возиться с радио и достал свой сотовый.
Номер он явно знал прекрасно, но в автоматической записной книжке этого телефона не держал. Это Серафиму Ильиничну насторожило еще больше. Обычно всех деловых знакомых муж заносил в телефонную книжку, а если он этого не сделал, значит, хотел скрыть его от кого-то. Скорей всего, от своей жены.
Воспользовавшись тем, что муж увлекся разговором, Серафима Ильинична приготовилась прошмыгнуть по двору на улицу. Она приоткрыла дверь и тут же увидела прямо перед собой внушительного размера туфли и услышала:
— Здравствуйте, Серафима Ильинична!
Над согнувшейся в три погибели Серафимой Ильиничной стояла их соседка Глафира — на редкость неприятная баба, большая сплетница и трещотка.
В руках Глафира держала огромную хозяйственную сумку. Это в семь утра!
— Что это с вами? — спросила Глафира, с любопытством глядя на стоящую на четвереньках соседку. — Кого это вы тут выслеживаете?
Чертыхнувшись про себя, Серафима Ильинична распрямилась в полный рост и объяснила:
— Сережку потеряла.
— Господи, какой ужас! — ахнула Глафира. — А дорогая сережка-то?
— Дорогая, — высокомерно подтвердила Серафима Ильинична, всем своим видом показывая, что у нее дешевых драгоценностей быть не может. — С брильянтом и рубином. Глафира, милочка, если кто найдет, пусть принесет мне. Я заплачу как за пару. Очень уж их любила.
Глафиру от жадности прямо затрясло, и она сказала:
— Я вам помогу.
После этого она поспешно опустилась на колени и принялась ощупывать пол, совершенно не обратив внимания на то, что в обоих ушах Серафимы Ильиничны красуется по серьге. Именно той самой — с рубином и брильянтом.
— Вот спасибо, — сказала Серафима Ильинична. — А я во дворе посмотрю пока.
И она выскользнула за дверь. Муж к этому времени уже закончил разговаривать по телефону и выезжал со двора. Кинувшись в другую сторону, Серафима Ильинична через проходную подворотню попала в соседний двор, а оттуда на улицу. Ей повезло, первая же машина остановилась возле нее, и женщина забралась в довольно грязную «пятерку». В салоне воняло бензином, от запаха которого Серафиму Ильиничну обычно выворачивало наизнанку, но сейчас она противного запаха даже не заметила, целиком поглощенная преследованием.
Муж выехал с Лахтинской на Большой проспект, проехал до Невы, выехал на Дворцовую площадь, а с нее синяя «Ауди» устремилась по Невскому проспекту по направлению к каналу Грибоедова. Там муж припарковал машину, вышел из нее и направился к Дому книги. Серафима Ильинична с трудом переводила дыхание, следя за мужем из салона «пятерки», и никак не могла взять в толк, куда же он направляется, если его приятель по рыбалке жил (опять же по словам мужа) где-то на Непокоренных.
— Дамочка, вы так и будете на улицу таращиться? — спросил у нее шофер. — У меня дела еще. Я не могу тут с вами целый день сидеть.
Серафима Ильинична кинула на хама такой взгляд, что любого он испепелил бы на месте, а этот наглец только хмыкнул и взял протянутые деньги. После этого их ничто больше не связывало, и Серафиме Ильиничне пришлось вылезать на улицу, где палило не по-утреннему яркое солнце. От волнения Серафима Ильинична в своем шерстяном костюме обливалась потом, еще не ступив на порог Дома книги.
Муж уже был там и поднимался на второй этаж.
Страшно опасаясь, что он обернется и увидит ее, или посмотрится в зеркало и опять же увидит ее, Серафима Ильинична старательно пряталась за спины покупателей, выбирая спины повыше и помассивнее.
К счастью, муж торопился и по сторонам не смотрел.
Он зашел в отдел художественной литературы и принялся ходить от одного стенда с книгами к другому.
Серафима Ильинична следовала за ним, пользуясь для прикрытия теми же самыми стендами.
Возле одного из стендов ее муж застрял надолго.
Серафима Ильинична прямо извелась от желания узнать, что он там выбирает. Насколько она помнила, муж всю жизнь читал лишь научные статьи своих коллег, а в студенческие годы — учебники, и ни от того, ни от другого рода чтения Валериан никакого удовольствия не получал. А тут он по доброй воле зашел в книжный магазин и уже столько времени кружит возле этих стендов.
