Эдгар Уоллес - Черный аббат
— Ну, так и не жалуйтесь, — невежливо проворчал он, и Лесли снова рассмеялась.
— Очевидно, большинство девушек в моем положении устроили бы свой брак точно так же, как должен быть устроен мой. И до последнего времени я принимала все происходящее как должное…
— Почему же вы переменили свое мнение теперь, — быстро спросил он и увидел, как румянец залил ее лицо.
— Не знаю.
Ответ был краток и резок.
Но тут она увидела в его глазах огонек печали и безнадежности, и в ее сознании молнией блеснула догадка.
По каким-то непонятным ей самой причинам она с трудом перевела дыхание и едва могла говорить. Ей казалось, что спутник может услышать учащенное биение ее сердца, и она в отчаянии призывала на помощь все свое хладнокровие Как живой предстал перед ее внутренним взором образ жениха: бледного, вечно раздраженного молодого человека, не имевшего основного достоинства мужчины — мужественности. Жалкое, нервное создание, то ласковое, то грубое, не считающееся с впечатлением, какое производил он на женщину, согласившуюся разделить с ним жизнь…
И с этой представившейся ее воображению фигуры ее взгляд невольно перешел на человека, шедшего рядом с ней — спокойного, уравновешенного, уверенного в своей силе. Волевого и надежного.
Через десять минут она уже шла к Виллоу-коттеджу, борясь в душе с новой, представлявшейся ей неразрешимой, проблемой.
Дик Алсфорд, неторопливо возвращавшийся домой, еще издали увидел тонкую фигуру брата, ожидавшего его у конца сосновой аллеи.
Ветер в разные стороны раздувал концы его длинного фрака, и благодаря своей сухощавости, Гарри казался какой-то странной зловещей птицей. Лицо его потемнело от гнева, что прежде всего бросилось в глаза подошедшего к нему Дику.
— Я возложил на вас очень много обязанностей, Ричард, но со своими сердечными делами я управлюсь сам!
Кровь прилила к лицу Дика, но он ничем не выказал ни обиды, ни гнева.
— Я не желаю — понятно?.. — по-детски выкрикивал он резким голосом, — не желаю, чтобы вы вмешивались в мои личные дела! Вы уже отослали от меня одну девушку, но Лесли вам не удастся отнять у меня!
— Я и не собирался отнимать…
— Именно так! Собирались! Вы не хотите видеть меня женатым. Я не дурак, Дик, и понимаю, что вы — следующий по линии наследник. Но я хочу жениться на Лесли Джин, и вам не удастся расстроить наше обручение!
На миг вся грубость и несправедливость обвинения заставили молодого человека окаменеть, но в следующую же секунду он овладел собой. Такие сцены происходили почти каждый день, но никогда еще Гарри не заходил в своем гневе так далеко, Через десять минут шторм минует, и Гарри снова станет тихим и спокойным, но как было больно и досадно слушать все эти оскорбления сейчас…
— Зачем вы говорите такие ужасающие вещи? — спросил Дик. — Я разделался с мисс Винер, потому что она не могла быть достойной вас женой…
— Вы просто не хотите видеть меня женатым, потому что ждете наследства! Вот чего вы дожидаетесь! — почти взвизгнул Гарри. — Для вас это нож в сердце — увидеть новую леди Челсфорд! Вы и сами хорошо это понимаете!
Дик Алсфорд молчал. Брат говорил правду. Видит Бог, это будет для него, Дика, ужасный день, когда Гарри введет свою жену в это огромное поместье и заставит ее разделить с ними страшную тайну, как черная туча висящую над Челсфордским замком…
Глава 3
Дик Алсфорд находился в своем небольшом кабинете, где он обычно работал и который представлял собой чисто деловую комнату с бесчисленными папками и полками. Венецианское окно, выходившее на теннисную площадку, было открыто настежь, поскольку несмотря на сентябрь, было совсем тепло, и молодой человек работал в одной рубашке с засученными рукавами, с трубкой в зубах и с зеленым щитком на лбу, предохраняющим глаза от света.
Если между лордом Челсфордом и его матерью существовало большое сходство, то самый внимательный человек не мог бы найти и тени сходства между двумя братьями. Дик Алсфорд был шестифутовым атлетом, с широкими плечами и загорелым лицом, показывающим, что большая часть его жизни проходит на открытом воздухе. Его голубые глаза критически осматривали стоявшего перед ним лакея, в конце концов он отодвинул пишущую машинку от себя и потянулся.
— Черный аббат! Господи, Боже мой! А сами вы видели его, Томас?
— Нет, сэр, я его не видел. Но Картрайт, лавочник из Челсфордской деревушки… — он картинно описал весь ужас и удивление лавочника. — Из «Красного Льва» телефонировали и справлялись, слышал ли что-нибудь его сиятельство об этом, — с легким передергиванием плеч продолжал Томас. — Говорят, это первый случай, когда черный аббат оказался замеченным за последние годы, хотя многие очень часто слышали его стоны. Никто также не знает, каким образом загорелся дом священника, когда он уезжал на курорт…
— Довольно, Томас! Что же касается Картрайта, то он попросту был пьян, — весело возразил Дик. — Или же увидел свою собственную тень. — Дик взглянул сквозь окно на площадку, купающуюся в бледно-серебряных лучах полной луны. — При лунном свете вы можете вообразить, что видели очень многое… Но, если я правильно понял, его сиятельство выразил желание, чтобы эта тема не обсуждалась.
— Да, сэр.
— Ну и замолчите, — дал совет Дик.
С трубкой в руках он отправился через темный вестибюль к слабо освещенной библиотеке.
Люстры в библиотеке были погашены, и только две небольшие лампы с зелеными абажурами по бокам письменного стола слегка рассеивали мрак комнаты. Дик прикрыл дверь за собой и, взяв стул, придвинул его к столу.
При виде брата лорд Челсфорд вздрогнул.
— Право, Дик, — раздраженно начал он, — я очень бы хотел, чтобы вы не шатались по всему замку в рубашке с засученными рукавами. В конце концов, это просто некрасиво.
— Но зато прохладно, — ответил Дик, присаживаясь на стул. — Ваши нервы сегодня способны выдержать запах старого трубочного табака?
Гарри Челсфорд недовольно заворочался в кресле. Затем, протянув руку, придвинул к себе золотой портсигар и вытащил оттуда сигарету.
— Я бы и шиллинга не дал за вашу коптилку, — с веселой улыбкой заметил Дик. — Я могу курить сигареты, но надушенные — никогда.
— Если они вам не нравятся, Дик, можете уйти, — послышался ворчливый ответ. Затем, следуя своей обычной манере, Гарри задал неожиданный вопрос. — Вы видели вырезку из газеты?
Он вытащил из-под пресс-папье вырезку, и Дик бегло пробежал ее.
— Мы становимся популярными, — заметил он. — Но здесь почему-то нет ни единого слова про меня, а это невежливо.
— Не будьте дураком! Каким образом это попало в газету?
— А каким образом все попадает в газеты? — переспросил Дик. — Наше привидение становится героем дня.
Гарри нетерпеливо стукнул по столу.
— Неужели вы не можете говорить серьезно? Разве не видите, что это беспокоит меня, как ничто иное? Вы знаете состояние моих нервов и в то же время не имеете ни малейшего сострадания. Вы бесчувственны, как скала. Из-за этого никто, кажется, не любит вас…
Дик печально пососал свою трубку.
— Вы правы. Всему виной мой несчастный характер! Это он не дает мне спать по ночам.
— Ради Бога, перестаньте валять дурака!
— Никогда еще в жизни не был таким серьезным, — пробормотал Дик, закрывая глаза. — Попробуйте-ка прочесть мне теперь какой-нибудь научный трактат.
Гарри Челсфорд с безнадежным видом, перебирая пальцами страницы лежавшей перед ним книги, глядел куда-то мимо брата в темноту коридора, что означало конец беседы. Дик поднялся.
— Вам не кажется, что вы уже достаточно поработали на сегодня, Гарри? — мягко спросил он. — Вы выглядите таким усталым.
— Никогда в жизни не чувствовал себя лучше, — в тон Дику ответил тот.
Дик слегка склонился над братом, желая рассмотреть книгу, которую читал Гарри. Это был старинный немецкий фолиант.
Его же познания в иностранных языках кончались на чтении меню французских блюд. Лорд Челсфорд со вздохом положил книгу и откинулся на спинку кресла.
— Предполагаю, что вы считаете меня дураком за то, что я убиваю на это время, — указал он на книжные полки. — При том, что я мог бы более приятно провести эти часы в обществе Лесли.
Дик кивнул головой.
— Да, мне кажется, что некоторую часть времени вы могли бы находиться на воздухе. Честно говоря, для роли жениха вы несколько мрачноваты.
Гарри Челсфорд снисходительно улыбнулся.
— К счастью, Лесли знает, что выходит замуж за кабинетного человека, а не за атлета, — произнес он. Затем, поднявшись, подошел к стулу Дика и положил руку брату на плечо.
— А что бы вы сказали, если бы я сообщил вам, что уже нахожусь на полпути к раскрытию местонахождения вашего Челсфордского клада?
Дик ожидал подобного заявления, поэтому ответил дипломатично:
— В таком случае я сказал бы, что вы уже на полпути к открытию философского камня!
