Ирина Градова - Последний секрет Парацельса
Студенческим кафе мы называли небольшую забегаловку на Сенной, сохранившуюся еще со времен нашей юности. Кормили там недорого, и в продаже всегда имелись мороженое и пончики.
– Договорились! – быстро согласилась я, предвкушая перспективу спокойно посидеть с подругой и вспомнить старые добрые денечки.
Надо сказать, с Людой мы не виделись уже лет семь. Регулярно перезванивались, правда, в основном по праздникам. Просто так мы не болтали с Мамочкой уже очень давно, и я вдруг подумала, что совсем не в курсе ее теперешней жизни. Все ли у нее хорошо? Я человек открытый, общительный, всегда говорю то, что думаю, и все мои неприятности обычно легко читаются на моем лице. Люда совсем не такая: из нее слова не вытянешь, если дела плохи. Она никогда не любила делиться своими проблемами. Именно поэтому, несмотря на попытки убедить себя в том, что ничего серьезного, скорее всего, не случилось, я все же разволновалась из-за неожиданного звонка Мамочки.
В последний месяц я редко бывала дома: Олег требовал моего внимания, соглашаясь даже, чтобы Куся, черный терьер, также «прописалась» у него, чтобы маме не приходилось самой гулять с огромной собакой. Я никак не могла смириться с фактом, что теперь мне предстоит все время жить в квартире Шилова, так как любила свое жилище и переживала настоящий стресс из-за необходимости его покинуть. Олег мог сколько угодно говорить о том, что мама с Дэном живут в получасе езды на машине, но факт оставался фактом: меня насильственно вырывали из привычной среды и помещали в другую – словно подопытную мышь. Тем не менее приходить домой с Олегом, вместе ужинать, рассказывая друг другу о том, как прошел день, а потом с упоением заниматься любовью доставляло мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Интересно, как долго продлится эта идиллия?
Так как сегодня я занималась покупками, Шилов оказался дома раньше. Едва открыв дверь, я уловила чудесные запахи. На мое счастье, мой будущий муж обожает готовить и, в отличие от меня, всю жизнь делающей это по обязанности, возится на кухне с удовольствием, превращая готовку в настоящий ритуал. Одна беда: Шилов вегетарианец, а я вот жить не могу без мяса. Однако он, надо признать, умеет приготовить и подать овощные блюда так, что отсутствие животного белка почти незаметно. Кроме того, против морепродуктов Олег ничего не имеет, поэтому голодная смерть мне в ближайшее время не грозит.
Шилов выскочил в коридор на звук хлопнувшей двери. Его волосы были взъерошены, поверх джинсов и футболки красовался аккуратный передничек, а в руках он сжимал две цветастые прихватки.
– Боже, как сексуально ты выглядишь в фартуке! – промурлыкала я.
– Если бы я знал, что ты так быстро обернешься, то снял бы все, что под ним, и встретил тебя во всей красе! – ответил Олег и, приблизившись, чмокнул меня в шею. – Я, понимаешь, решил, что вообще могу тебя сегодня не дождаться: вы, девочки, когда занимаетесь шопингом, обо всем на свете забываете!
Я решила не рассказывать ему, почему у меня внезапно пропало настроение продолжать беготню по магазинам: в конце концов, не сошелся же свет клином на этом дурацком платье?! Хотя совсем оно не дурацкое, если быть до конца честной…
– А чем вкусненьким пахнет? – перевела я разговор на более приятную тему.
– Креветки в соевом соусе, суп-пюре из брокколи и картофеля…
– Все, можешь не продолжать! – взвизгнула я, как Куся при виде миски с кашей. – Мечи на стол все, что есть, а я пока приму душ и переоденусь.
– Сейчас будет готово, – пообещал Шилов. – Десять минут, не больше.
Да, чего уж и говорить – повезло мне с будущим супругом! Единственное, из-за чего у нас с ним случаются трения, это моя обожаемая кофе-машина: я требую, чтобы он разрешил мне поставить ее на кухне, но Олег упирается рогом и отказывается, пока я не дам торжественную клятву, что буду пить кофе только по утрам и не больше двух чашек. Честное слово, если он не передумает, мне придется покупать растворимый. Это, конечно, плохо, но я просто не мыслю себе жизни без кофе!
Я проблаженствовала под душем добрых четверть часа. Облившись напоследок холодной водой, я вышла и, замотавшись пушистым махровым полотенцем до подмышек, встала перед зеркалом. С тех пор, как я встретила Олега, моя жизнь вошла в нормальное русло. Я перестала волноваться по любому поводу, стала чувствовать себя спокойнее, потому что несколько лет до этого мне казалось, что вся тяжесть мира лежит на моих плечах. Ответственность за семью, за кусок хлеба частенько заставляла меня хмуриться, и на лбу появлялись преждевременные морщины. Теперь размеренная жизнь изменила лицо. Морщины разгладились, улучшился цвет кожи, да и времени ухаживать за собой у меня стало гораздо больше, теперь я не жалела его для благой цели. Пожалуй, сейчас я выглядела лет на тридцать, и это не могло не радовать!
Намотав на длинные волосы – предмет моей неизменной гордости – полотенце и нацепив халат, я прошла на кухню. Олег уже сервировал стол. Он любил делать это красиво, а потому мама, не дожидаясь дня свадьбы, подарила нам два столовых сервиза по сорок шесть предметов каждый, хотя я понятия не имела, что мы станем делать с таким количеством посуды: у нас никогда не бывает столько народу одновременно!
– Ну, – сказала я, как только утолила первый голод и почувствовала, как блаженное тепло горячего ужина приятно растекается по моему организму, – как на работе?
– Да как всегда, в сущности, – отозвался Шилов. – Сегодня вот парня одного привезли с переломами. Представляешь, он как-то умудрился попасть под авто и сломать обе лодыжки, а больше никаких повреждений не получил – даже синяков нет!
– Операция нормально прошла?
– Нормально-то нормально, но вот теперь проблемы предстоят.
– Что за проблемы? – удивилась я.
– Да мужик-то бомж, похоже: вместо паспорта у него только ксерокопия, страховки медицинской нет, а разбираться со всем этим, разумеется, мне, ведь я же завотделением! Операция прошла успешно, но для того, чтобы парень мог и дальше спокойно передвигаться, надо ему пластины титановые поставить, а они, как ты знаешь, стоят будь здоров. У него, разумеется, денег нет.
– А родственники?
– Никого, – покачал головой Олег. – Во всяком случае, он так говорит. Да и сама посуди, даже если есть у мужика родичи, то либо живут на улице, как и он, либо отказались от такого «подарочка» и, уж конечно, не станут выкладывать денежки, чтобы ему помочь. Парень, видать, сильно пьющий, но на удивление неплохо сохранился. И еще интересный факт: в ксерокопии паспорта написано, что он пятьдесят восьмого года рождения, только этого просто не может быть: мужику и сорока нет!
– Может, в паспортном столе в свое время напутали? – предположила я. – Разве такое редко случается?
– Да уж, в нашей стране – сплошь и рядом, – усмехнулся Олег.
– Ну и что ты намерен делать с этим бомжом?
– Попробую через ФСС (*Фонд социального страхования) договориться, но не уверен, что получится – без страховки и выправленного паспорта.
Я с нежностью подумала, что на месте Шилова ни один заведующий отделением не стал бы заниматься такими вещами, а просто подлатал бы мужика да и выставил через пару недель на улицу. Кто же будет заботиться о том, что он станет делать, живя в ужасных условиях, с трудом передвигаясь, без постоянной крыши над головой и при необходимости каждый день искать себе пропитание?
Я пришла в кафе «Василек» за десять минут до назначенной встречи с Мамочкой. Оно нисколько не изменилось со времен нашей юности: те же старые, высокие пластиковые столики, предполагающие стоячую трапезу, вдоль окон – несколько окруженных стульями столов пониже. Я и не ожидала, что кафешка пользуется той же популярностью, что и раньше, ведь по соседству располагается столько новомодных заведений! Тем не менее почти все места оказались заняты молодежью. К счастью, один пустой столик все же отыскался, и я быстро направилась к нему, пока кто-то пошустрее меня не опередил. Усевшись, осмотрелась. Нет, все же я ошиблась, решив, что «Василек» совершенно не изменился. Раньше нужно было подходить к стойке буфетчицы, чтобы сделать заказ, а теперь в зале работала официантка – правда, всего одна.
Сразу бросалась в глаза молодость посетителей кафе: каждому не больше двадцати. За соседним столиком мило обжималась парочка влюбленных, явно студентов, и я на мгновение почувствовала себя очень старой, практически древней по сравнению с ними. И еще зависть – зависть к их молодости и беззаботности. Странное ощущение – сидеть в кафе своей молодости и наблюдать за жизнью как бы со стороны, хотя на самом деле в душе ты ничуть не изменилась и самой себе кажешься все той же юной девушкой, которая приходила сюда с подругами, прогуливая лекцию или получив зачет по латыни…
Я спрашивала себя: променяла бы я свой опыт, зрелость и нажитую мудрость на эту юность, если бы такая возможность неожиданно подвернулась? И сама же себе отвечала: вряд ли. И все же при мысли, что все это утеряно безвозвратно, меня почему-то захлестнула волна тоски.
