Галина Романова - Единственная моя
– А мамы нет дома, – сообщил писклявый голосок в домофоне.
Это Катин старший – Стас – оставался теперь за хозяина.
– А где она?
Снежанна все еще надеялась скоротать время у подруги, надеялась, что та выскочила в магазин, расположенный в их доме на первом этаже, за молоком или за солью: она ее вечно забывала покупать. Но писклявый голосок Стаса сообщил, что мама только что уехала со своей подругой в баню и будет поздно вечером.
– А вы что же с Аленкой, одни? – изумилась Снежанна.
– Нет, мы с папой. Он телевизор смотрит, – сообщил словоохотливый Стас.
К папе она не пойдет. Неразговорчивый Игорь, отец Аленки, всякий раз просиживал с ними за одним столом, будто повинность страшенную отбывал. Кивал и маловразумительно мычал, когда к нему обращались с вопросом. И при первом удобном случае старался улизнуть на любимый диван.
Пришлось ехать домой.
Снежанна заранее насупила бровки, капризно надула губки, чтобы Саша не сильно радовался ее возвращению. Она ему еще предъявит за то, что он не позвонил ей ни разу.
А Саши дома и не оказалось. Огромная квартира, доставшаяся Снежанне от тетки в наследство и отремонтированная потом за бешеные деньги – Сашины деньги, – пустовала.
– Саш, ты где? – изумленно рассматривала Снежанна его тапки под вешалкой, будто видела впервые. – У тебя же сегодня не игровой день!
Играл Саша по вторникам, четвергам, редко по пятницам. Он уезжал в какой-то загородный клуб, Снежанна не интересовалась никогда, где тот располагается. Там Саша профессионально, на большие деньги резался с такими же профессионалами в бильярд. Возвращался обычно под утро, почти всегда с выигрышем, на него, собственно, они и жили.
Были ли там женщины? Неизвестно. Снежанну это не волновало, и ревновать при отсутствии интереса считала глупым занятием. Досадно было, конечно, что не пришлось покапризничать. Что не удалось его упрекнуть за то, что не звонил ей те долгие три часа, что она проторчала в пробке, но, по большому счету, она даже обрадовалась, что его нет дома.
У нее будет время принять горячую ванну, почитать, похрустеть орешками, а он ее за это гонял, считая, что она портит зубы. Потом он вернется и…
Саша не вернулся ни к ночи, ни под утро, ни к полудню следующего дня. Телефон его оказался вне зоны действия, потом и вовсе барышня оповестила, что он заблокирован. Интересно, почему? Если Саша не звонил с телефона, не тратил, стало быть, деньги со счета, с чего это вдруг номер оказался заблокированным?
Выкроив из короткого обеденного перерыва десять минут, она специально заехала с работы домой. Нет, его дома не было. И он сто процентов там не появлялся.
– Может, что-то случилось, Кать? – печально вздохнула Снежанна, ни с чем возвращаясь на работу.
– Что может случиться с твоим Сашей? Шар если только бильярдный в лоб ему попал. – И обрадованная удачной шуткой, Катя звонко рассмеялась. – Не переживай, подруга! Явится, не сегодня, так завтра явится.
– Почему это завтра-то? Обычно игра у него так долго не…
– Обычно, обычно! Как ты привыкла к расписанию своему! А иногда его просто перестраивают.
– Кого? – вытаращилась на нее Снежанна.
– Не кого, а что! – поправила ее Катя и похлопала себя по щекам. – Нет, ну ты глянь, какая у меня после бани кожа, Жанка! Бархат просто, а не кожа… А знаешь, чем я ее так?.. Ладно, проехали. Расписание, говорю, наше иногда перестраивают, с нами не спросившись.
– Кто?!
– Кто-кто! А я знаю? Кому захочется, тот в нашу жизнь и лезет, и ломает там все, и устраивает по-своему. Тут уж не до привычного уклада, не до расписания с традициями и обычаями. Здесь уж приходится подстраиваться…
– Под кого?!
Если честно, то Снежанна вообще ничего из Катькиной болтовни не понимала. В бане та, что ли, перегрелась, раз несла такую чушь? Либо философствовать пыталась, наобщавшись вчера со своей школьной подругой, работающей над диссертацией по какой-то сложной теме.
– Под кого?! Под того, кто в нашу жизнь влез, кто изменить ее пытается, под того мы и подстраиваемся. – Катька пошла в соседнюю комнату за чайником и прокричала оттуда: – Что, разве с твоим Сашкой все было не так, да?
– А что было с Сашкой? – потрусила за ней следом Снежанна, путаясь в замысловатых речах Кати еще сильнее.
– Жила ты жила, все у тебя было хорошо и ровно. И тут вдруг он! Как ведь он тогда подвернулся… – Катя положила чайные пакетики в две чашки, влила кипяток. – А он тебя спросил, когда влезал в твою судьбу? Спросил, а нужен ли он тебе?
– Не спрашивал, – замотала Снежанна головой.
– Вот и я о том же! – Катька задрала кверху указательный палец. – Он влез, все поменял в твоей вполне благополучной жизни. Навязал тебе свои принципы и привычки, а ведь ты жила без него вполне счастливо. И ладно, ты его любила бы, тут уж никуда не денешься. А то ведь…
– Катя! Ну что ты снова?! – обиделась за исчезнувшего внезапно Сашку Снежанна. – Я ему очень благодарна.
– За что? – иронично хмыкнула та.
– Он меня спас!
– МЧС нашелся какой! Спас он ее! Ну, упала ты в снег, подвернула ногу, он тебя поднял. Не он бы, так кто-нибудь другой. Белый день был, центр города, как мне помнится, не замерзла бы… Кстати! – Тут глаза у Катьки сделались подозрительными до противного, не иначе гадость какую-нибудь теперь сказать собирается. – Чего это именно он тебя поднял? Никогда не задавалась таким вопросом?
– Потому что я упала! – воскликнула Снежанна, сразу поняв, куда клонит ее коллега по работе и немного подруга, она не раз пыталась ей в этом направлении мозги прочистить.
– Ой, а то никто больше не падает у нас в городе! – Катька скривила рот. – И всех прямо хватают на руки, несут в травмопункт, оттуда домой, а потом месяц цветами заваливают.
– Он говорил, что влюбился с первого взгляда. Я что, уродина, по-твоему? Не достойна того, чтобы…
– Красавиц много. Но часто без жилья, милая. – Катька вздохнула и громко отхлебнула из чашки. – В квартиру он в твою громадную и прописку влюбился. А потом, может, уже и в тебя. Вот скажи, а тебе ни разу не приходило в голову, что твой Сашка запросто может иметь семью на стороне? Или любовницу? Или вообще у него семеро по лавкам там, в Сибири, откуда он явился? Да и из Сибири ли он вообще?..
Глава 2
Бойцов сполз по спинке стула, далеко вперед вытянув длинные ноги, уставился в запыленное окно – уборщица третью неделю отсутствовала по причине декретного отпуска, а замены ей пока не нашли – и задал себе совсем неожиданный и не им придуманный вопрос: а зачем ему эта работа? Нет, немного не так. Зачем ему такая работа?!
Кажется, этот вопрос ему то и дело задавала Шурочка, пока они были вместе. При этом она таращила на него изумительной голубизны глазенки, ерошила ежик коротко стриженных смоляных волос и восклицала со слезой в голосе:
– Димочка, зачем тебе такая работа?!
– Какая? – отзывался он, потому что жалел ее, глупую, и за слезы ее, и за одиночество, в котором она вынуждена была пребывать из-за него.
– Такая! – Пухлый ротик Шурочки полз вбок, слезки набегали на глаза, проливались, и она принималась растирать их по щекам, всхлипывая. – Ты все время на работе! Тебя почти никогда не бывает дома! То дежурство, то усиление, то план-перехват, то еще что-нибудь придумают. И все это за что?!
– За что? – снова послушно отзывался Бойцов, пытаясь поймать ее слезинку на кончик пальца и рассмотреть на свет.
При всей убогости его жизни, он не лишен был определенного романтизма. И даже порой мечтал о чем-то возвышенном и прекрасном, хотя и виделось оно ему в весьма расплывчатых, неопределенных формах.
– За нищенскую зарплату! За постоянные нагоняи! За ор начальника! За матерщину! – принималась перечислять Шурочка, поочередно загибая изящные пальчики. – За отсутствие выходных, отпусков, за отсутствие личной жизни!!!
– Ты моя личная жизнь, – журчал тогда Бойцов, надеясь в этом месте очень удачно примириться с девушкой своей мечты. Но та настырно вырывалась, сердилась пуще прежнего и снова восклицала:
– Зачем тебе такая работа, Димочка?! Это же… Это же работа для дураков!!!
– Почему? – скучнел Бойцов, мгновенно растрачивая весь свой романтический пыл и понимая, что вечер испорчен.
– Потому что ни один здравомыслящий человек не поставит крест на своей личной жизни из-за нищенской компенсации!!!
– А как же чувство долга? – вдруг вспомнилось Бойцову что-то из прежних времен, славящихся нерушимыми идеалами. – Чувство долга перед Родиной, перед людьми? Мы же в ответе за тех…
– Кого приручили, хочешь сказать? – перебивала его Шурочка с насмешкой. – Это не вы, а вас приручают!
– Как это?!
– Взятками, милый! Взятками, корпоративным кумовством вас уже всех так приручили, что если вы и стоите на страже, то именно тех интересов, которые хорошо оплачиваются. Это… – Шурочка брезгливо кривилась в этом месте. – Это противно! Это гадко! И этого никогда не было раньше!
