Марина Крамер - Алекс, или Девушки любят негодяев
— Зачем?
— Ну как? Чтобы потом оперировать ее на свои деньги. А это будет как бы месть Алексу.
Мэри захохотала. Умела Марго иной раз сказать…
* * *Разумеется, абсурд был бы неполным, если бы не появился, так сказать, герой романа. Куда без него…
Он ворвался в больничную палату и с размаху швырнул на кровать книгу. Едва успев увернуться, девушка взяла ее в руки и с удивлением обнаружила, что это ее второй роман, вышедший во Франции.
— Твоих рук дело, Мэ-ри?!
— Допустим.
— Дура! Хоть бы имя поменяла!
— Чье?
— Что — чье? — слегка остыл Алекс.
— Имя, спрашиваю, чье я должна поменять? Свое?
— Да при чем тут ты?! Зачем ты назвала героя моим именем?
— А у тебя эксклюзивное право на него? Не знала. Что тогда делают миллионы Алексов во всем мире? Платят тебе проценты за использование?
Как ни был зол Алекс, но даже он не выдержал и рассмеялся, сбавив тон:
— Мэ-ри, ты невыносима.
— А что? Разве я не права?
— Права. Но тебе следовало быть осторожнее.
— Осторожнее?
— Прекрати задавать мне вопросы! — снова вышел из себя Господин Призрак.
— А ты прекрати орать. Я не сделала ничего, что могло бы навредить тебе.
— Да ты себе навредила, глупая девка!
Мэри закрыла глаза и тяжело вздохнула. «О Господи… Ну чего еще ему от меня надо, а? Почему он не исчез, хотя обещал? Мы так спокойно жили эти три месяца, что я даже порой задумывалась — а был ли этот самый Алекс? Или это у нас с Марго просто случился общий психоз на фоне всех событий?»
И вот он снова объявляется, снова орет, претензии какие-то предъявляет… И тут вдруг ее посетила весьма неприятная мысль.
— Послушай, Алекс. А ведь я четко сказала — мне не нужны твои деньги.
— Ты о чем? — Он сел на подоконник, приоткрыл окно и закурил.
— А ты не знаешь?
— Знаю.
— Тогда зачем переспрашиваешь?
Он курил и разглядывал девушку в упор. Ей вдруг стало слегка не по себе от этого взгляда, захотелось спрятаться под одеяло с головой и дождаться его ухода в такой позе. Он все такой же, ничего не меняется — ни привычка носить только черное и белое, ни тон — тихий и повелительный, ни манера смотреть, чуть прищурив глаз. Он — все тот же. Только вот Мэри — другая… И это, она чувствовала, его бесит.
— Знаешь, Мэ-ри… Я вот смотрю на тебя и понимаю, что никого в своей жизни я не хотел убить с такой силой, как тебя. Никого.
— Ух ты… Это чем же я тебе так насолила, а?
— Ты сама прекрасно знаешь ответ. Не кокетничай. Тебе просто нравится сознавать, что ты меня обыграла. Это, поверь, не так. Ты думаешь, что сильная, что упорная, что смогла заставить меня отступить? Ошибаешься.
Он бросил окурок в пепельницу и закрыл окно, из которого тянуло в палату невыносимым зноем. Мэри молчала. Он ухитрился каким-то образом проникнуть в ее мысли, не иначе — потому что как раз этими словами она и думала о себе и о нем. Да, она была горда тем, что не уступила, не поддалась, не подчинилась. Пусть это причиняло невыносимую порой боль — но зато она осталась честна по отношению к Марго.
— Ты мазохистка, Мэ-ри. Ты причиняешь боль себе — и от этого получаешь удовольствие. А ведь все могло быть куда проще.
— Не люблю простых решений.
— Я это понял, — усмехнулся Алекс. — Хорошо, Мэ-ри, будем играть сложно.
— Да не будем мы играть — ни просто, ни сложно, и вообще никак. Ты мне не нужен.
— Ты, как всегда, врешь. Но я переживу. Ты сама поймешь со временем, как и насколько я нужен тебе.
— Твоя самоуверенность зашкаливает за все мыслимые пределы, Алекс. Не бывает неотразимых мужчин.
— Как не бывает и недоступных женщин, Мэ-ри, — отпарировал он.
Один-один… Мэри умела признавать поражение.
— Но запомни — твои деньги я тебе верну, чего бы мне это ни стоило.
Он насмешливо оглядел девушку и изрек:
— Да? Для этого тебе придется… даже не знаю… ты сейчас мало на что годишься.
— Не волнуйся. Что-нибудь придумаю.
— О, не сомневаюсь. Ты большая… как это… придумщица, вот, — он по-прежнему с трудом подбирает русские слова, особенно — экспрессивные словечки. Идеально образованный англичанин с армянскими корнями…
— Выдумщица, — машинально поправила Мэри, уже думая о том, каким образом будет выполнять свое обещание.
Мэри больше не смотрела в его сторону, отвернулась к стене и закрыла глаза. Прислушавшись к себе, поняла — больно. Его присутствие что-то всколыхнуло в ней, как и слова. Зачем он здесь, для чего?
Алекс все не уходил, сидел на подоконнике и постукивал пальцами по переплету рамы. Этот стук раздражал Мэри, сбивал, но она молчала. Ей не хотелось, чтобы он уходил — и не хотелось, чтобы оставался. Противоречие разрывало, и девушка не выдержала, села, откинув одеяло, и попросила:
— Ты не мог бы уйти? Я хочу отдохнуть.
— Отдыхай, я не требую, чтобы ты со мной общалась, — сообщил он, перебираясь с подоконника в кресло и закидывая ногу на ногу. Щиколоткой на колено — как всегда.
Мэри разозлилась — выходило, что Алекс собирался задержаться надолго. Ей же это было совершенно ни к чему. Она не хотела, не могла его видеть.
— Тебе случайно никуда не пора?
— Нет, — подтвердил он, улыбаясь. — Я свободен столько, сколько захочу.
— А я обязана разделить с тобой твое свободное время?
— Мэ-ри, не зли меня.
— Даже в мыслях не было.
И тут в палату вошла Марго. Вошла и застыла на пороге, едва не выронив из рук букет мелких кустовых розочек. Так и прилипла к стене — рослая, с рассыпанными по плечам густыми каштановыми волосами, с растерянным выражением распахнутых зеленых глаз.
— Привет, Марго, — совершенно спокойно произнес Алекс, словно они расстались только вчера — и друзьями.
— Ты… как ты тут оказался? — еле выговорила она, крепче прижимаясь к стене.
— Обыкновенно. Приехал.
Марго вдруг заплакала, съехав на пол и закрыв руками лицо. У Мэри возникло желание взять костыль и запустить им в Алекса — слез Марго она не выносила совершенно.
Алекс же молчал, продолжая сидеть и наблюдать за происходящим. Казалось, он получает удовольствие от чужих страданий, коллекционирует их, накалывает, как бабочек на булавку…
Мэри с трудом поднялась, взяла костыль и доковыляла до рыдающей на полу Марго.
— Вставай, хватит.
Она не ответила, только помотала головой, и Мэри разозлилась:
— Марго! Хватит, я сказала! Я понимаю — ты очень любишь быть несчастной, но не делай кое-кого счастливым! Нельзя позволять кому-то упиваться твоим несчастьем.
— Погодите, мадам психолог, я запишу ваши слова, а то забуду, — насмешливо прокомментировал Алекс, и Мэри, с трудом развернувшись к нему, тихо сказала:
— Вон! Вон отсюда! — точно так же, как много лет назад выставила из своей жизни Максима Нестерова, человека, которого любила и с которым жила несколько лет.
Однако если Нестеров почти безропотно ушел, то Господин Призрак сдаваться не собирался. Он просто не мог позволить себе уступить, и кому — женщине! Его, как он считал, женщине…
— Ты забываешься, Мэ-ри, — процедил он, и она сразу увидела плотно сжатые челюсти и опасно сверкнувшие глаза. Однако ее понесло, и остановиться она уже не могла, должна была высказать ему все, что накопилось за эти годы.
— Что ты строишь из себя?! Кто ты такой?! Ты чертов наркоман, который, к своему счастью, пока еще может себя контролировать — вот и все! Ты аферист и проходимец, Алекс — и больше никто! Хватит, пудрить мозги себе и Марго, я больше не позволю!
Он по-прежнему насмешливо смотрел на худую высокую девушку, опиравшуюся на костыли, но от этого не перестававшую будоражить его, дождался конца гневной речи, спокойно встал, налил в стакан воды и, подойдя ближе, выплеснул ее в лицо Мэри:
— Остынь, сгоришь.
Та задохнулась от злости и унижения, вспыхнула и замолчала. Алекс так же спокойно взял полотенце с кровати, вытер ей лицо и, задрав голову за подбородок, проговорил так, чтобы не слышала переставшая плакать Марго:
— В следующий раз я тебя убью.
Это была его последняя фраза в этом акте пьесы — он развернулся и быстро вышел из палаты, оставив только едва ощутимый аромат туалетной воды.
Мэри опустилась на кровать и потрогала руками щеки — они горели, как от пощечин. Марго переместилась к ней, вытерла заплаканное лицо полотенцем и зашептала, обхватив подругу руками:
— Господи, Мэри, ну зачем, зачем ты его дразнишь? Он ведь на самом деле может сделать что угодно…
— Так, Марго, все, хватит! — решительно сказала Мэри, разворачиваясь в ее руках и глядя в глаза. — Больше я не желаю слышать ни о каких призраках, Алексах и прочей ерунде. Все — слышишь?
— Да, Мэри… как скажешь…
* * *Переезд она старалась не вспоминать — недельный кошмар с документами, деньгами и прочей ерундой. Марго проявила чудеса выдержки и стойкости, а Мэри превратилась в буйнопомешаную горлопанку, оравшую по поводу и без. Как терпела эти выходки Марго — загадка. Но, в конце концов, они оказались в квартире в Москве, и хозяйственная Марго тут же кинулась наводить порядок и стирать следы пребывания квартирантов. Мэри же без сил пролежала двое суток на диване, вяло наблюдая за происходившим. Нога, к счастью, практически не болела, но ходить без опоры девушка пока не могла. Нужно было думать, как зарабатывать, чем, и, главное, где взять сразу ту сумму, что Мэри намеревалась вернуть Алексу.
