Наталья Андреева - - Автора!
— Тогда принеси воды. В бочке уже ничего не осталось… Недельный запас мы с Сережкой израсходовали. А теперь хотим мыться. За тобой еще и душ. Это занятие для настоящего мужчины?
— Да уж! Вот тебе и гимнастика! Ладно, спасибо за кашу. Пойду исполнять супружеский долг. Что в него входит, кроме обязанностей водоноса?
— Полить помидоры в парнике, терраску изнутри обить фанерой, и…
— Все, все, все. А зачем терраску-то?
— Там дует, и ночью комары в щели лезут.
— Хорошо, что не молодые и красивые соседи!
— Ты опять?
— Насчет терраски я Серегу Барышева попрошу. Ты же знаешь, что от меня в этом деле мало толку. А он — парень деревенский. Приедет, и все будет тип-топ.
— Это называется эксплуатация человека человеком.
— Ошибаешься, любовь моя. Это называется дружба.
Алексей вышел в коридор и первым делом заглянул в бочку. Да, действительно. Воды больше нет. Больше нет воды. Как ни крути, а нет ее, и все тут! Ни капли! А до колодца метров сто. Не Сашку же туда гонять! Он взял два ведра и вышел на крыльцо. Эх, все равно хорошо! И тут в его душу закралось сомнение: а хорошо ли? Потому что калитка, распахнулась, и молодой человек в джинсах и светлой рубашке вошел в нее с решительным выражением лица. У Алексея сразу появилось дурное предчувствие. Он знал, именно с таким выражением лица одни люди доставляют другим массу неприятностей.
— Здравствуйте? Вы хозяин? — спросил молодой человек.
— Я хозяин. Добрый день.
Поняв, что разговор будет долгим, Алексей поставил ведра на крыльцо.
— Михин Игорь Павлович, старший оперуполномоченный районного отделения милиции. Вот мои документы.
Алексей взял удостоверение, открыл и усмехнулся:
— Бывает.
Капитан, значит. Итак, встретились два капитана, один из которых бывший.
— Вы это о чем? — насторожился Михин.
— О себе. Так что там случилось на даче у соседа, Игорь Павлович? Убийство?
— А вы откуда знаете?
— Допустим, догадался.
— А документы у догадливого имеются?
— Права. В доме.
— Предъявите.
— Обязательно. Только у нас не допрос? Так я понимаю? И вы не следователь. Может быть, вы мне на слово поверите? Что я Леонидов Алексей Алексеевич, коммерческий директор фирмы «Алексер»?
— Коммерческий Директор? Фирмы «Алексер»?
Михин хмыкнул, покосившись на «Жигули» пятой модели. Потом выразительным взором окинул старый дом. Никак не особняк. Да и ремонта требует. Где железные ворота? Газонокосилка? Цветник у порога? Розы с мимозами? Дорожка, посыпанная речным песком? И вообще. «Вообще, коммерческие директора так не живут», — понял Алексей и сказал:
— Люблю, знаете ли, народность. Стилизацию, так сказать. На самом деле это «Мерседес», замаскированный под «Жигули» — и кивнул на машину.
Михин при этих словах позеленел:
— Шутите, значит? Леонидов Алексей Алексеевич? Настроение хорошее?
— Да. Хорошее. Погодка-то сегодня, а? На небе ни облачка! А коммерческий директор я всего-то несколько месяцев. Половину из которых вникал в суть.
— Настроение, значит, хорошее. А вот у меня отвратительное!
— Хотите и мне его испортить?
— Я хочу задать вам несколько вопросов. Относительно вашего соседа.
— А что такое? Мы не были знакомы.
— Как так?
— Да так. Это дача моей жены, я ее увидел впервые два месяца назад.
— Жену?
— Дачу. В отличие от соседа, которого не видел вообще.
— Он что, от вас прятался?
— Может быть. Кстати, а кого убили?
— Его, — мрачно сказал Михин.
— То есть писателя Павла Клишина?!
— Так вы ж его не знали? Выходит, и имя знаете, и кем работал.
— Писатели не работают, — вздохнул Алексей. — Они творят.
— Это мне без разницы. Вас от дома Клишина отделяет только забор. А его убили.
— Забор? — не остался в долгу Алексей.
— Не морочьте мне голову! Не до шуток! Убит ваш сосед.
— Присядем, капитан.
Алексей со вздохом опустился на крыльцо. Как говорится в известном мультфильме, предчувствия его не обманули. То есть зайца. Не даром вспомнил за завтраком дедушку Мазая. Пиф-паф, ой, ей, ей! А он еще спросил у жены: «Что, живой писатель?» Увы! Теперь уже мертвый.
— Могу сказать точно: я ни при чем. А вы уверены, что криминал? Что его убили? — спросил Алексей.
— Абсолютно! Согласно осмотру места происшествия… — Михин кашлянул, потом поправился: — Сегодня в восемь часов утра тело нашла женщина, которую Павел Клишин нанял для помощи по хозяйству. Время смерти установлено: вчера, в двадцать два часа тридцать минут.
— Так точно?
— Ну плюс — минус минут двадцать. Где вы были в это время?
— Вчера?
— Да.
— Здесь.
— А ваша жена?
— Разумеется.
— И что вы делали?
— Спали.
— Так рано?
— Знаете, если учесть, что всю неделю мне не доводилось уснуть раньше полуночи, либо вообще часу ночи, то для меня в самый раз.
— А для вашей жены?
— Она беременна. И устает за день. Да, она тоже рано легла. Раньше меня. И тут же уснула.
Даже если не рано. Даже если не легла. Будет он подставлять Сашку! Да на любого, кто ее тронет, накинется бультерьером!
— Что ж, и вы оба ничего не слышали?
— А что, капитан, стреляли? — таинственным шепотом спросил он.
— А вы разве слышали выстрел?
— Ну на выстрел я бы среагировал. У нас с вами получается разговор глухого с глухим. Вы меня ловите, а я не собираюсь убегать. Потому что ни в чем не виноват. Мне нечего скрывать. Так что там: нож, петля, яд?
— Мне не нравится ваш тон.
— Что поделаешь. Такова уж моя манера общения. Жена тоже жалуется.
— Как я ее понимаю!
— Тем не менее она моя жена.
— Хорошо. — («Еще бы!») — Допустим, его отравили.
А это уже плохо. Лучше бы его убили ребром ладони, перебив шейные позвонки. Тогда бы и его, и Сашу сразу исключили из числа подозреваемых. Ну откуда это дурное предчувствие?
— Цианистый калий?
— Откуда вы знаете? — Михин напрягся.
— Классика, капитан. Классика.
— Вы читаете детективы?
— Скорее, я их пишу, — вздохнул Алексей, вспомнив бывшую работу. Бывало в его практике и такое: смерть от отравления цианистым калием. И уголовное дело, возбужденное именно по этой причине. Да, он когда-то об этом писал.
— Вы что, тоже писатель?
— Графоман. Но с этим уже покончено. Значит, цианистый калий. И достать его не так-то сложно.
— А вам?
— Мой мотив?
— Так вы что, юрист?
— Я человек, чья вина еще не доказана. Есть такая вещь, как презумпция невиновности. А со мной уже разговаривают так, будто мне предъявлено обвинение.
— Извините.
— Вот это уже лучше.
— Так ваша жена постоянно живет на даче?
— Уже неделю. Она работает учителем в общеобразовательной школе. У нее начались каникулы как раз неделю назад, и я перевез их с сыном сюда.
— И какие у нее отношения были с покойным?
— Они, кажется, учились в одной школе, — осторожно сказал Алексей.
— А он тоже жил на даче один.
— Могу за него только порадоваться. Мне самому в последнее время катастрофически не хватает одиночества. Жена с вами разговаривать не будет. И рассказывать о своих отношениях с покойным. Она-то уж точно ни при чем.
— Значит, не хотите следствию помочь.
— Хочу. Но еще больше я хочу, чтобы не трогали мою жену. Вы не расслышали? Она беременна. Ей нельзя волноваться. Со мной можете делать все, что угодно, но ее не трогайте. Иначе я приму меры.
— Вот даже как!
— Послушайте, Игорь Павлович…
По старой привычке Леонидов все еще сразу запоминал имена. Когда идешь на контакт и хочешь получить информацию, ничто так не раздражает собеседника, как небрежное отношение к его имени.
— Послушайте, не могли бы вы мне показать… Ну, что там, в доме. Как он лежит. Обстановка на месте происшествия. Пригласите в качестве понятого, что ли.
— Это еще зачем? У нас уже есть понятая.
— Та тетка, которую писатель нанял для ведения своего холостяцкого хозяйства?
— Вы ее знаете?
— Ну откуда? Никого я здесь не знаю. Я же вам сказал.
— Тогда с чего вы взяли, что тетка, а не молодая девушка?
— Потому что покойный был красавцем, по словам моей жены. Он на даче наверняка от баб отдыхал, зачем ему еще и здесь молодая смазливая домработница? Нет, он должен был приискать особу, которая ему в матери годится.
— Я никак не пойму…
— И не надо. Так можно?
— Что ж, пойдемте. Может, вы и вспомните чего. И протокол осмотра места происшествия подпишите. Второго понятого у нас нет, это точно. Следователь сказал, веди соседа и лучше чтоб был мужик с крепкими нервами. А то домработница ревет белугой.
— Что ж вы мне тогда столько времени голову морочите?
