Сергей Куприянов - Особый талант
Но сегодня случай был особый, и ему пришлось общаться с пассажирами лично. Потому что произошедшее было если не чрезвычайным, то по крайней мере неординарным.
Автобус с пассажирами, прошедшими регистрацию в московском аэровокзале, опоздал больше чем на пятьдесят минут. Борт на Борисполь, на котором должны были сейчас лететь семь пассажиров из злополучного автобуса, уже находился в воздухе. Прямой вины дежурного в случившемся не было. Но… Вот именно что «но»! Рейс на сегодня был последним, и отправить оставшихся на земле людей до наступающего Нового года не было никакой возможности. Служба регистрации каким-то необъяснимым образом забыла про злополучную семерку. Водитель автобуса утверждал, что связывался с диспетчером по рации, предназначенной как раз для подобных случаев, но безуспешно. Спешно организованная проверка показала, что рация в порядке, а грязные ногти и перепачканные рукава форменной куртки водителя свидетельствовали, что он и в самом деле устранял неполадки в двигателе. Не верить водителю не было как будто никаких оснований. К тому же работал он на аэровокзальном «Икарусе» давно, и особых замечаний к нему не было. Сам Селищев помнил его года два.
Но главным было даже не это. В конце концов, очередное незначительное происшествие. Ну предоставили бы этим семерым место в гостинице, переночевали бы они там за счет авиакомпании, выпили бы по бутылочке шампанского — и дело с концом. Смущали дежурного двое. Граждане Канады, они говорили на малопонятном украинском и еле-еле по-русски. Но не это, конечно, насторожило дежурного. Иностранцев он насмотрелся достаточно и былого почтения к ним не испытывал. Но один из канадцев, как только понял, что вылететь им сегодня не удастся, достал из щегольского кейса пластиковую папочку, а из нее бумагу, украшенную украинским трезубцем и большими буквами, складывавшимися в понятные любому русскому слова. Президент Республики Украина. Глянув на подпись под текстом, Селищев ощутил неприятную пустоту в желудке. Потом разобрал английский текст. Президент бывшей братской республики, а ныне суверенного государства, лично приглашал господина Дискина на торжественную встречу Нового года, которая состоится в его официальной резиденции, и просит быть его, президента, дорогим гостем.
Это тебе не мятое командировочное удостоверение от непонятной фирмы и даже не залитый жидким младенческим дермецом памперс, которым тычут в лицо. Это государственного уровня бумага, размашисто подписанная перьевой ручкой, а не дежурное факсимиле. Если такой гость не прибудет к сроку, то это дипломатический скандал. То есть межгосударственный. А тут уж никого жалеть не будут, и его, мелкого чиновника, в первую очередь. Как ни поругивал Селищев свою сволочную работу и небольшую зарплату, жил он вполне прилично и не собирался расставаться со своим местом. Не хотел конфликтов с начальством. Не хотел проблем. Не хотел обострения язвы. Он хотел, чтобы эти семеро пропали с его глаз долой, а больше всего этот Дискин и его сопровождающий, сильно смахивающий на телохранителя. И почему они не полетели прямиком из Монреаля в Киев?! И удобнее, и вообще не нужны они тут. К тому же остальные пятеро вцепились в иностранцев, как морские транспортники в ледокол. А те, похоже, и не возражают.
— Ладно, хватит галдеть! — раздраженный дежурный поднял ладони, призывая к спокойствию, и опасливо покосился на Дискина. Но тот, похоже, владел русским недостаточно хорошо и не понял обидного выражения. По крайней мере его лицо оставалось надменно-невозмутимым. И какого черта он не воспользовался услугами зала VIP? Демократ хренов! — Подождите меня в зале, а я сейчас попробую что-нибудь придумать.
— Сами взлетите, что ли? — ядовито поинтересовалась дамочка в короткой светло-серой дубленке, открывающей потрясающие ноги. — Тогда, чур, мое место на шее.
Слегка поддатый мужик, по виду напоминающий небогатого инженера, обидно усмехнулся. До этого он внушал наибольшую симпатию, но теперь даже смотреть на него стало противно. Чувствуя поддержку товарищей по несчастью, дамочка с праздничными ногами отчаянно добавила:
— Отсюда мы выйдем только для того, чтобы пройти на посадку.
Остальные согласно загалдели. Они уже завоевали свою, пусть и непрочную позицию и не хотели ее сдавать.
— Я сейчас вызову милицию, — вполне серьезно пригрозил Селищев. Ему надоел этот базар, он был раздражен и психологически готов к крутым мерам по отношению к этим наглецам. В конце концов, тут серьезное учреждение, а сам он серьезный человек, от которого зависит судьба тысяч тонн грузов, десятков машин и тысяч человек.
— Мы будем ждать за дверью, — коверкая слова, примирительно произнес иностранец. — Сколько минут? — спросил он тут же, не делая попытки покинуть кабинет, и посмотрел на часы.
— Минут десять, — буркнул Селищев сдаваясь. Ну какая, в самом деле, милиция? Глупо все это.
Когда возбужденные пассажиры вышли, он взялся ладонями за виски и уставился в экран компьютера.
На самом деле сегодня был еще один борт на Украину, не внесенный в расписание. Это был специальный рейс, о котором не сообщают пассажирам в общих залах. Не тот, правда, что в народе ошибочно называется президентским. Точнее говоря, рейс не был в полном смысле специальным. Скорее дополнительным. Но поскольку в последний день года самолеты обычно идут с сильным недогрузом, то и объявлять о нем не имело смысла. На борту предполагалось пятнадцать человек и несколько мест дипломатического груза. Его содержанием Селищев не интересовался.
Салон Ил-62 может без труда вместить еще несколько таких групп, так что дополнительные семь человек — не проблема. Проблема была в другом. Самолет принадлежал компании «Украинские авиалинии», а без согласия представителя фирмы он не мог произвести посадку пассажиров, приобретших билеты на самолет другой фирмы. Вряд ли бы тот стал возражать администрации аэропорта, от которой кругом зависел, но просить его все же не хотелось. Любая просьба с его стороны неизбежно обернется просьбой к нему самому. Хотя если намекнуть, что таким образом будет оказана услуга президенту твоей страны, то все будет выглядеть совсем иначе. И тогда еще неизвестно, кто и кому останется должен, а он избавится от этих надоедливых пассажиров.
Он поднял трубку телефона и набрал знакомый номер.
— Василич? Это Селищев. Приветствую. Тут у меня есть несколько человек. Они опоздали на борт на Борисполь. У них есть бумага от вашего президента.
— Компании?
— Украины! Приглашение на празднование Нового года. Вот я и подумал, что нужно тебе сказать. У тебя через полтора уходит ноль семнадцатый. Практически пустой борт.
— Где эти люди?
— Ну как где? Ждут у меня под дверью. Где же еще?
— Я сейчас подойду!
— Ладно, жду, — безразлично сказал дежурный, но самодовольно поправил галстук.
Он почти решил проблему. Изящно и без потерь для себя. Теперь нужно было закрепить успех. Он встал, сунул в рот сигарету и вышел в коридор.
— В общем, так, — сказал он, прикуривая, хотя напротив него висел плакатик, предупреждающий о запрете курения. — Сейчас подойдет представитель украинской авиакомпании. Он может взять вас на самолет, который отправляется через полтора часа. Это все, чем я могу вам помочь.
— Не густо, — проговорила зловредная дамочка, но кто-то толкнул ее локтем, и она заткнулась.
— Постарайтесь быть с ним убедительными, и тогда все вы через несколько часов будете в Киеве.
Он выделил голосом «все вы», намекая, что им и впредь стоит держаться вместе. Больше ему тут делать было нечего. Не стоило показывать своей заинтересованности. В случае чего — он сделал все, что мог. Покуривая, он двинулся по коридору. Навстречу ему спешил Василич.
— Где они?
— Там, тебя ждут.
Судя по тому, как спешил главный здешний украинский представитель, половину сознательной жизни проживший в Москве и значившийся по паспорту русским, пассажиров на борт он посадит. Для него их президент еще что-то значит. Господи, остался еще где-то порядок и уважение к власти!
Даже Игорь Васильевич Майстренко, которого Селищев по старому знакомству звал просто Василичем, толком не знал, что за рейс ноль семнадцать. В его задачу входило проконтролировать своевременные прибытия-отбытия и заправку самолетов, обеспечение их горючим и качественным техобслуживанием, обеспечить взаимодействие со службами аэропорта, ну, и время от времени принять важных гостей. А уж что там за груз и пассажиры — его не интересовало, кроме редких, особенных случаев, о которых, как правило, сообщали заранее. Случались, разумеется, разные накладки, но в конце концов именно для их разрешения он здесь и находился.
Президентскую бумагу он оглядел мельком и не стал вдаваться в тонкости. Есть проблемы? Поможем! Это наш долг помогать пассажирам, особенно гостям президента. С перерегистрацией билетов проблемы не будет, а пока гости могут отдохнуть, проведя время в баре. Через час он подойдет к ним и проводит на посадку, потому что рейс эксклюзивный и объявления по радио не будет, и поэтому он просит их к этому времени собраться вместе. Ему очень не хотелось бы, чтобы они опять опоздали… И так далее, вплоть до предложения пройти в зону особо важных персон. Строго говоря, он тоже был занят; он вел увлекательную и полную самых интересных поворотов беседу с кассиром-оператором — пухлой блондинкой тридцати одного года, которая уже не отказалась от бокала шампанского и была совсем не против того, чтобы он подвез ее до дома. Это был интересный и важный этап в беседе, и нужно его было развить и закрепить, как успех в войсковой атаке. Фактор времени играл тут не последнюю роль, а поскольку пассажиры — это было сразу видно, — хоть и приличные, но не сильно важные, то есть как пользы, так и особого вреда от них ждать не приходится, значит, вполне способны справиться с естественной паузой и самостоятельно могут провести часок возле бара с прохладительно-горячительными напитками, не отвлекая занятых людей от их многотрудных забот.
