Анна Малышева - Кровь Луны
«Что там такое? Проверяют, на месте ли их машины? Почему просто в окно не выглянуть, холодно же?…»
– Вы не туда смотрите, – раздавшийся рядом голос заставил ее вздрогнуть. – Во-он туда глядите, слева от фонаря. Нет, от вас, наверное, плохо видно, дерево мешает!
К ней обращался парень, который незаметно вышел на балкон этажом ниже. Они с Катей здоровались, если случалось вместе ехать в лифте, и как-то раз он принес ей письмо, по ошибке брошенное в его почтовый ящик. Девушка кивнула ему в ответ, перегнувшись через перила:
– Доброе утро. А что там, если не секрет?
– Да девчонка какая-то с балкона выбросилась, – просто ответил тот. – Разве не слышали, как тут орали? Лично я проснулся.
– Как?! – Она схватилась за мокрые перила и нагнулась еще сильнее, пытаясь что-нибудь различить в утренних сумерках. Разросшийся тополь скрывал от нее ту часть двора, куда указывал сосед. – А что же все стоят, смотрят?! Может, она жива?!
– Я уже позвонил и в «скорую», и в милицию. – Парень достал сигарету, не сводя глаз с видимой ему одному точки. – Наверное, другие тоже. Да только спешить-то некуда. Я даже отсюда вижу – ей конец. Не птица все-таки! Спуститься туда, что ли? Все равно не усну.
– Мне что-то нехорошо, – у Кати внезапно клацнули зубы. Она с трудом разжала перила и заставила себя отступить от них. Темный двор вдруг потянул ее к себе – это было мгновенное ощущение, но очень острое и пугающее. – Холодно. Я пойду.
И торопливо вернулась в квартиру, закрыв балконную дверь на оба шпингалета. В тот же миг ее бросило в жар, волосы на висках стали влажными от проступившей испарины. Остановившись посреди комнаты, уронив на пол шаль, девушка прислушивалась к тому, что происходило во дворе. Окна в квартире были старые, о звукоизоляции речи не шло, и она все слышала на своем седьмом этаже так же четко, как если бы жила на первом. На месте происшествия уже собирались люди – до ее слуха доносились голоса. Один за другим заработали двигатели нескольких машин, с грохотом хлопали металлические подъездные двери, звонко тявкала собачка, которую вытащил на преждевременную прогулку любопытный хозяин. Двор проснулся на полтора часа раньше, обычно такое оживление наблюдалось около семи утра.
«Выбросилась? Кто? Откуда? Я ее знаю?» Катя остановилась перед зеркальным шкафом и смотрела на свое отражение минуты две, прежде чем осознала, что делает. Странно, но собственное лицо не вызвало у нее раздражения – напротив, Кате стало как-то легче, когда она встретилась взглядом с бледной рыжеволосой девушкой, задумчиво прикусившей нижнюю пухлую губу. И в ее янтарно-карих глазах не было униженного выражения, которое она боялась там увидеть – девушка глядела встревоженно, серьезно и уж никак не походила на бродячую собаку, которая ждет подачки от случайного прохожего.
«А ведь я уже минут десять не думаю о Сергее! – опомнилась она, взглянув на часы. – А еще не знала, как дотянуть до работы!»
Она прошла на кухню, поставила чайник, вытрясла в кружку остатки растворимого кофе. Купить новую банку Катя собиралась уже дня три, запастись сливками планировала неделю назад, а пополнить холодильник решила еще в начале месяца, получив зарплату. И все – безрезультатно. «Может быть, у меня ничего не получается с мужчинами, потому что я бесхозяйственная? У меня даже сахара нет!» Морщась, она глотала обжигающий напиток и уже не в первый раз думала о том, что если переделать себя в соответствии со стереотипным идеалом женщины, то от нее нынешней, настоящей и единственной ничего не останется. «Я плохо готовлю, забываю покупать продукты и платить за свет, у меня в шкафу моль, а по углам – паутина, постельное белье я не глажу, а стелю сразу, как высохнет, какой смысл гладить, если все равно помнется? Я ношу джинсы, куртки и сапоги без каблуков, а это не должно нравиться мужчинам, они любят шпильки, ажурные чулки и мини-юбки. У меня красивые волосы, но я никогда не делаю прически, у меня даже нет косметички – не заводить же ее ради пудреницы и одной помады. Карина говорит, после всего этого нечего удивляться, что меня бросают, и кажется, она права, – подвела итоги Катя, заглядывая в опустевшую кружку. – Видимо, я и буду жить одна, потому что переделывать себя не хочу. Мне одиноко, но не настолько, чтобы я отреклась от своей натуры. По крайней мере, когда меня бросают, я остаюсь наедине с собой. А если меня бросят после переделки? Если я стану чужой сама себе?»
«Ты начинаешь рассуждать, как феминистка, плохой знак! – заметила ее подруга, после того как Катя однажды поделилась с ней своими мыслями. – Они вечно лезут на стенку, берегут свою драгоценную независимость и неповторимость! А неповторимого там только обгрызанные ногти да застиранное белье. Смотри, закончишь так же! Начнешь спасать осетров и амурских тигров, дома-то никто не ждет!» «Тебя, можно подумать, муж и детки с работы дожидаются!» – добродушно огрызнулась Катя, но картина, нарисованная подругой, произвела на нее такое впечатление, что она на другой же день отправилась в магазин и купила себе вышитое кружевное белье. Оно и сейчас было на ней – Катя с грустной усмешкой вспомнила, какие планы строила на вечер, особенно после приглашения в ресторан. «Сейчас лучше об этом не вспоминать, – сказала она себе, пытаясь подавить вновь нахлынувшую горечь. – Лучше думать о девушке, которая выбросилась с седьмого этажа. Ведь это из-за нее я до сих пор не заплакала! Только из-за нее, клин клином вышибло! Похоже, это моя соседка… У них заварился какой-то скандал, а потом был этот крик, ужасный крик, меня так и подкинуло! На балконе стояла только одна девушка, но там живет еще другая, и если это она…»
Катя едва не выронила кружку, которую все еще продолжала вертеть в руке, вспоминая недавний эпизод, связанный с этой девушкой. В дверь отрывисто позвонили. «Сергей?!» – отчего-то с испугом подумала она, но тут же одернула себя. «Глупости, он не вернется. Катит сейчас по пустым улицам, радуется, что я не устроила скандала, что пробок нет и дождь так и не начался… Дома скажет жене – я, конечно, поздно, но это в последний раз, нужно было утешить ту девчонку. И та поймет – разве я сама не принимала такие же аргументы все эти два года? Это не он, это ошибка».
Звонок повторился и на этот раз звучал продолжительней. Девушка взглянула на часы – без пятнадцати шесть. Это было в высшей степени необычно, но что было обычным этим утром? Подойдя к двери, она припала к «глазку» и, удивленно улыбнувшись, приоткрыла дверь:
– Вы?!
– Не спите? – поинтересовался сосед снизу, с которым она только что беседовала, стоя на балконе. Он держался непринужденно, словно ходить в гости в такой час было для него делом привычным. – Заснешь тут, верно? Не впустите на минутку?
– Заходите, – Катя открыла дверь пошире и отступила на шаг, впуская гостя. Войдя, тот занял собой почти всю крохотную прихожую. Глеб – она вдруг вспомнила его имя – был настоящим гигантом. Катя была среднего роста, и комплексов по этому поводу у нее никогда не было – иначе она бы надела ненавистные каблуки. Но рядом с гостем она вдруг показалась себе каким-то недомерком.
– Вы спускались вниз? – догадалась она, взглянув на его мокрые ботинки. – Видели… Ее? Да не разувайтесь, проходите на кухню. Чаю хотите?
Катя неожиданно обрадовалась гостю – не потому, что ей так уж хотелось поговорить о самоубийце, просто она уже не чувствовала себя такой одинокой.
– Лучше кофе, – тот с трудом втиснулся за кухонный стол, устроившись на узком диванчике. – Я не успел выпить.
– Остался только чай, – Катя сняла крышку с заварочного чайника и с подозрением осмотрела всколыхнувшийся черный напиток, пытаясь припомнить, когда он был приготовлен. Три дня назад? Четыре? – Хотите?
– Все равно, – тот махнул рукой и, спрятав лицо в ладонях, со стоном растер его. – Не выспался я капитально, лег бы сейчас на часик, да Вика у меня из головы не идет.
– Кто? – повернулась Катя. – Вы ее знали?
– Вместе по двору гоняли, мы же из этого дома. – Тот поднял усталые покрасневшие глаза, но у девушки не было уверенности, что Глеб ее видит. – Вместе и в школу ходили, правда, я на три класса старше учился. У нас с ней даже роман был, представляешь?
Он как-то естественно перешел на «ты», впрочем, Катя не возражала. Прежде, когда она встречала соседа, он казался ей ровесником, но теперь девушка понимала, что он младше ее лет на пять как минимум.
– Так это мои соседи? – Она указала на стену, граничившую с другой квартирой. Глеб кивнул:
– Они. Мать сейчас на «скорой» увезли, Лариска тоже за сердце хваталась, но ехать не захотела, говорит, на работу надо. Поднялась к себе с милицией, наверное, сейчас протокол составляют.
– А мужчина? Там ведь был еще мужчина? – машинально припомнила Катя, вспоминая предрассветную сцену на соседнем балконе.
– Они втроем жили, без мужиков, – отрезал Глеб с непонятной горячностью.
