Камилла Лэкберг - Письмо от русалки
— И когда же их оттирать, скажи на милость, если уже через час мне надо быть на месте? Мне придется переодеться.
— Но… — проговорила Санна сквозь слезы.
— А ты пока изволь присмотреть за детьми.
Санна, моргая при каждом его слове, как от пощечины, молча сгребла в охапку Мелькера и уволокла его прочь из спальни.
Когда она вышла, Кристиан тяжело опустился на кровать. Уголком глаза он видел себя в зеркале. Мужчина, скрежещущий зубами от злости, одетый в пиджак, рубашку, галстук и кальсоны, ссутулившийся, словно все проблемы мира давили ему на плечи. Он выпрямил спину и выставил грудь вперед. Ну вот, так уже гораздо лучше.
Сегодня его вечер. Этого у него никто не отнимет.
* * *— Есть какие-нибудь новости?
Йоста Пилот вопросительным жестом приподнял кофейник, увидев Патрика, входящего в крошечную кухоньку полицейского участка.
Патрик кивнул, чтобы тот налил ему кофе, и уселся за стол. Услышав, что в кухне собираются закусывать, Эрнст тоже прибежал и улегся под столом в надежде, что и ему перепадет печенье, которое он с готовностью слизнет своим шершавым языком.
— Вот, — проговорил Йоста, ставя перед Патриком чашку черного кофе и усаживаясь напротив.
— Что-то ты сегодня бледный какой-то, — добавил он, внимательно изучая молодого коллегу.
Патрик пожал плечами:
— Просто немного устал. Майя плохо спит по ночам, и к тому же она что-то часто стала упрямиться в последнее время. А Эрика по понятным причинам совершенно измотана. Так что мне и дома приходится вкалывать.
— А дальше станет еще хуже, — сухо констатировал Йоста.
Патрик рассмеялся.
— Да уж, Йоста, весельчак ты наш, дальше будет еще хуже.
— Стало быть, тебе не удалось узнать ничего нового о Магнусе Кельнере?
Йоста незаметно кинул под стол печенье, и Эрнст радостно забарабанил хвостом по ногам Патрика.
— Ничегошеньки, — вздохнул Патрик и отхлебнул кофе.
— Я видел, что она опять приходила.
— Да, я только что заходил к Пауле, и мы с ней это обсуждали. Ее походы к нам превратились в какой-то навязчивый ритуал. Но что тут странного? Как человеку вести себя, когда муж попросту бесследно исчезает?
— Может быть, нам стоит допросить еще кого-нибудь? — проговорил Йоста и кинул под стол еще одно печенье.
— Кого еще? — спросил Патрик и сам удивился тому, как раздраженно прозвучал его голос. — Мы поговорили со всеми членами семьи, с друзьями, постучались в двери ко всем соседям в районе, где он жил, мы развешали объявления и выступили в местной прессе, призывая всех, кто что-нибудь знает, немедленно сообщить нам. Что еще мы можем сделать?
— Падать духом совершенно не в твоем стиле.
— Согласен. Но если у тебя есть конструктивные предложения, я их с удовольствием выслушаю.
Патрик тут же пожалел, что произнес эти слова таким резким тоном. Впрочем, Йоста, похоже, не обиделся.
— Ужасно надеяться на то, что мы найдем его мертвым, — продолжал Патрик более миролюбивым тоном, — но я совершенно убежден: только тогда мы узнаем, что же произошло. Готов биться об заклад — он исчез не по собственной воле. Когда есть труп, то, по крайней мере, есть над чем работать.
— Да, ты совершенно прав. Жуткая мысль, что этот парень где-нибудь всплывет или обнаружится в лесу. Но у меня то же чувство, что и у тебя. Должно быть, ужасно…
— Не знать — ты это хотел сказать? — проговорил Патрик и осторожно переставил ноги, которые начали потеть от прижатой к ним горячей собачьей спины.
— Да, ты представь себя в этой ситуации. Каково сидеть и понятия не иметь, куда девался человек, которого ты любишь! Это как с родителями пропавших детей. Есть американский сайт на эту тему. Сотни фотографий и призывов откликнуться. Просто кошмар какой-то!
— Я бы такого просто не пережил, — сказал Патрик. Он представил себе свою непоседу-дочь. Мысль о том, что ее могут у него отнять, казалась совершенно невыносимой.
Возникла пауза, которую прервал жизнерадостный голос Анники:
— О чем вы тут беседуете? Какое-то совершенно похоронное настроение за столом.
Она вошла и тоже присоединилась к компании. Вслед за ней появился самый младший сотрудник участка, Мартин Мулин, привлеченный голосами, доносящимися из кухни, и запахом кофе. Он работал на полставки, в остальное время сидя дома с маленьким ребенком, и пользовался каждым случаем поучаствовать в разговорах коллег, чтобы не выбиваться из коллектива.
— Мы говорили о Магнусе Кельнере, — произнес Патрик, своим тоном давая понять, что разговор на эту тему уже завершен. Чтобы подчеркнуть это, он заговорил о другом: — Как дела с вашей малышкой?
— Ой, хорошо. Вчера нам прислали новые фотографии, — ответила Анника и вытащила из кармана кофты пачку снимков. — Посмотрите, как она выросла!
Анника положила фотографии на стол, и Патрик с Йостой стали по очереди рассматривать их. Мартин уже имел возможность полюбоваться снимками, когда пришел утром на работу.
— Ой, какая хорошенькая! — воскликнул Патрик.
— Да, — кивнула Анника. — Ей уже десять месяцев.
— Когда же вы сможете поехать за ней? — с искренней заинтересованностью спросил Йоста. В том, что Анника и Леннарт всерьез задумались об усыновлении, был его немалый вклад, так что он отчасти воспринимал девочку как свое дитя.
— Пока нам поступает весьма противоречивая информация, — вздохнула Анника. Собрав фотографии, она бережно убрала их в карман. — Похоже, через пару месяцев.
— Наверное, тебе кажется, что это целая вечность, — проговорил Патрик, поднимаясь и ставя свою чашку в посудомоечную машину.
— Само собой. Но с другой стороны… Все идет своим чередом. Она у нас есть.
— Вот именно! — воскликнул Йоста и, забывшись, положил ладонь на руку Анники, но тут же отдернул. — У меня много дел. Некогда мне сидеть тут с вами языком чесать, — буркнул он смущенно и поднялся.
Трое коллег с улыбкой смотрели ему вслед, когда он поспешно вышел из кухни.
* * *— Кристиан! — воскликнула директор издательства и, подойдя к нему, заключила его в свои могучие объятия, обдав тяжелым запахом духов.
Кристиан задержал дыхание, чтобы не чувствовать навязчивый запах. Габи фон Русен никогда не отличалась излишней деликатностью. Всего в ней было с избытком: слишком пышная прическа, излишек косметики и к тому же привычка одеваться, мягко говоря, вызывающе. По сегодняшнему торжественному поводу она нарядилась в ядовито-розовый костюм с огромной зеленой матерчатой розой на лацкане, а высоченные каблуки, как всегда, представляли угрозу жизни и здоровью. Однако, несмотря на этот экстравагантный внешний вид, директор нового бурно развивающегося издательства заставила всех воспринимать ее всерьез. Проработавшая в издательском деле более тридцати лет, она обладала острым умом и не менее острым языком. Те, кто когда-то недооценил ее как конкурента, давно осознали свою ошибку.
— Сегодня все будет замечательно! — воскликнула Габи, держа его за рукав и солнечно сияя.
Кристиану, окутанному плотным шлейфом ее духов, по-прежнему тяжело было дышать, поэтому он ограничился кивком.
— Ларс-Эрик и Анна-Лена, которые помогали мне в организации фуршета, просто потрясающие мастера своего дела, — продолжала она. — Мне кажется, это идеальное место для презентации твоей восхитительной книги. Ну, как ты себя чувствуешь?
Кристиан осторожно высвободился из ее рук и сделал шаг назад.
— Как во сне, если честно, — проговорил он. — Я так долго обдумывал эту книгу… и вот я здесь.
Он покосился на стопку книг, сложенных на столике у входа. На всех корешках красовалось его имя и заглавие: «Русалка». В животе у Кристиана защекотало — похоже, все это происходит на самом деле.
— План у нас такой, — снова заговорила Габи и потянула его за собой, и он покорно последовал за ней. — Мы начнем с пресс-конференции, чтобы журналисты могли побеседовать с тобой в спокойной обстановке. Мы очень довольны тем, как представлена пресса. «ГП»,[1] «ГТ»,[2] «Бохюсленинген» и «Стрёмстадс Тиднинг» прислали своих корреспондентов. Правда, все газеты местные, но это с лихвой компенсируется сегодняшней хвалебной рецензией в «Свенскан».
— А что за рецензия? — спросил Кристиан, пока она вела его в небольшое помещение возле сцены, где, судя по всему, предполагалось провести пресс-конференцию.
— Ты все узнаешь потом, — решительно произнесла Габи и усадила его на стул у стены.
Кристиан попытался взять ситуацию под контроль, но его не покидало чувство, что он попал в центрифугу, из которой ему уже не выбраться, и удаляющаяся фигура Габи лишь усугубляла его состояние. По залу туда-сюда бегали официанты, накрывая столы для фуршета. На него никто не обращал внимания. Кристиан позволил себе на секунду закрыть глаза. Подумал о книге, о долгих часах, проведенных за компьютером. Сотни, тысячи часов. И еще он подумал о Ней — о Русалке.
