Амулет сибирского шамана - Наталья Николаевна Александрова
До одноэтажного кирпичного здания, к которому она шла, оставалось всего метров сто, но часть собачьей стаи уже забежала вперед, отсекая Алевтину от единственного убежища.
Да и не факт, что в это убежище ей удастся войти – может быть, там никого нет. И даже если там кто-то есть – ее могут туда просто не пустить. Вряд ли человек, который живет на этом пустыре, страдает излишним гостеприимством.
Собаки медленно, но неотвратимо стягивали вокруг Алевтины живое кольцо.
Губы ее пересохли от страха, сердце билось часто и неровно. Она замедлила шаги и растерянно оглядывалась по сторонам, ища хоть что-то, чем можно отпугнуть собак, – палку или камень…
Хотя в глубине души понимала, что это только еще больше их разозлит.
Собаки приближались.
Когда между ними и Алевтиной осталось не больше десяти метров, они остановились, словно ожидая какой-то команды.
Одна мелкая шавка, отдаленно похожая на фокстерьера, заливаясь истеричным лаем, вырвалась вперед из собачьих рядов, подбежала к Алевтине почти вплотную и завертелась на месте, попеременно лая, рыча и скаля мелкие острые зубы.
Алевтина подумала, что в каждой своре – хоть собачьей, хоть человеческой – всегда находится такой мелкий истеричный заводила, который больше всех рвется вперед.
Однако на этот раз остальные собаки не спешили идти в атаку – видно было, что они ждут чего-то другого.
Вот передние ряды немного расступились, и между выжидающими псами уверенно прошел тот самый серо-рыжий зверь со сгустком запекшейся крови посреди лба.
Как ни странно, вблизи этот сгусток стал еще больше похож на третий глаз…
Алевтина обмерла.
Она поняла, что ей осталось жить считаные минуты… да нет, даже секунды! Что вот сейчас вся эта косматая стая набросится на нее и растерзает…
И в этот момент дверь кирпичного здания с громким скрипом распахнулась, и на пороге появился высокий старик с обветренным, морщинистым лицом, в длинном поношенном балахоне неопределенного цвета и в потертой меховой шапке странной формы.
Старик опирался на суковатый посох с кривой ручкой, изогнутой, как бараний рог.
Он стукнул этим посохом по земле и громко выкрикнул гортанным голосом:
– Зайл! Зайл тэр даруй!
Алевтина подумала, что вряд ли собаки испугаются этого старика с его посохом. Слишком их было много, и слишком серьезны были их намерения…
Однако, приглядевшись к старику, она увидела, что он неуловимо преобразился. Теперь его бесформенный, поношенный балахон казался королевской мантией, потертая ушанка – короной, а посох в его руке – символом огромной власти… да и сам он выглядел теперь грозно и величественно. Морщинистое лицо стало похоже на неподвижную маску, вырезанную из темного дерева.
И в настроении собачьей своры явно произошел неожиданный перелом.
Как и прежде, первыми его ощутили мелкие собаки.
Та самая похожая на фокстерьера шавка, которая до того рвалась вперед, теперь незаметно просочилась в задние ряды и припустила прочь, прижав уши и опустив хвост…
Остальные собаки словно ждали этого сигнала.
Одна за другой они начали разбегаться, и через несколько минут на пустыре осталась только серо-рыжая собака с кровоточащей раной посреди лба…
Да и она теперь уже не выглядела такой грозной и опасной, как прежде, видимо, ей придавала значительности и уверенности окружающая стая.
Величественный старик снова ударил посохом по земле и выкрикнул:
– Зайн!
Серо-рыжая собака злобно зарычала, но прижала уши, как трусливая шавка, крутанулась на месте и припустила прочь.
Теперь старик обратил внимание на Алевтину, как будто только сейчас увидел ее.
Он показал на дверь своего дома и проговорил:
– Заходи!
Алевтина перевела дыхание.
Только сейчас она полностью осознала, какой опасности только что подвергалась и чудом избежала… вернее, не чудом. Ее спас вот этот высокий величественный старик…
Хотя… теперь в его внешности не было прежней значительности, это был самый обыкновенный бедный старик в поношенном балахоне и мятой шапке из вытертого кроличьего меха. Даже ростом он стал заметно меньше…
Так что, выходит, ей почудилась его внезапно проявившаяся значительность?
Алевтина вошла в дом.
Она оказалась в небольшой, бедно обставленной комнате. На голых оштукатуренных стенах висело несколько выцветших календарей – один за тысяча девятьсот семьдесят шестой год, с изображениями белок, куниц и других пушных зверей, другие – еще более старые, там и картинки-то было не разобрать.
Мебель в этой комнате была наверняка собрана по помойкам – два деревянных табурета в облупившейся блекло-зеленой краске, несколько разномастных шатких стульев, диван с продранной обивкой, неустойчивый стол.
Среди этой убогой мебели заметно выделялось глубокое кресло с резной деревянной спинкой.
На этой спинке с большим мастерством были вырезаны очень выразительные звери и демоны.
Старик показал Алевтине на это кресло:
– Садись, дочка, я тебе сейчас чай приготовлю.
Алевтина ощутила, как она устала от перенесенного страха. Но, перед тем как сесть, пригляделась к спинке кресла. Где-то она уже видела этих зверей и демонов…
Она опустилась в кресло и подумала, что в самом деле ей нужно сейчас чего-нибудь выпить… на худой конец, хотя бы чашку горячего, крепкого чая.
Старик подошел к столу, достал откуда-то две большие керамические кружки, всыпал в них сухой чай, вскипятил чайник и залил кипятком заварку…
По комнате поплыл запах.
Пожалуй, это не был запах чая – скорее запах можжевельника и каких-то трав…
Этот запах напомнил Алевтине годы ее юности, проведенные в Сибири.
Напомнил он и старуху Ипатьевну… она иногда тоже заваривала какие-то особенные, только ей известные травы, которые собирала в тайге. И эти травы помогали от множества болезней, да и просто от усталости и печали.
– Да, это особенные таежные травы, – проговорил старик, словно прочитал мысли Алевтины. – Пей, не сомневайся, это то, что тебе сейчас нужно.
Алевтина двумя руками взяла тяжелую кружку, сделала глоток, другой…
По телу разлилось приятное тепло, усталость и пережитый страх отпустили ее.
Алевтина глубоко вздохнула, откинулась на спинку кресла.
Ей стало хорошо и спокойно.
– Хороший у вас чай! – проговорила она с благодарностью.
– Конечно, хороший! – старик кивнул. – А теперь рассказывай, дочка, что тебя привело ко мне.
Алевтина молчала, приводя свои мысли в порядок и подбирая нужные слова. Тогда старик снова заговорил:
– Я ведь понимаю, что просто так ты не пошла бы сюда. Что тебе здесь делать? И еще я понимаю, вижу даже, что вокруг тебя клубятся тучи… впрочем, рассказывай сама!
– Меня направила к вам жена Прохора Рокотова…
– Айлана.
– Она самая, Айлана.
