Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой - Алена Бессонова
— Ты мне мёртвого преподнёс, а они живого или не совсем живого, но зримого! Причём, судя по наколкам на руках, из разряда знатных сидельцев. Наколки говорят о том, что он отбывал наказание в «Крестах» и судим за разбой. Срочно посылай запрос в «Кресты». Узнай всё, вплоть до того, что ел и чем какал. Ну-у-у?
Васенко сделал жим плечами:
— Что ну?! Уже… иду… работаю…
29
Регина хаотично бегала по квартире, останавливалась, вспоминала, что ещё нужно сделать, бросалась выполнять и в изнеможении присаживалась. На диване и креслах кучковались разбросанные вещи, в кофеварке остывал забытый напиток. Ей хотелось зарыться головой в подушки и плакать, но слёз уже не было. Регина обмякла в кресле, закрыла глаза и забормотала:
— Господи, как холодно и мокро! Сплошные дожди. Снега хочу! Здесь уже забыли, что такое снег. Папа… папочка мой… Зачем я уехала из России? Зачем меня понесло в землю обетованную, сковородку чёртову! Свекровь изгрызла всю до ногтей, стерва старая… Едва ноги унесла. Чтоб тебе, грымза, подагру на твои суставы… Здесь в сентябре от проклятых холодных ветров почки застудила. Отопление включают поздно. Дома в куртке сплю… Домой, к маме хочу!
Регина вскочила, понеслась по комнате, не глядя кидала в чемодан всё, что под руку попадётся. Остановилась, будто упёрлась в невидимую преграду:
— Куда это я? Меня ж там убьют… как папу…
Регина открыла крышку ноутбука и набрала номер скайпа. На экране появилось доброжелательное, с мягкими чертами лицо майора юстиции.
— Я ждал вашего звонка, Регина Леонидовна, — чуть поднял уголки губ Роман Васенко.
— Когда я могу получить тело папы для захоронения?
Роман увидел на экране растерянную, растрёпанную, потерявшуюся в своём горе женщину. Это была совсем не та уверенная в себе Регина Гроссман, представшая перед ним в первый видеозвонок. Угловатые, геометрические формы лица оплыли. Губы с запечёнными корочками крови припухли. Даже крупноватый нос, придававший лицу мужественности, скрючился и опустился, как у старой еврейки. Суровые глаза с зелёным отблеском теперь, без линз, были карими и растерянными.
— Придётся немного подождать. Не все обстоятельства гибели Леонида Лазаревича выяснены. Мы вас непременно известим загодя…
— Что ещё за обстоятельства? — вскинулась Регина.
— Из кабинета профессора Гроссмана пропали медицинские карты так называемых «пациентов Икс».
Регина дёрнулась, будто её кто-то резко толкнул сзади, она непроизвольно обернулась. Роман видел, за ней никого не было. Взглянув вновь на экран, Регина потерянно произнесла:
— Значит, его убили трутни?
Настало время удивляться Роману:
— Трутни? Пчелиные самцы?
Регина кивнула:
— В некотором роде… самцы… Хотите кофе?
— Кофе?! — оторопело спросил Васенко. — Вы хотите угостить меня кофе?
Регина улыбалась в первый раз, и это было не очень симпатично.
— Обязательно угощу, когда приеду. В Австралии вкусный кофе, много вкуснее, чем в России. А сейчас, пожалуйста, приготовьте его для себя сами, я тоже сварю чашечку. Замёрзла. Зуб на зуб не попадает. Давайте согреемся, и я расскажу, кто такие трутни.
— Это мысль! — одобрил Роман.
Пока пили кофе, Васенко думал, как умнее выстроить разговор и не сболтнуть лишнего. Увидев, что собеседница отставила чашку, Роман тоже отодвинул свою. Приметил: черты лица женщины расслабились — вероятно, Регина успокоилась и согрелась.
— Спасибо за кофе. Жду вашего рассказа о трутнях, — подтолкнул к разговору собеседницу Роман.
Регина кивнула:
— Однажды, ещё в России, мы поехали на пасеку за мёдом. Пасеку держал знакомый с детства дед. Он рассказал, будто без трутней не бывает пчелиного роя. Пчелу-матку нужно осеменить. Как и у людей, среди трутней есть великолепные особи, а есть никудышки. Пчелиные матки сначала выбирают трутней великолепных, а уж на сдачу никудышек. По их примеру наши человеческие трутни тоже стараются преувеличить своё достоинство. Услышав это, Борис, мой муж, стал называть своих пациентов трутнями. У него в сартовском периоде проживания операция была показана всего двоим пациентам. У одного травма, у другого органический ожог. Остальные трутни просто стремились приукрасить свой детородный орган. Естественно, вмешательство хирурга в этом случае строго секретно.
— Старшая медсестра из клиники вашего отца информировала: медицинских карточек имелось четырнадцать. Получается, двенадцать трутней вполне могут быть убийцами?
— Одиннадцать, — уточнила Регина. — Трое не дожили до дня смерти папы.
— Кто-то из них приезжал к вам в Австралию долечиваться?
Роман заметил, у женщины на экране дрогнули ресницы, и почувствовал, как взорвалась в его голове маленькая бомбочка: похоже, приезжал!
В ответ Регина тускло ухмыльнулась:
— Зачем? Навестить?! У нас не было с пациентами близких отношений, только денежно-деловые. Я с Борькой прожила здесь всего две недели. Потом у него случился инсульт и парализация. Борис обездвижен и глух. Лежит, лупает глазами. Вот и всё счастье, уместившееся в четырнадцать погожих дней. В данный момент нас посещают только собственные болезни. У мужа впереди ничего хорошего, я тоже нездорова. И похоже очень нездорова… Ну да ладно, давайте дальше.
— Почему уехали из Израиля? Насколько я осведомлён, Эздрина там ценили как врача.
Регина откуда-то снизу извлекла пачку сигарет, закурила:
— Знаете, в России мы были евреи, а в Израиле русские, и это ничуть не лучше, чем наоборот. Австралия — страна эмигрантов, здесь все равны. Именно это нас привлекло. Их уклад жизни прост и не обременён условностями. Люди чувствуют свободу, мнение окружающих их не заботит. Встречные прохожие на улице обмениваются улыбками, здороваются друг с другом. Родители позволяют детям вести себя так, как захочется. И ещё по сравнению с Россией жители Австралии месяцами не моют обувь. В дом спокойно заходят обутыми. Здесь чище, чем везде. Во всех смыслах. Профессия мусорщика одна из самых престижных наравне с адвокатом или врачом. — Регина затянулась сигаретой и быстро выдохнула струйку голубоватого дыма. — Но! Но! Знаете, почему отъезд из Союза Советских Социалистических Республик на постоянное место жительства приносил больше счастья, чем сейчас из России?
Роман не спросил почему, он и так знал — Регина и без его вопроса ответит.
— Потому что глагол «вырвался» — это не глагол «уехал». Эмоции разные. Мы уехали… А сейчас я хочу домой! Всегда хотела… к папе… — она сглотнула образовавшийся в горле ком, — а вернусь к его могиле…
После взрыва бомбочки в голове и неоправдавшихся ожиданий Роман осознал: перед ним сидит человек скрытный, с горькой тайной внутри, неприкаянный. От неё даже на таком бесконечном расстоянии веяло кислотным разъедающим отчаянием. Васенко повёл плечами, пытаясь стряхнуть желание успокоить собеседницу, перестать задавать мучительные вопросы, предложил:
— Давайте к делу. Сейчас я покажу вам кадры с записи камер наблюдения. На них, вероятно, человек, нанёсший вашему отцу роковой удар. Присмотритесь внимательно, он загримирован, и это, конечно, затруднит опознание. Но вы постарайтесь, вглядитесь. Может быть, по жестам,
