Рождественские расследования - Алекс Винтер
– Что за… – Кирилл еле подавил неприятное ругательство, взяв в руки шкатулку. – Это же…
Она точно была из золота, сильно потускневшего от времени, но из золота. Внутри было пусто, никаких артефактов, найденных в памятной экспедиции. Но шкатулка-то точно родом оттуда!
Чайник вскипел, выплюнув струю горячего пара в потолок. Кирилл вернул шкатулку на место. Заварил чай в высоких стеклянных бокалах с двойными стенками. И пошел на улицу.
Мария Сергеевна благодарно кивнула, когда он поставил на стол перед ней стакан с белым чаем. И внимательно посмотрела на его стакан.
– Нашел, значит, – пробормотала она.
– Вы про чай? – прикинулся он непонимающим.
– Я про шкатулку. Она стоит рядом с упаковкой твоего любимого красного чая. Не нашлось у меня для него стеклянной баночки. Все разошлись под другие сорта. – Она осторожно отхлебнула, потянулась за пирогом. – Ты угощайся, угощайся. Тут пять разных начинок: яблоки, варенье, мясо, капуста, манго. Что скажешь?
– Сейчас попробую, скажу. – Кирилл откусил от пирога.
– Я не о выпечке. Не пытайся казаться бестолковым. Я знаю, что твой человек в Москве искал встречи с ключевыми свидетелями по делу моего сына. Наверняка переговорил и уже доложил тебе обо всем. У тебя сложилось мнение. Какое? Мне интересно.
– Пока не понял всего.
– Ну да! – фыркнула женщина недоверчиво. И, стащив с головы цветную панаму, тряхнула густыми седыми волосами. – И тут еще шкатулка в шкафу. Та самая! Наверняка подумал, что это мой сын умыкнул в день убийства все артефакты. Студент застал его за этим и был убит. Так подумал? Только честно. Мы тут одни. Никто нас не слышит. Твоя девчонка улетела. Ну? Что подумал, обнаружив шкатулку на полке?
Он ел пирог, находил его восхитительным и невольно восхищался этой старой, умной, крепкой женщиной.
– Я подумал, что эту шкатулку вы выкрали у Юлии, когда она отдыхала в коттедже, который я сейчас занимаю. Сначала она украла ее, находясь в экспедиции. Потом ее украли у нее. Вы ведь намеренно вызвали полицию, Мария Сергеевна? Вы же не могли не отличить салют от пистолетных выстрелов? Не могли. Но вам необходимо было, чтобы в коттедже никого не осталось. Почему? Что вас на это сподвигло?
– Умный мальчик, – похвалила она вяло, неохотно пережевывая пирог. – Я с самого первого дня знала, что это она обокрала экспедицию. И именно она убила того бедного студента.
– Откуда узнали?
– Об этом рассказал мой сын на свидании. А он мне никогда не врал. Я ему верю. Жаль, что больше не нашлось никого, кто бы поверил ему. И мой сын сел на восемь лет. А эта стерва… Она продолжает преспокойно жить, словно не совершила тройного зла. Убила, украла, лжесвидетельствовала…
– Как вам пришло в голову, что она привезла сюда ценности?
– Ничего мне не приходило в мою седую голову. – Мария Сергеевна завела пряди за уши. – Я увидела ее на местном рынке. Эта стерва толкалась у лавки антиквара. Я здесь уже давно. Многих знаю. Неплохо говорю на их языке. Зашла в лавку после нее. Заговорила с хозяином. Мы приятельствуем. Он мне показал ту самую брошь… Она была украдена среди прочих ценностей. И мне пришла в голову мысль, что Юлька попытается продать здесь все, что украла. Созрел план. Может, и не такой совершенный, но все же. Я дождалась рождественской ночи. Знала, что они станут запускать салют. Подслушала. И в самый разгар их веселья вызвала копов. Их забрали всех. Не потому, что поверили про стрельбу. На тот момент был запрет на салюты. Шел какой-то траур. А это серьезное правонарушение у местных. Дом опустел после того, как полиция уехала, арестовав всех шестерых. Обыска не было. И у меня оказалось достаточно времени, чтобы в доме порыться. И в ее вещах я нашла все.
– Кроме броши?
– Брошь я выкупила у антиквара. Юлька сдала ее за бесценок… Она, наверное, догадалась, кто обнес ее чемоданы. Заявить только на меня не могла, потому что тогда бы вскрылись все ее преступления. Ей оставалось лишь кусать кулаки и гадить мне издалека.
– Что вы имеете в виду? – Кирилл пил чай и смотрел на нее поверх стакана.
– Эта идиотка мне сообщила год назад, что мой сын погиб в тюрьме при пожаре. Наслаждалась моментом, гадина. И того не знала, что мой Кирюша позвонил за час до нее и предупредил: если мне будут сообщать о его гибели, чтобы я не верила. Он жив. И я должна жить на этом острове до тех пор, пока он меня отсюда не заберет. Я и живу здесь и жду. Жду возвращения своего сына. Он скоро приедет и заберет меня. Мы уедем далеко-далеко. Где нас никто не найдет. Может быть, даже сегодня. Ведь Рождество. И вполне может случиться чудо. А вы верите в чудеса?
Не дождавшись его ответа, Мария Сергеевна с трудом поднялась и тяжелой походкой двинулась к дому. У двери она остановилась и попросила забрать пироги.
– Куда мне одному столько? – ужаснулся Кирилл.
– Раздайте кому-нибудь. Угостите. Хотя бы в аэропорту. Вы ведь улетите сегодня. Не останетесь. Я это вижу…
Она ушла в дом, заперла дверь. Света не зажгла. А он до самого утра просидел возле своего бассейна без сна. Все думал и думал о несчастной женщине, по воле судьбы и злого случая оказавшейся в полном одиночестве в далекой стране на одиноком острове. Она совершила акт возмездия, выкрав у воровки и убийцы артефакты, имеющие баснословную цену. Куда их подевала – неизвестно. Шкатулка пуста. Да это и неважно. Она, как могла, наказала Юлю, разрушившую сразу несколько жизней. И теперь живет здесь в ожидании чуда.
Кирилл знал, что чудес не бывает. Именно таких, чтобы ее погибший сын вдруг вернулся. От этого было особенно горько. Засыпал он в своей спальне с комком в горле, который все никак не желал исчезать. И, проснувшись, решил, что ни дня не останется на этом острове. А прилетев в Москву, сразу отправится в гости к Натали. Он вдруг почувствовал острую потребность побыть среди родных и любимых людей. Побродить по лесу вокруг их дома, сходить на озеро, наколоть дров, разжечь камин и
