Золотое правило молчания - Галина Владимировна Романова
— Каждый четверг? — уточнил Фокин. — В одно и то же время?
Ему действительно было любопытно это знать. Ему нравились люди с хорошими привычками. И традиции всякие добрые нравились: с воскресными семейными обедами, веселыми гостями вечерами пятницы, лыжными прогулками и посиделками под старой яблоней на бабушкиной даче.
Вот эта старая яблоня возле бабушкиного дома ему все время вспоминалась. Бабушки давно не было. Дом уже развалился, и сад зарос бурьяном, а воспоминания о яблоне остались. Они были неясными, но замечательными. С ароматным цветением в мае и жужжащими пчелами, с раскидистой плотной тенью в летний зной, с падающими на стол желтобокими ароматными яблоками в сентябре.
Неясными были эти воспоминания, но они прочно сидели в памяти, будоража время от времени мыслями, что так вот именно и должно быть.
А вот у них с Жанкой почему-то так никогда не было. И не из-за его вечной занятости — нет. Случались и у них выезды за город. Но там Паша никогда не ощущал того покоя, которым его накрывало за бабушкиным столом под яблоней. Жанке надо было все время суетиться, что-то делать, во что-то играть, куда-то непременно идти прогуливаться. Если он отказывался идти, то он непременно затух. Если не желал играть в интеллектуальные игры, то окуклился.
Комфорт, которым она его окружала, был очень навязчивым и суетным — вот!
— Так вот, пару недель назад, именно в четверг, а не в какой-то другой день… — вклинился в его мысли монотонный голос Алены. — Фокин, ты меня слушаешь или нет? Уплыл куда-то…
— Слушаю, слушаю. Продолжай.
— Так вот, именно в четверг две недели назад, — Леонова ткнула кончиком авторучки в календарь на стене, обозначив дату, — ближе к пяти часам вечера моя бабуля увидела Орлова.
— Ивушкина.
— Да. Но она-то не знала тогда, что он теперь Ивушкин. Она его помнила Орловым.
— Она его окликнула?
— С какой стати! — изумилась Леонова. — Они не были так близко знакомы друг с другом. К тому же она сначала подумала, что обозналась. Прошло более двадцати лет с тех пор, как он геройствовал под предводительством Жоры Агапова…
— Прошло более двадцати лет с тех пор, как я видела его в последний раз, — в точности повторила слова внучки Анна Степановна.
Фокину она очень понравилась. Очень напомнила ему его собственную бабушку — с копной седых волос, сколотых аккуратно на макушке, в строгом синем платье с рукавами до локтя. Правда, у его бабушки платье было длиннее и шире, но вот белоснежные передники оказались совершенно идентичными. Поразительно!
Они уже час сидели в ее кухне за чаем и пирогами, которые она успела напечь к их приходу. Без конца включали старенький шумный чайник, доливая себе кипятка в крутую ароматную заварку. И говорили, говорили. И Фокину неожиданно стало казаться, что он уже бывал в этой уютной кухне в мятно-бежевых тонах. Какое-то странное ощущение душевного покоя обволакивало его, когда он пил ароматный чай и таскал с блюда пироги с грушевым вареньем.
— Я бы, может, и не узнала его, не заговори он с кем-то по телефону. Но, услышав его голос, я просто остолбенела, — вспоминала события двухнедельной давности бабушка Алены. — Его голос я запомнила на всю жизнь, кажется. Присутствовала на допросах того времени и отчетливо помню его характерное произношение. Он с шипящими был не в ладу. И даже, по слухам, посещал логопедов. Но помогло мало. Шепелявить перестал, но характерно подавлял звуки. Это странно слышать. На своем веку я никого больше с таким произношением шипящих не помню.
— А с кем он говорил, не удалось понять? С мужчиной, с женщиной? — поинтересовался Фокин.
— Нет. Непонятно было. И разговор отрывистый из отдельных фраз. Но я остолбенела, услышав его «ша». А потом, когда он повернулся, я присмотрелась и поняла, кто передо мной. Орлов Сергей Иванович собственной персоной. Я тогда еще не знала, что он стал Ивушкиным, но все равно остолбенела. — Анна Степановна заметно побледнела.
— Почему? Что вас так поразило?
— То, что я вижу перед собой покойника. Орлов официально был признан погибшим еще двадцать с лишним лет назад.
Фокин стремительно переглянулся с Аленой.
— Считаете, что он инсценировал свою смерть и стал жить под другим именем?
— Имя-то, как я понимаю, осталось прежним. И отчество, — она посмотрела на внучку, та подтвердила кивком. — А вот фамилию поменял. И легенда наверняка была новая.
Алена тут же рассказала о сведениях в личном деле, где у Ивушкина и семья значилась, и дети.
— Когда начала проверять — нет таких людей в природе, — закончила Алена рассказ.
— Вот-вот!
— А как же нам теперь идентифицировать его личность, Анна Степановна? — нахмурился Паша. — Ивушкина опознала какая-то старая тетка. А как быть с Орловым? Нет ведь у слывшего покойным Орлова родни? Нет?
— Погодите, молодежь, не торопите меня. Мне надо подумать…
Она затихла минут на десять, без конца листая старый потрепанный блокнот размером с ладонь. Потом вышла из кухни и принялась звонить кому-то со стационарного телефона. Он у нее на комоде стоял в комнате, Алена сказала.
— Ну, молодежь! — вошла в кухню с улыбкой Анна Степановна спустя полчаса. — Все же старую гвардию списывать рано. Нашла через бывших коллег информацию о родственниках Орлова. Нашла!
Оказалось, что в ближнем райцентре до сих пор живет тетка Орлова по матери. Ее в прошлые времена не раз привлекали к даче свидетельских показаний по делу ее племянника. Толку от ее болтовни было мало, но она запомнилась готовностью сотрудничать со следствием.
— Мой хороший знакомый утверждает, что бестолковость свою она скорее разыгрывала. Вроде и помогает, но и племяннику не вредит. А потом, когда он официально стал считаться погибшим, тетя исправно посещала его могилку два раза в год: в день гибели и на какой-то церковный праздник. Будто бы ходит туда и до сих пор.
— За ней наблюдали? — догадалась Алена.
— Да. Поскольку сомнения насчет смерти Орлова имелись. К слову, мой знакомый никогда не верил в его гибель. Считал, что тот давно за границей себе замок купил и поживает припеваючи. Но вот то, что Орлов объявился в самой Москве, пусть и под чужим именем, его ошеломило.
— Почему?
— Счел это безрассудством со стороны Орлова. Говорит, много претензий к нему было у бандитов. Очень много!
Фокин с Аленой тут же уставились друг на друга.
— Так это был он! Ивушкин! — вырвалось у Алены, потому что майор молча ее рассматривал.
— Где был? —
