Мастер жестокости - Николай Иванович Леонов
– Инфаркт. Да, молодеет болезнь, ему ведь чуть за сорок. Так, далее. Марин Святополк Иванович, шестьдесят девятого года рождения, дата смерти – седьмое июля девятнадцатого. Да, и этого я тоже знаю, – сообщила Нина Николаевна.
– Да, и кто он? – поинтересовался Гуров.
Хозяйка без тени улыбки поведала, что он местный волхв, он же черносотенец-родновер.
– Что, и такое тут водится? – подивился Крячко. – Слушайте, у вас тут всякой нечисти полно.
– Ну, тараканы-то повсюду встречаются, – невозмутимо пояснила Нина Николаевна. – К тому же, как утверждают краеведы, земля у нас исконно финская, так что желание в бубен побить и на болотах попрыгать многим знакомо и вполне извиняемо… так. Тромбоэмболия.
– Что означает?
– Тромб оторвался, – пояснила старушка. – На фоне ковида или после перенесенной коронавирусной инфекции очень распространенное явление.
– Допрыгался, – вставил Крячко.
– А у этого что с кожей? – осведомился Лев Иванович.
– Ничего не сказано. Забыли написать, наверное. Решили, что не нужно. Вот у живых сразу видно: пепельная бледность, цианоз и все такое.
– А у него, не вспомните, приметы какие-то особые были?
– Конечно. Вот тут, – она легонько постучала пальцем себе по правому виску, – свастика, но он утверждал, что солнцеворот.
– Итак, каков диагноз, – принялся размышлять вслух Лев Иванович, когда Нина Николаевна удалилась, уточнив, следует ли топить их половину дома на вечер. – За все время работы участковый Счастливый обнаружил в целом не так уж и мало трупов. Судя по рапортам, более десятка. Верно?
– Верно. Если совсем точно, то восемнадцать. Почти два десятка.
– Хорошо, пусть так. Однако по тем делам, которые мы с тобой видели, во-первых, материалы передавались следователю, во-вторых, рапорты написаны им собственноручно, и даже, насколько я могу судить, одной и той же ручкой.
– Учитывая уровень благосостояния, воспитание и склонность к понтам, скорее всего – перьевой, типа «Паркер», – с уверенностью предположил Станислав.
– Согласен. Далее. В оперативках по Мерецко, Марину и Илясову, которые, еще раз подчеркну, ни до одного следака не дошли, рапорты, во-первых, распечатаны на принтере, во-вторых, подписаны кем-то за Счастливого, в-третьих, простой шариковой ручкой. По всем остальным делам присутствуют фото – к слову, весьма старательно и грамотно сделанные.
– Да, у нас в академии традиционно хорошо готовят криминалистов, – с важностью вставил Крячко.
– Хорошо, хорошо. А вот оценить уровень подготовки по этим трем оперативкам я не могу, ибо фото нет.
– Фото нет. Но есть акты вскрытия.
– В которых тоже нет фото.
– Возможно, уничтожены. Или потерялись. С учетом увеличения смертности в эпидемию, просто не было возможности их сделать.
– Ага, – саркастически отозвался Гуров, – на то, чтобы расписывать простыню про вскрытие на трех листах, возможность и время есть, а сделать несколько фото – нет. Матрицу бить неохота.
– Возможно, они и были. Если он выезжал на место, то фотографировал.
– И, что вероятно, не на старый добрый фотоаппарат, а на нестарый недобрый смартфон.
– Ну в таком случае не исключено, что файлы сохранились в облаке мобильного оператора. Интересно, на кого зарегистрирован номер Счастливого? Давай-ка секретарю пана Ректора позвоним. – Крячко взялся за телефон и набрал номер. – Алло, Лилечка? Как дела?.. А, ага, понял. Скажи, пожалуйста, наш болящий-скорбящий уже дома? Пан Ректор… Поправляется. Бульончик кушает… Вот умница… Послушай, какой у него телефон? Кнопочный? А-а-а-а, – разочарованно протянул Станислав, – это плохо… Ну да. А у Данилушки какой телефон?.. Ну был, был…
Крячко записал продиктованный номер.
– А оформлен он на него, не знаешь?.. Ага… подожди минуточку, солнце мое… Что?
Лев Иванович быстро написал на листке бумаги: «Ноутбук Счастливого в кабинете у ректора?»
Станислав кивнул и задал этот вопрос Лилии Ивановне.
– Вроде бы в сейфе.
«А точнее?» – снова написал Гуров.
– Лилек, посмотри, пожалуйста, будь ласка… Ты чего задумал?
– Что за телефон у Даниила? – быстро спросил Гуров.
– «Самсунг»… Лева, блин! Гений. Значит, под системой «андроид», значит…
– Наверняка связан с аккаунтом на «джимейл», и, если нам повезет, подключено резервное копирование. Только бы ноут увидеть.
– Только бы… да, Лилечка?.. Ах ты мое золотко. Послушай, мы сейчас загораем в уездном городе Т., более ста кэмэ от тебя. Помоги, пожалуйста, старому другу в поисках твоего же любимчика… Спасибо. С меня причитается. Включи, пожалуйста, ноут и посмотри, есть там почта какая-нибудь.
Как вскоре выяснилось, доктор юридических наук Д. О. Счастливый был равнодушен к кибербезопасности, а умница Лилия Ивановна священного ужаса перед цифровизацией не испытывала. Не прошло и десяти минут, как на электронную почту на смартфоне Крячко пришел запакованный файл.
– Где мои глаза были? Куда я смотрел? Что за женщина – мечта! – шутливо сетовал Станислав, поблагодарив в ответном письме старую подругу и пообещав ей за все-все литры, декалитры чая и коньяку.
– Не отвлекайся, – смеясь, посоветовал Лев Иванович. – Не факт, может, там котики-цветочки, или что там может быть у уволенного за аморалку препода.
– Сейчас-сейчас, – пообещал Станислав, орудуя в своем коммуникаторе, – погоди. Ох… ты ж мать.
Пришлось ждать, пока Крячко звонил на номер телефона Счастливого – чисто на всякий случай – и заслушал стандартное сообщение о том, что аппарат абонента выключен, – перезванивал Лилии, просил сделать копию всех файлов, содержащихся в найденном облаке минимум на трех флешках, а потом для верности спрятать и ноут, и флешки в разных местах под замок, и так далее, и тому подобное.
– Ты закончил? – нетерпеливо спросил Гуров, когда Стас прекратил перезваниваться с секретарем пана Ректора. – Показывай уже.
Крячко, возя пальцами по смартфону, выдал краткую аннотацию изучаемого материала:
– Класс, Лева. Бинго. Полный красочный фотоотчет.
… – Вот это, надо понимать, Мерецко.
– Да уж, красный пояс и пресс виден как на ладони. А вот это, судя по местоположению и размеру вырезанного фрагмента, Илясов. Ох ты, и антураж-то какой! Красота! Смотри, какой бассейн – часть его на улице, часть в павильоне. Представляешь, из сауны – в такую купельку.
– А потом – на работу. На собственном вертолете. Вроде бы это вертолетная площадка?
– Ох ты ж, а это-то кто?
– Марин, видать. У которого оторвался тромб.
– Что же он тогда головой в кострище-то делает… а-а-а-а, начинаю понимать. Дата смерти – седьмое июля, стало быть, Иван Купала.
– Ты как в воду глядел, допрыгался, – невесело усмехнулся Гуров. – А вот и место, где явно была свастика.
– А ты, Лева, как думаешь, почему с Мерецко кожу сняли по-крупному, а у остальных лишь фрагментарно?
– Может, насолил кому сильнее, или больше времени было. А может, так было заказано.
– Кем и кому? – спросил Крячко, сбитый с толку предположением напарника.
– Ну как же, Стас, вспомни, я тебе рассказывал, как Мария в «Следствие ведут
