Пропасть смотрит в тебя - Инна Юрьевна Бачинская
– Двое? Мужчины? – спросил Глеб.
– Вроде мужчины. Утверждать не берусь. А потом, слышу, тянут что-то и бросают, потом загребают. Чуть не помер от любопытства, но вылезти не решился. Все затекло, спина болит… и тут они уходят! Переждал несколько минут и встал, еле спину разогнул. Смотрю, а там ты. Гол как сокол! Они унесли одежду. Ну и все остальное… может, деньги, часы… У тебя были часы?
Глеб взглянул на левую руку и неуверенно кивнул.
– Я сразу понял, что ты человек непростой. Руки, ногти, стрижка… дорогое белье. Не помнишь, кому ты перешел дорогу? Как-то странно, что сейчас кто-то действует методами девяностых…
Глеб пожал плечами.
– А ведь они тебя бросили умирать. Опоили чем-то, вывезли и бросили. Если бы ты выжил, то помер бы от холода, ночи еще холодные. И еще мне показалось… – Борис умолк, глядя на Глеба. – Мне показалось, они пытались тебя убить. В смысле добить. Прямо там. Я отчетливо слышал, как один из них сказал: «Все, хватит! Готов!» или как-то так. У тебя синяки на лице, думаю, душили. Видимо, они решили, что тебе кирдык. Серьезные люди. Я хотел кинуться в полицию, но… как ты понимаешь, транспорта у меня нет, бежать далеко, а ты тем временем мог бы… – Борис цыкнул зубом. – Да и не факт, что поверили бы. А то еще могли решить, что я причастен. Им лишь бы повесить на кого-нибудь. Читал когда-то в романе, что первый подозреваемый всегда тот, кто вызвал полицию. Пощупал пульс, убедился, что ты жив, и… вот. Дотащились с остановками. Тут недалеко, когда тебе станет лучше, сходим посмотрим… может, память вернется. Оно же все в подсознании, надо только активизировать. Я посмотрел криминальную хронику в нашей местной газете – там пропавшие люди, убийства… все такое. Думал, найти, но не фарт. Никто не пропадал, никого не ищут. Может, ты вообще не отсюда. Человек икс!
– Спасибо. Вы сказали, что учитель истории…
– Хочешь спросить, почему я здесь? Философская тема. Место непрезентабельное, согласен. Так получилось. Знаешь, женщины, алкоголь, карты до добра не доводят. Ты не смотри, что я сейчас такой, я был живчик! Жена бросила, квартиру, приличную двушку, пришлось отдать за карточный долг, с работы попросили… Сик транзит глория мунди, как говорится. А ведь была интересная жизнь и планы, в Мексику собирался на пирамиды посмотреть и вообще окунуться. Очень занимает меня их загадка… откуда, спрашивается, там взялась цивилизация и, главное, куда исчезла? Жили себе люди, колеса не знали, писать не умели, выращивали маис и вдруг – бац! Цивилизация! Астрономия, тайное знание, архитектура… откуда? Не довелось и теперь уже вряд ли. Человек такая скотина, знаешь ли, ко всему привыкает. И что самое интересное, везде есть причины для радости… на какое бы дно человек ни опустился, всегда есть то, что держит и радует, понимаешь? Дерево зацвело, вишня… Витязь приблудился… ты вот тоже! Когда нет этих… гаджетов и ящика, человек много думает, использует то, что дала природа, – мозги! Человек двадцать первого века думать разучился, ему некогда! Замечал, идешь по улице, все говорят по телефону… как тронутые. Спрашивается, о чем можно трындеть весь день без продыху? Когда-то, когда свободы было поменьше, мечтали, наступит время и «свобода нас встретит радостно у входа», книжки читали запрещенные, доставали на одну ночь… Какие имена! Барды, поэты, вершители дум! Сверкание глаз, пылание сердец, бригантины с парусами… И что? Настала свобода, а кто их теперь читает? Приоритеты поменялись, деньги, шмотки, устрицы… Эх! – Он помолчал немного и спросил: – Вот ты, Глебушка, ел когда-нибудь устриц?
– Не помню, – ответил тот не сразу.
Они молчали. Глеб сидел с закрытыми глазами, подставив лицо солнцу; Витязь чесался; Борис с любопытством рассматривал зеленые пики травы и раздумывал о бренности бытия.
– Знаешь, Глебушка, а ведь тебе повезло! – сказал он вдруг. – Ты теперь табула раса! Чистый лист, пиши, что хочу. Новорожденный! Без всяких сопутствующих пеленок, болячек, бессонных ночей. Стряхнул с себя прах прошлого, понимаешь? Хрен его знает, что за прошлое и чего ты в нем натворил. И бороду не надо сбривать, во-первых, хорошо смотрится, ты похож на Эйрика Рыжего, или Барбароссу… который Фридрих, а во-вторых, тебя никто с ней не узнает. Согласен? На всякий случай. Как говорят, береженого Бог бережет.
Глеб кивнул. Глаза у него были по-прежнему закрыты, он наслаждался солнцем. Борис время от времени взглядывал на него испытующе, словно спрашивая, а не врешь ли ты, парень, про амнезию? Может, давно все вспомнил да не признаешься? Мало ли в чем ты замешан! Покрутив эту мысль и так и этак, он рассудил, что святых на земле нет, он сам тоже далеко не ангел, и если вспомнить…
Тут он вздохнул. И вдруг его осенило: а что, если этот парень послан ему в испытание? Высшие силы хотят посмотреть, человек он или тварь бесчувственная. А раз так, не все ли равно, кто он такой и в чем замешан? Может, и память у него отняли намеренно, чтобы начал с нуля. Позволили выжить, послали его, Бориса, – он ведь не собирался туда, ноги сами принесли. Зачем? Зачем-то. И вот еще интересный вопрос: чья карма? Найденыша или его, Бориса? А? Неизвестно. Никто не знает промысла…
Мысль о карме так ему понравилась, что он стал развивать ее, представляя, кем был… мог быть этот заросший рыжей бородой, потерявший память парень, полностью зависящий от него, Бориса, и в чем его грех. О своих грехах Борис в курсе. А этот… мафиози? Клерк в банке, своровавший миллион? Мотогонщик? Брачный аферист? А чего, парень видный. Борис пристально рассматривал лицо пришельца… нет, найденыша: спокойное, очень бледное, освещенное ярким солнцем… вон, даже нос порозовел, веснушки вылезли! Подкормить бы его, да финансы на нуле. Надо выбраться к Галине, она женщина добрая, хоть и крикливая…
Глава 24. Городские сплетни
Даже маленькая практика стоит большой теории.
Закон Брукера
– Ши-Бон, ты в курсе, что в городе серия убийств? – обратился Алик Дрючин к своему сожителю за ужином. – Убиты… вернее, отравлены пять или шесть женщин! Полно слухов, назревает паника, люди боятся выходить из дома, хотя маньяк их травит, а не убивает. Ничем не примечательных женщин средних лет, мне клиент
