Смерть в подлиннике - Алексей Макеев
Интерьер определенно не вязался с описанием человека, которое дала Майя Васильевна. Решив не торопиться с выводами, Гуров подошел к балкону и отодвинул занавеску. С девятого этажа открывался великолепный вид, за который не жаль было никаких денег.
Он обернулся на звук быстрых шагов. В комнату влетел высокий мужчина лет шестидесяти с модной бородкой и зачесанными назад седыми волосами и стремительным шагом подошел к балкону.
– Вы с Петровки, – полуутвердительно произнес он.
– Да, – в тон ответил Гуров. – Мы договаривались о встрече.
– И она состоялась. Юрий Николаевич Дворский, – протянул руку мужчина. – Можно просто Юрий. Женя сказала, что вы прибыли ровно в то время, как мы и договаривались.
– Это вышло случайно, – пошутил Лев Иванович. – Обычно я опаздываю.
– Ничего не происходит по чистой случайности, – назидательно сказал Дворский. – Я абсолютно в этом уверен. Присаживайтесь на диван, а я поближе к балкону. Все никак не отойду от перелета. Мы месяц провели у подножия Эльбруса. Какая же там красота! Приезжали в пятый раз. Нас уже в аэропортах Домодедово и Минеральные Воды в лицо начали узнавать. Только позавчера вернулись с Женей домой. Ей-то без разницы, каким воздухом дышать, а я в первый день после возвращения всегда начинаю кашлять. Ну, ничего, мне уже легче. Вы присаживайтесь, присаживайтесь.
Гуров подошел к дивану, вынул из кармана блокнот и ручку и сел. Дворский занял стул, предварительно сняв со спинки наушники и положив их на стол. Чем дольше Гуров рассматривал писателя, тем больше убеждался в том, что иногда внешность человека способна круто разыграть окружающих. Идет человек, а ты думаешь, что ему двадцать лет. А все потому, что одет в модные шмотки и стильно причесан. А если подойдет ближе и заговорит, то понимаешь, что ему все сто, спина не такая уж и ровная, кожа покрыта возрастными пятнами, а на лице полно морщин. Именно эти метаморфозы произошли и с Дворским. Теперь, рассмотрев его внимательнее, Лев Иванович заметил приметы солидного возраста, который нельзя было уменьшить никакими средствами. Дворский был стар, но держался молодцом. С первого взгляда многие наверняка думали, что он моложе, чем есть на самом деле.
– Я вам сразу скажу, что после вашего звонка я минут пять пытался прийти в себя, – с тревогой заговорил Дворский. – Алевтину я уже и не вспоминаю. Мы с ней давно разошлись и после этого не встречались. Вы сказали, она исчезла третьего сентября?
– Третьего, – подтвердил Гуров.
– Как давно! Ее ищут?
– Ее ищут волонтеры. Полиция, разумеется, тоже прикладывает усилия.
– Вот беда-то…
Дворский вспомнил о наушниках и взял их в руки.
– Мне так удобнее, – сказал он, заметив вопросительный взгляд Гурова, направленный в свою сторону. – Психотерапевты советуют при стрессе что-то держать в руках. Так легче рассеять тревогу. Вот почему некоторые взрослые спят с игрушками.
– Не слышал о таком.
– Вы, наверное, хотели узнать что-то об Алевтине? – спросил Дворский.
– Если можно. Вероятно, какие-то события из ее прошлого объяснят ее исчезновение, – ответил Гуров.
– У нас было разное прошлое. До сих пор не понимаю, чем я могу помочь в ее поисках, но да ладно. Вам виднее, а я человек законопослушный. Но мы не пересекались с того самого момента, как она выставила меня из квартиры.
– А как же развод? Или вас развели без суда? И имущество не делили?
– Какой развод? О чем вы? Мы не расписывались в ЗАГСе. Брак был гражданским, – возразил Дворский. – Ни Алевтина, ни я даже не планировали официально зарегистрировать отношения. Из своей московской квартиры я переехал к ней в поселок, а когда мы разошлись, благополучно вернулся обратно в Москву. И слава богу, что нам не пришлось оформлять развод. Упаси боже! Я же еле ноги унес. Развод, хм. Скажете тоже. Квартира была записана на нее, а я там находился на птичьих правах. Пока мы жили вместе, Алевтина не давала мне забыть о том, что я в ее доме никто. У нее был премерзкий характер, причем когда мы познакомились, она показалась совсем другой. Но вам эти сведения ни к чему.
– Почему же? – удивился Гуров. – С удовольствием послушаю. Никогда не знаешь, в каком из карманов спрятана пуговица.
Дворский изумленно уставился на Гурова.
– Знакомы с законами Мёрфи? – обрадовался он.
– Для моей работы они бесполезны. Да и для применения в жизни не годятся, – ответил Гуров.
– Вы действительно так думаете?
– Я это знаю. Они всего лишь подтверждают то, что уже известно.
– Но вы только что огласили один из этих законов. Значит, все-таки используете, – попытался подловить писатель Гурова.
– Просто кстати вспомнилось. Да и звучит забавно.
Взгляд Дворского неожиданно потух. Он опустил крышку неработающего ноутбука, поправил наушники.
– Это я так свои книги слушаю, – пояснил он. – Некоторые переведены в аудиоформат, и восприятие происходит как бы со стороны. Очень странные ощущения. Вот вы заговорили про пуговицу в кармане, и я сейчас пытаюсь вспомнить про что-то, что меня могло удивить тогда, когда я жил с Алевтиной. Пытаюсь и не могу.
Он ненадолго задумался, глядя на наушники.
– Мы познакомились у одного художника в его доме. Как впоследствии оказалось, он был нашим общим знакомым. Но я с ним редко виделся, мы больше общались по телефону, а вот Аля часто забегала к нему по своим делам. В то время она возглавляла бюро переводов, которое сама же и создала. Позже она его ликвидировала из-за нехватки квалифицированных специалистов. А тот художник лет через пять эмигрировал. Но тогда, в его квартире, мы и еще где-то человек десять или двенадцать не слишком трезвых работников культуры поднимали бокалы за здоровье хозяина квартиры. Если я что-то и запомнил из того дня, так это то, что ему исполнялось пятьдесят лет, а еще Алевтину, которую увидел в первый раз. Она бегала по его огромной квартире, которая являлась по совместительству мастерской, накрывала на стол, шутливо покрикивала на гостей, мешавшихся под ногами, и умоляла их не курить в комнате. За столом наши места оказались рядом. Не знаю, может, она сама это подстроила, но тогда я об этом не думал. Мы оба были взрослыми, свободными и самодостаточными людьми. Нам ничего не мешало, поэтому ее приглашение переехать в Шаткое я воспринял спокойно, даже с некоторым весельем. Это были те самые перемены, которые круто меняют жизнь людей, вот я и воспользовался этим шансом. И ни
