Закон парных случаев - Инна Юрьевна Бачинская
– Это она? – спросил Алик, когда Шибаев отложил телефон. – Что случилось?
– Кто-то пытался влезть в дом и заглядывал в окна.
– Ты ей веришь?
– Хрен ее знает!
– Поедешь?
– У меня есть выбор?
– Есть! Вызови к ней полицию!
Шибаев молча поднялся.
– Ши-бон! – повысил голос Алик. – Не связывайся с ней! От таких неадекватных одни проблемы, не ходи! Чует мое сердце…
Шибаев молча вышел, Алик побежал за ним в прихожую. Хлопнула входная дверь, и он остался один.
– Чертова кукла! – в сердцах воскликнул адвокат. – Так хорошо сидели и на тебе!
…Во всех окнах горел свет. Дверь была заперта. Шибаев позвонил. Тишина стала ему ответом. Он надавил на звонок и держал до тех пор, пока не услышал легкий шелест изнутри – его рассматривали в дверной глазок.
– Лина, это Шибаев. Откройте!
Ему было слышно, как в замочной скважине провернулся ключ. Дверь слегка приоткрылась. Не желая ее пугать, Шибаев произнес:
– Это я, не бойтесь, Лина.
Дверь распахнулась, девушка отступила, и Шибаев вошел. Она была боса, в атласной незастегнутой пижаме, волосы свисали на лицо. В доме была иллюминация. Он окинул взглядом царивший беспорядок: разбросанная одежда, разбитая посуда, бутылка из-под вина, выкатившаяся на середину гостиной. Настоящий погром.
– Что случилось?
Она стояла перед ним, опустив голову, и молчала. Он отвел волосы с ее лица, слегка потряс за плечи. Она уставилась на него несфокусированным взглядом, закричала и рванулась. Пьяна? Он удержал ее силой и прижал к себе, приговаривая:
– Не бойтесь, это я, вы звонили… Ну-ну, все хорошо, я пришел, здесь никого нет, только вы и я… В чем дело? Что вас испугало?
Пьяна. От нее несло спиртным. Он чувствовал, как колотится ее сердце.
– Он стучал и заглядывал в окна, – выговорила она с трудом. – Черный человек. Я боялась, что он… Он хочет убить меня!
– Вы его рассмотрели?
– Нет! У него закрыто лицо! Он стучал! Прогони его!
– Он ушел, успокойтесь. Он больше не придет. Сейчас я сделаю чай… Есть валерьянка? Или что-нибудь? Что вы принимаете?
– В спальне, в тумбочке…
Он усадил ее на диван, прикрыл пледом и пошел наверх. Нашел пузырек с какими-то таблетками в верхнем ящике прикроватной тумбочки, мельком отметив беспорядок и разгром, также царившие здесь. Раздвинутые панели шкафов, выброшенная одежда, разоренная постель. Было похоже, что она убегала и пряталась…
Что же с ней творится? Он посмотрел на зажатый в кулаке пузырек… Откуда таблетки? Она до сих пор лечится?
Когда Шибаев вернулся вниз, Лина уже спала. Долгую минуту он рассматривал ее бледное измученное лицо, потом повернулся и пошел в прихожую. Взяв на тумбочке связку ключей, он вышел на крыльцо, нашел нужный и запер дверь, после чего спустился и пошел вокруг дома, присматриваясь к следам на длинной клумбе, примыкавшей вплотную к дому. Цветы явно требовали воды, добрая половина из них пожелтела, всюду буйно торчали сорняки. Он обошел вокруг дома, не обнаружив ничего подозрительного. Вернулся и прошелся по комнатам, задергивая шторы и гася свет, заглянул в кухню, ванные и кладовки. Дом был пуст, если не считать спящей на диване девушки и его, Шибаева. За окнами тем временем наступила ночь. Шибаев упал в кресло напротив дивана и притянул к себе журнальный столик. На нем стояли немытый царский фужер с золотой короной и тарелочка с солеными орешками. Недолго думая, он открыл дверцу стеклянного бара, стоявшего между диваном и креслом, и присвистнул при виде красочных винных бутылок и хрустальных четырехгранных графинов, наполненных… а что это у нас тут? Перевел взгляд на бутылку из-под вина, валявшуюся на середине комнаты…
Он вытащил ближайший графин, открыл и с удовольствием вдохнул – определил по запаху, что там виски. Дорогой выдержанный благородный напиток. Во втором – коньяк. В бутылках – вина, ликеры, бальзам, черный, как смола, и что-то ядовито-зеленое с запахом духов. Вот уж «праздник взгляда, вкуса, осязанья», как любит говорить Алик. Шибаев достал фужер и налил себе виски, представляя, как будет рассказывать Алику, что употреблял миллионерское пойло. Ему пришло в голову, что бар принадлежал убитому Храмову. Он отхлебнул, закусил орешком. Устроился поудобнее. Снова отхлебнул. Допил и налил еще.
В доме было очень тихо, снаружи не доносилось ни звука. Он слышал едва уловимое тихое дыхание девушки на диване. Она вдруг шевельнулась и застонала – ему показалось, что заскулил щенок. Он вскочил. Стоял, напряженный, испытывая странное чувство чужого враждебного присутствия и пристального недоброго взгляда. Голова кружилась. Вернее, стены и предметы в гостиной, медленно покачиваясь, оборачивались вокруг него. В доме по-прежнему стояла глубокая тишина. Он снова опустился в кресло, откинулся на спинку и закрыл глаза…
…Он проснулся от прикосновения чьей-то руки к плечу. В гостиной было светло, и он понял, что наступило утро. Лина трясла его за плечо и что-то говорила. Он не сразу понял, что именно. Голова была пуста, равно как и хрустальный графин на журнальном столике. Во рту была вязкая неприятная сухость, страшно хотелось пить.
– С вами все в порядке? – прокричала девушка. – Просыпайтесь! Доброе утро!
– Доброе. Давно вы меня…
– Целый час! – Она рассмеялась. – Я даже испугалась. Вы меня сторожили? Спасибо. Никого не видели?
– Нет.
– Я спала, как убитая. Хотите кофе? Можно в кухне, ничего? Неохота сюда тащить.
– Хочу. Можно в кухне. – Он представил себе лошадь, пьющую из бадьи, и подумал, что тоже непрочь… из бадьи.
– Можно умыться, возьмите в шкафу чистое полотенце.
Шибаев отправился в ванную, открутил кран и с наслаждением приник к холодной струе, чувствуя, как возвращается жизнь. Неужели весь графин? Однако! Он попытался восстановить, как наливал и пил, но вспомнил только второй заход. Дальше был мрак. Хорош сторож! Что с тобой, Ши-бон? Уснул у Ады Борисовны и прозевал вора. Уснул здесь… И весь графин! Чуть не полста…
Они сидели за громадным столом с мраморной столешницей. В раковине по-прежнему высилась гора немытой посуды. Он сглотнул – пахло хорошим кофе. Лина возилась, доставая из холодильника какую-то снедь, что-то клала на стол, что-то швыряла в помойное ведро.
– Только сыр и кофе, – она повернулась к Шибаеву. – Больше ничего нет. Еще черствый хлеб. Может, в кафе? Тут рядом. Я не готовлю. Или бутерброд с сыром, или кафешка.
– Достаточно, – сказал Шибаев. – Хватит этого.
Они пили кофе. Он мельком рассматривал ее. Она собрала волосы в пучок, была слегка подкрашена, одета в голубые джинсы и белую футболку и ничем не напоминала потерянную перепуганную девушку, которую он видел раньше.
– Спасибо, – сказала она, глядя ему в глаза. – Вы уже знаете, кто
