Корона Мышки-норушки - Дарья Донцова
– У меня крольчата родились! Два белых, три черных. Закон Менделя.
Кто такой этот Мендель? Какой закон он издал? При чем тут кролики, когда муж меня дома лишил?
Адвокат пробормотал:
– Вы поговорите.
И фыр! Нет его. Мы остались вдвоем. Я сижу, молчу, Алексей про длинноухих гудит, прямо заходится в восторге. Он для них построил дом, оборудовал отменно. Кроликов никто убивать не станет, их выпустят на улицы всем на радость…
Я не выдержала.
– Давай о нас поговорим. Что происходит?
Муж удивился.
– Все в порядке. Просто дом я отдаю тем, у кого нет жилья, не хочу жить в роскоши, она счастья не приносит. И зачем мне три этажа, тьма комнат, когда на свете столько бедных?
Майя опустила голову.
– Что ни новость, то шок. Наш особняк, который я любовно обставляла, украшала, делала уютным, Алексей подарил приюту для бомжей. Теперь там живут алкоголики, которые свои углы пропили, уголовники, на свободу отпущенные, их родные видеть не желают. И прочий сброд. Алексею отбросы общества очень жалко. А меня куда? Могу поселиться в квартире над гаражом, но лишь при условии, что буду работать управляющей в приюте. Если откажусь, то получу однушку на краю новой Москвы. Вместо надежного джипа мне купят дешевую малолитражку. Денежное содержание такое, что еле можно прожить. Шофера нет, домработница отсутствует, медицинская страховка тоже. Если заболею, лечиться мне придется в районной поликлинике.
Майя схватилась ладонями за щеки.
– Я лишь спросила: «Леша, за что? Неужели ты так ненавидишь меня за то, что тебя обожаю?» Он возмутился: «Я тебя люблю! Поэтому все делаю для твоего хорошего настроения. От денег одна беда! Счастья они не приносят! Хочу освободить тебя. Ты станешь радостной…» И тому подобный бред понес. Я попыталась объяснить, что мне жизнь богатой женщины очень нравится. Он стал спорить: «Просто ты не понимаешь пока, как жить надо!» Я стала его уговаривать не рушить мою судьбу. Мне показалось, что муж понял. Но через три дня мне ключи от однушки дали, машину привезли, а все карты заблокировали, оставили одну, на ней двадцать тысяч, месячный доход. Я его адвокату позвонила, заявила: «Это беспредел. Я подаю на развод, по закону имею право на половину всего, что в браке нажито. Придется вашему клиенту делиться бизнесом, своим особняком в этом Городе, банковскими счетами. Так ему и передайте! Меня выкинуть, как кожуру от банана, не получится!» Юрист ответил: «Насчет одной второй нажитого вы совершенно правы. Но у вашего супруга ничего нет. Бизнес давно продан, деньги отданы на благотворительность, особняк оформлен как собственность Города, Николаев приобрел право проживания, но не дом. Свои машины он передал в фонд помощи многодетным, сел на самые дешевые российские колеса. Взять у него нечего».
Майя застучала кулаком по столу.
– Не верю, что Леша нищий! Неправда! Мне он сообщил, что коттедж в этом Городе купил! Купил! Он его собственность. Он какое-то новое дело задумал, вот и устроил спектакль! Все у него есть! Спрятано! Поехала сегодня к нему, хотела спокойно побеседовать.
Майя посмотрела на меня.
– Остальное вы знаете. И как вам эта история? Денег нет. Как жить, не знаю. Очень хочу найти врача, который даст Алексею лекарство, и мой муж очнется. Его этот колдун чем-то опоил. Город – секта! Помогите! Умоляю! Я погибаю.
Глава двадцать девятая
На следующий день в районе полудня я сидел в просторном кабинете следователя Пилкина.
– Ваня, открой секрет, почему у тебя живот не растет? – осведомился Георгий. – Небось в фитнесе живешь?
– Вообще спортом не занимаюсь, – признался я.
– Значит, не жрешь ничего! – решил Жора. – А я весь день в бегах-делах. Поесть некогда. Вечером приду домой, а там Маруся моя и суп сварила, и котлет пожарила, и яблочный пирог испекла, и соленья на столе… Накинусь на еду, как крокодил на зайца. Напихаюсь до носа – и спать. Утром встаю на весы. Плюс два кило.
– А ты не вставай на весы, – засмеялся я, – и нет проблемы.
– Есть, – возразил Жора, – брюки не застегиваются.
– Купи новые и забудь о весе, – посоветовал я.
– Ладно, давай о деле, – пробурчал друг.
– Ты занимался делом Сигизмунда Малежкина… – начал я.
– Давно это было, – заметил Георгий.
– Помнишь подробности? – спросил я.
– Да. Ты заранее сообщил, о чем говорить будем, я порылся в архиве, – кивнул приятель. – Я был простым членом группы. Не шефом.
– Можно наш разговор послушает Борис, мой помощник? – спросил я. – Включу телефон.
– Пожалуйста, – согласился приятель.
– Сигизмунд грабил обеспеченных людей, – продолжил я, – забирал драгоценности, убивал их владельцев.
– Откуда сведения? – удивился приятель.
Я быстро рассказал, чем мы с Борей занимаемся, передал то, что узнал от Алены.
– Дети, дети, – протянул Георгий, – взрослые им правду не говорят. В особенности если она такая, как у Малежкиных. Жену Сигизмунда помню, она беременная ходила, рыдала в кабинете: «Отпустите мужа, он не виноват». Это уже после суда. Она того совсем.
Георгий повертел указательным пальцем у виска.
– Как я его освобожу? Попытался ее аккуратно из кабинета вытурить, не получилось. Она в мой стол вцепилась. «Не уйду, пока Гизи домой не отправится». Не понял, про кого она говорит, затем сообразил – домашнюю кличку Сигизмунда назвала.
Жора встал и открыл сейф.
– Я в то время был обычным сотрудником, но очень хотел главным стать, старался изо всех сил. Биографию Сигизмунда тщательно проштудировал. Он с детских лет был вор, врун, мерзавец. Кучу школ сменил. Изо всех выгнали за неуспеваемость и нечистые руки. Крал деньги у школьников, учителей, тырил в гардеробе чьи-то новые вещи, продавал.
– Такой пионер ребятам не пример, – пробормотал я.
– Вот откуда у парня дурные наклонности? – недоумевал Жора. – Родители нормальные, брат пианист, на разных конкурсах награды получал. Разница в возрасте у братьев маленькая. Как получается, что один сын на зависть всем, а второй – горе и позор семьи? Сигизмунда после окончания школы еле-еле пристроили в вуз. Его мать дружила с ректором института, где был факультет
