Светлана Алешина - Крошка-месть (сборник)
Он покачал головой.
– Нет? – удивилась я. – Тогда я не смею больше выдвигать предположений. Но объясни мне эту чопорную аккуратность, которая никогда не была свойственна твоей широкой, но разбросанной и неорганизованной натуре! Иначе я буду долго думать, и в конце концов мой рассудок угаснет от изнеможения!
– Я просто хотел, чтобы нам было немного веселее, – вздохнул он. – Вот мы с тобой посидим с утра, выпьем по чашечке кофе, и, может быть, нам станет светлее… Последнее время мы торчим друг против друга целые сутки, и нам тошно смотреть…
– Ага, – злорадно перебила я его. – Вот ты и признался, что тебе уже тошно смотреть на мою физиономию! Я, конечно, могу обидеться и плеснуть тебе в лицо содержимое этой чашки. Но, будучи справедливой и мудрой, я этого делать не стану. Поскольку ты, в общем-то, прав. Правда, вряд ли запах кофе с ирландским ликером приманит к нам заблудшие души, обремененные лишними деньгами и неразрешимыми проблемами, но я уже начала привыкать к безделью, и, знаешь, мне это даже нравится!
– Все бы хорошо, – вздохнул он. – Кабы не полное отсутствие презренного металла…
– Да брось! – отмахнулась я. – Деньги связывают человеку руки. Они отравляют его душу, так что давай воспринимать нашу свободу и от них как полную и окончательную победу над всеми видами оков. Деньги – зло, разве ты этого еще не слышал? Представляешь, как мы счастливы с тобой, фактически не соприкасаясь со злом! И потом, я не верю, что наш город будет упорствовать в сонном своем настроении долго. Долго жить без преступлений человечество, увы, никак не может!
– Видишь, радость моя, – развел руками мой несчастный, одуревший от бездействия босс, – до чего нас доводит жизнь! Нас перестало устраивать спокойное течение жизни!
Лично меня оно, между прочим, никогда особенно не устраивало. Поэтому я только вздохнула в ответ на его грустные речи.
Если уж «покой и воля» так достали моего спокойного Ларчика, то нетрудно догадаться, какие бури рождались в моей жаждущей сражений душе!
Такое затишье, какое наблюдалось сейчас у нас, начинало сводить меня с ума. И, кроме того, была еще одна причина, по которой я так не любила эти минуты сонного покоя.
Жизненный опыт, увы, говорил мне, что это не к добру. Если воздух вокруг тебя застоялся, Сашка, жди бури. Иначе в моей жизни не бывает.
Такая уж у меня планида!
* * *Алиса. Алиса. Алиса.
Вике казалось, что сердце покинуло грудную клетку и теперь колотилось где-то в голове, напоминая своим стуком взбесившийся колокол.
Она еще сообразила позвонить на работу и попросить Светку Михалеву приехать за англичанином. Нельзя же бросать человека в незнакомом городе, малознакомой стране и так далее, и тому подобное, и…
Впрочем, эти мысли Вика отнесла к разряду «остаточных рефлексов». Сам англичанин перестал ее интересовать в тот момент, когда телефон разрубил жизнь пополам. С помощью Таниного голоса: «Вика, ее не было возле школы!»
Сказано именно так. Не было. Как будто вообще не было смешной маленькой девочки с голубыми глазами. В красной куртке, белых колготках… Черт побери, это такие мелочи!
Она гнала свой джип на пределе, выжимая из него все, на что он способен.
Возле дома, уже притормозив, она попыталась успокоиться.
– Вика, – сказала она себе, – в конце концов, ты начинаешь паниковать заранее. Разве ты не знакома с постулатом, что ожидание беды ее притягивает? С Алисой ничего не произошло. Она уже дома.
«Они бы позвонили мне. Если бы Алиса появилась дома, она наверняка позвонили бы мне в машину. У меня же мобильник!» – не сдавался голос Вики-паникерши.
Она вышла и, напоминая себе девицу, возвращающуюся с дружеской попойки, которая старательно движется по одной линии, пошла к дому. Ее шатало. Она пыталась взять себя в руки, то и дело останавливалась и сжимала кулаки. От истерик прибыль не увеличится, как любил говорить ее отец. О, как дорого сейчас дала бы Вика, чтобы никакой этой их прибыли не было в помине! Хотя – при чем тут деньги? Сотни детей пропадают в этом вшивом мире ежедневно. Ежечасно. Она всегда думала, что уж ее-то жизнь застрахована от подобных вещей.
Ан нет…
В очередной раз одернув себя, она быстро поднялась по ступенькам и открыла дверь, зажмурив глаза в отчаянной надежде: происходящее с ней – глупый розыгрыш девочек. Сейчас она услышит Алисин голос. Сейчас…
– Вика?
Она открыла глаза.
Ей не надо было задавать лишних вопросов. По Таниным глазам все было понятно без слов.
– Вика, я…
Таня стояла, сложив руки на груди, как бы моля о пощаде. В ее глазах была та же проклятая паника, которая терзала Викину душу.
– Успокойся, – хрипло приказала Вика. – Лямину звонила?
– Да, но… – покачала та головой. – Его не было. Так мне, во всяком случае, сказала секретарша.
– А Алиса?
– Ее там нет. Она бы знала.
– Может быть, они просто куда-то пошли, – предположила Вика. – Например, в зоопарк.
И сама невесело усмехнулась этому предположению. Чтобы Лямин пошел с дочкой в зоопарк? Это из области фантастики!
– А ее подруги? Ты звонила? Кате? Лизе? Рите? Наташе?
– Они говорят, что Алиса ни с кем из них не поехала. Осталась ждать отца. Вика, я, честное слово, очень спешила!
– Господи, Таня, перестань, – поморщилась Вика.
Ей показалось, что фраза прозвучала резковато. Чтобы смягчить произведенный эффект, Вика дотронулась до Таниного плеча.
– Успокойся, малышка. Мы что-нибудь придумаем!
Она не знала, что она собирается придумывать. Она могла только ждать.
Телефон зазвонил резко тогда, когда Вика уже начала сдаваться на милость чертовой панике.
Она выдохнула:
– Алиса!
Схватив трубку, она сказала:
– Алло?
– Виктория Аржанова? – осведомился незнакомый бархатный голос.
– Я слушаю вас.
– Наверное, вы сейчас ищете свою дочь, – насмешливо предположил абонент. – Я не ошибся? Почему вы молчите? Ваша дочь не вернулась сегодня из школы. Или она вернулась?
– Нет, – проговорила Вика послушно, начиная понимать, что сейчас именно с ней, с Викой, происходит что-то страшное. Банальное и страшное.
Она еще пыталась убежать от осознания этого, убедить себя в том, что это отец какой-нибудь Алисиной подружки. Или, может быть, ей это вообще приснилось? Сейчас Вика проснется. И голос исчезнет. Но голос и не думал исчезать:
– Она у нас. И, не скрою, ее дальнейшая жизнь зависит от вашего поведения, Виктория. Вы ведь не хотите, чтобы ваша дочь провела свою жизнь в инвалидной коляске?
Мир вокруг Вики начал распадаться на крошечные световые пятна. Мир стал рушиться.
* * *Виталий Викторович Лямин представлял собой яркий образец новой породы гоблинов. Коротко стриженная голова была, казалось, посажена сразу на плечи, будто ваятель, занятый в свое время производством Лямина, не умел лепить шею и решил обойтись без нее. Хотя вполне вероятно, он просто боялся, что никакая шея не выдержит этакую огромную голову. Опасения его были напрасны – голова Виталия Викторовича ни в малейшей мере не была обременена мыслями, а посему была наверняка легкой, как перышко. Впрочем, злопыхатели утверждали, что Виталий Викторович скрывается под маской дебила, а на самом деле хитер и достаточно сообразителен в те моменты, когда его крупный нос унюхает деньги.
Еще досужие обыватели, окружающие эту несуразную фигуру, не могли понять, как ему удалось заполучить в жены очаровательную Вику Аржанову и отчего это ее папенька не имел ничего против столь нестандартного искателя Викиной руки и сердца. Одно знали точно – Виталий Викторович если когда и любил свою жену, то это было очень давно и скорее всего было неправдой. Во всяком случае, как тогда можно объяснить тот факт, что в ту минуту, когда дверь авантажного офиса открылась и туда стремительно влетела Наследница, как называли ее сотрудники, то есть Виктория Аржанова, Виталий Лямин в своем уютном кабинете предавался страсти, и его напарницей выступала вовсе не законная жена, а местный юрист. Довольно, кстати, неприятная особа, так и норовящая сунуть свой объемный нос в чужие дела и прибрать к тщательно обработанным пальчикам все дела фирмы. За это, равно как и за высокомерный нрав, ее ненавидели все, кто имел несчастье с ней сталкиваться.
– Добрый день, Виктория Андреевна. – Приветливость охранника при виде Наследницы не имела границ.
– Лямин у себя? – спросила Вика. – Совещание еще не закончилось?
Она ужасно выглядела, была бледна, а глаза, казалось, увеличились и подозрительно блестели.
Охранник растерялся.
Вика буравила его взглядом. Нетрудно было понять, почему парень залился краской и, заикаясь, мямлит какую-то несуразную дребедень.
– Господи, – поморщилась Вика нетерпеливо. – Да я знаю прекрасно, что за совещания, Юра. Значит, эта гюрза еще там…
Она даже не ждала его ответа. Просто пошла прямиком к двери, минуя притихшую и опустившую глаза секретаршу, и рывком распахнула дверь.
