Артур Омре - Риф Скорпион (Сборник)
— Его нет дома. Скоро придет. Мед? Ничего не знаю. Спросите его сами.
Она не предложила ему сесть. Что-то зажужжало в соседней комнате, где помещался коммутатор. Вебстер заметил, что она хромает. Услышал угрюмый голос:
— После девяти за минуту на пятьдесят эре больше.
— Неудивительно, — пробормотал Вебстер, — что он пасется на чужих лугах.
Тяжелые шаги на крыльце.
— Вы уж извините, господин почтмейстер. Хочу вот купить у вас меда.
— Меда?
Вебстер шагнул ему навстречу, тихо произнес:
— Может быть, побеседуем у фру Эриксен? Думаю, так будет лучше.
Почтмейстер сжал, разжал кулаки. Съежился, побледнел. Отчетливо проступила на лице черная щетина.
Красивый, рослый, складный. Мужчина что надо. На лбу — черная косая челка. Лицо серьезное, вдумчивое, как и подобает зрелому мужчине. Типичный кумир миллиона женщин на земле, да и на том свете тоже.
Вебстер снова почувствовал себя маленьким и невзрачным рядом с крепышом-почтмейстером, который стоял перед ним, уставившись в пол черными глазами. Как не позавидовать его модному плащу, но больше всего — роскошной шевелюре…
Внезапно между ними возникла супруга. Резко выпалила:
— Ну, и в чем дело?
— Нам надо побеседовать у фру Эриксен, Хельберг, — сухо произнес Вебстер.
Слышно было, как мимо дома Холмгрена проехала автомашина. Она остановилась рядом, перед домом фру Эриксен. Кто-то протопал по крыльцу в кафе. Все трое прислушались. Почтмейстер пододвинул к себе белый венский стул, тяжело опустился на него, скользнул глазами по Вебстеру, остановил взгляд на столешнице. Вытянул одну руку, сжал кулак, так что кожа, покрытая черными волосками, побелела,
— Что, опять с какой-нибудь бабой связался? Почтмейстер поднял голову, злобно поглядел на нее черными глазами.
— Ступай, ложись спать.
— Нет, вы только послушайте. Опять в тюрьму загремит? Я сразу догадалась, когда вы вошли и заговорили про мед. Каждый вечер где-то слоняется. Не иначе, баба, сказала я себе.
— Извините, — сказал ей Вебстер. И ему, сухо: — Итак, мы тотчас пойдем к фру Эриксен.
— Туда ему и дорога. Хорош.
Почтмейстер резко поднялся, грубо отодвинул ее в сторону. Угрожающе посмотрел на обоих.
— Попрошу без фокусов. Я вооружен. Вы арестованы.
— За что?
— Раз уж вы желаете услышать это в присутствии супруги — вы присвоили ценные письма Холмгрена.
— Ах вот как дело обстоит на этот раз? — Она живо проковыляла к плите — эмалированной белой электрической плите новейшей конструкции — и стала сыпать едкими, злыми словами: — Конечно, я знала — что-то неладно. Думала, опять что-то с бабами. Давно уже держится на этот раз. Он и ко мне примерялся, пробовал обобрать. Да только ничего не вышло. Повела его под венец. Так и сказала: либо в тюрьму, либо под венец.
— Заткнись, длинное чучело. Вебстер закурил трубку.
— Нет уж, пусть послушает. Он попытался меня обобрать, Вебстер, как обдирал других баб. И даже отчасти преуспел. Но тут я спохватилась и приняла меры.
— Вот как?
Вебстер посмотрел на нее. Изможденная, ожесточившаяся, злая. Должно быть, и три года назад, когда они поженились, была примерно такая.
— Ну, пошли.
— Мне надо бы кое-что взять с собой?
— Вам передадут потом. Пошли.
Почтмейстер явно колебался. Поднял воротник плаща, обвел взглядом светлую кухню, взял со стола шляпу, надел, поправил. Красивая новая мягкая шляпа с широкими полями. Вебстер посмотрел на свою — хорошая шляпа, но не такая шикарная.
Вдруг жена почтмейстера живо подошла, хромая, к супругу. Они были одного роста, но она казалась выше него. Вебстер шагнул к ним:
— Не смейте трогать ее.
Она подняла костлявую красную руку и погладила мужа по щеке. Неловкая ласка.
— Ну, скажи же, что я тебе немного нравилась, хоть немного, а? Боже, я так тебя люблю.
Он коснулся ее плеча, обнажил в улыбке крепкие белые зубы:
— Все в порядке, Огот. Нам было неплохо вместе.
Она прижалась к нему.
— Я буду ждать, сама справлюсь здесь со всеми делами.
Он мягко отодвинул ее, улыбнулся, спокойно повернулся кругом и вдруг в два шага очутился за дверью и пропал в кромешном мраке.
Вебстер ринулся вдогонку, но почтмейстер оказался расторопнее. Вебстер пересек бегом газон за домом, по капустным грядкам добежал до забора. Услышал, как почтмейстер взбегает вверх по склону бугра, потом звук шагов пропал.
Вебстер поспешил к дому фру Эриксен. Бугер сидел с местной газетой в руках, поднялся, широкий в плечах, точно шкаф. Мигом сел в машину, чтобы привезти ищейку, вернулся через четверть часа.
Чертова темнота, — пробурчал он.
Они прошли в дом почтмейстера. Вебстер сел на телефон, позвонил полиции во Фредрикстаде, Сарпсборге, Халдене, Моссе, Осло, связался с приставом. Повсюду расставили посты. Жена почтмейстера молча смотрела на него с ненавистью, щуря блеклые глаза, выпятив нижнюю губу.
Ищейке дали понюхать носок, башмак, пиджак. Она посмотрела на плечистого Бугера, взвизгнула, обнюхала пол в кухне, следы на огороде, пискнула, остановилась перед забором. Волк с человечьим разумом и фантастическим чутьем.
— Проклятая темнота, — сказал Бугер. — Он уже далеко. Силен, как медведь, чертяка. Небось пяток километров уже отмахал. Бесполезно преследовать в темноте. Завтра все равно его поймают. С таким-то ростом…
— Черт дери, — пробурчал Вебстер, — надо было сразу наручники надеть. А сейчас обыщем дом. Жена могла… Ордер при мне, дело серьезное. Фотограф поможет.
— Фотограф?
— Да, я его хорошо знаю. Толковый парень. Попросим присоединиться. Вряд ли почтмейстер держит деньги в доме. А впрочем, кто знает. Они часто допускают такие промашки.
Вебстер вошел в дом фру Эриксен через веранду, не включая карманный фонарик.
Выйдя вместе с Ником из дома, они постояли около автомобиля с выключенными фарами. Фру Эриксен возникла в дверях, высунула голову, ничего не увидела в темноте, снова закрыла дверь. Свежий прохладный воздух, тишина…
Внезапно до них от забора за домом почтмейстера донесся какой-то звук. Что-то скрипнуло. Долго было совсем тихо, потом словно кто-то прошел по капустным грядкам. Вебстер схватил Бугера за руку, прошептал:
— Погоди, не спускай собаку. Держи наготове фонарик, Дал.
И опять слабый звук где-то возле самого дома, как будто кто-то открыл ящик. — Давай.
Волк стрелой беззвучно исчез во мраке. Тут же послышалось сдавленное рычание, топот ног, крики и брань.
Все трое бросились на звук, и в свете яркого фонарика им представилась необычная сцена. Рослый почтмейстер вертелся, будто волчок, собака висела на его руке, пальцы которой сжимали блестящую жестяную коробку. С одного улья была снята крыша.
Бугер ударил почтмейстера по шее сзади, тот упал и не успел опомниться, как на него уже были надеты наручники. Его оттащили к автомобилю. Долговязая супруга стояла в дверях кухни, поднеся к горлу худую кисть. Другой рукой она грозила полицейским, крича что-то неразборчивое.
Быстро доставив арестованного в участок, они вернулись, чтобы произвести обыск. Супруга не стала возражать, только бросила злобный взгляд на Вебстера и побежала к соседке, фру Эриксен.
В этот вечер Вебстеру везло. Везение иной раз сопутствовало ему… Вот он роется в верхнем ящике комода в мансарде. Какого только хлама тут не было — шнурки, рожки для обуви, пробки от пивных бутылок, кнопки россыпью и в коробке, спички, старый жевательный табак, словарь иностранных слов, старые перочинные ножи, старые календари, газетные вырезки, веревочки, булавки, шурупы, ластики, пустые чернильницы, баночки с высохшей ваксой, рисовальный набор, сломанные трубки, фотопленки, старинная Библия, легкомысленные парижские открытки, сухие семена, путеводитель по Парижу, старая губная гармоника, кипа печатных и машинописных руководств по огородничеству и пчеловодству, маленькие рекламные листовки, прилагаемые к туалетной воде и кремам для бритья. И еще всякая всячина.
Вебстер рылся в ящике, ворча себе под нос. Он узнавал собственные привычки. Сколько раз жена говорила: «Господи, какие же вы, мужчины, чудаки. Вот возьму да опростаю этот ящик». Но исполнить свою угрозу не смела. Ему вспомнились мальчишечьи карманы: гвозди, рыболовные крючки, спички и еще бог знает что.
В руке у Вебстера оказался тонкий листок. Он присвистнул, поежился, осмотрелся кругом в мансарде почтмейстера. Вебстер не знал французского языка. Но череп и кости по-французски тоже череп и кости. Он прочел по буквам мудреное название и понял, что держит в руке инструкцию по употреблению снотворного. Больше ничего не обнаружил, однако живо спустился вниз и сказал Бугеру:
— Сейчас и повезем его в город.
