Светлана Гончаренко - Частная коллекция ошибок
Да, кое-какие мелочи не сложились, но это уж он, Артем, виноват. Теперь Варя придумает, как быть, а он сделает все, что она скажет.
– Ладно, хватит тут светиться, – сказала Варя и снова надела очки. – Надо возвращаться в город.
Ненакрашенная, в очках, в туго повязанном платке, который скрыл ее золотую шевелюру, она стала неузнаваемой. Так и было задумано: все вспомнят яркую косынку, очки, одежду – но разве это приметы? Переодеться ничего не стоит. Артему Варя велела надеть дурацкую бейсбольную кепочку с вышивкой. При случае кепочку тоже предстояло выбросить.
– Мы куда? На маршрутку? – спросил Артем, подхватывая сумки.
– Чтоб на нас пялились другие пассажиры? Нет, возьмем такси.
– Таксист нас тоже может запомнить.
– Может, но ему и на дорогу смотреть надо. Прорвемся! – сказала Варя совершенно спокойно.
– А что потом?
– Там видно будет. Из города уйдем на машине. Поедем туда, где нас не ждут, – например, в Гридино. По пути свернем к Новосибирску.
Артем обрадовался:
– Точно! У меня и кореш в Новосибирске есть, Сашка Федосов – к нему можно.
– Какой ты все-таки дурак, – сказала Варя грустно. – Оттуда мы сразу рванем в Москву.
– Ну да, своим ходом, – догадался дурак. – Мой «лексус» и не такой маршрут одолеет.
– Про «лексус» забудь! Побежали скорей – вон из аэропорта толпа двинула.
Варя присмотрелась к толпе и узнала скачущего и визжащего ребенка.
– Ага, – сказала она, – иркутский рейс взлетел, и провожающие домой повалили. Быстрее! Главное, в такси молчи, как глухонемой. Сделай вид, что дремлешь.
Она подбежала к желтому такси и спросила шофера глупым задыхающимся голоском:
– В Березки повезете?
– Двести.
– Поехали!
Артем небрежно швырнул сумки в багажник и развалился на заднем сиденье. Варя села рядом с водителем. Она тут же достала из сумки леденец на палочке, сунула его в рот и принялась, весело причмокивая и громко глотая сладкую слюну, болтать о всякой ерунде – о погоде, о Киркорове, о дорожных ямах. Водитель сначала отмалчивался, но, когда Варя набрела на дачную тему, оттаял. Он пустился в обсуждение сортов чеснока и даже дал рецепт приманки для кротов, которую надо делать из отравленной пшенной каши.
Артем восседал на заднем сиденье, сонно свесив голову. На нос он надвинул козырек бейсболки. Вышитый на ней дракон был отлично виден водителю, да вот лицо пассажира вряд ли.
Варину болтовню Артем слушал с восхищением. Теперь он был уверен, что все будет хорошо, что все придумано на много ходов вперед, и ладно, хитро придумано. Еще бы! Варя не переставала его удивлять. Никогда раньше не говорила она таким, как сейчас, противным тягучим голоском. Никогда она не травила дачных вредителей, потому что отродясь ни на каких дачах не бывала. И откуда только она все знает?
2
С целой папкой наработок по делу Галашина Вероника в то розовое утро явилась к Стасу. Накануне они договорились на полдевятого. В девять Стас явился, как всегда хмурый.
– Проходите, – буркнул он и открыл свой кабинет.
Вероника, чуть-чуть робея, переступила порог. В Следственном комитете она славилась аналитическим складом ума. Теперь, наблюдая мельчайшие детали обстановки, она надеялась проникнуть в загадочный внутренний мир Станислава Ивановича Новикова.
Пригодных для анализа деталей нашлось до обидного мало. Мебель у Стаса стояла типовая, неинтересная, стол был пустым и матовым от пыли, занавески висели такие же скучно-желтые, как и повсюду в отделе. Единственным живым штрихом был кактус на подоконнике, кособокий и усохший до полусмерти. Видно, рядом со Стасом бедолаге жилось куда труднее, чем в родной пустыне Атакама.
Вероника поискала глазами графин с водой, чтобы избавить кактус от мук. Графин помещался на высокой тумбе. Вода в нем была мутновата, как слезы нечистой совести.
Стас уловил движение Вероники и предостерег:
– Пить не советую! Я тут два дня не был, вода застоялась. Если мучит жажда, попрошу принести минералки.
– Я не хочу пить, – сказала Вероника. – У вас на подоконнике растение погибает. Его надо полить.
– Зачем? – искренне удивился Стас. – Не будем терять времени на ерунду. Немешаев со своей красоткой в аэропорт не явился. Где он может быть? Ой, боюсь, что далеко отсюда!
– Я принесла материалы по фирме «Мечты сбываются». Может, это прольет свет…
– Выкладывайте. Кстати, что у вас с лицом? Вы нездоровы?
Вероника была в полном порядке. Однако, собираясь на встречу со Стасом, она накрасила губы и слегка подсинила веки, поэтому выглядела не совсем привычно. Стала ли она миловиднее, сказать трудно: она была из тех, кого косметика не делает красотками, а лишь обозначает, что они тоже женщины.
Стасу сейчас было не до подобных сигналов. С помощью Вероники он собрался пролить свет на судьбу другой женщины. Та женщина как раз и краситься, и наряжаться умела, но со вчерашнего дня была мертва.
– Итак, Немешаев был любовником не только Фоминой, но и Зинчук, – сказал он, просмотрев бумаги из Вероникиной папки.
– Косвенные данные… – начала Вероника, старательно шевеля накрашенными губами.
– Какие там косвенные! – с досадой отмахнулся Стас. – В офисе Зинчук обнаружено заявление в полицию. Она пишет, что Немешаев год назад начал с нею сожительствовать, для чего поселился в ее квартире. Вчера она поняла: Немешаев пошел на близость, чтобы, пользуясь ее доверием, похитить из ее квартиры драгоценности. На сумасшедшую сумму.
– Целый год сожительствовал и ничего не крал? Но почему? – удивилась Вероника.
– Черт его знает! Извращенец какой-то, – хмыкнул Стас. – С картиной вчерашнего убийства, казалось бы, все ясно – Зинчук прибежала на съемную квартиру Немешаева, стала требовать похищенное, а он ударил ее по голове тупым предметом. Теперь мы даже знаем каким – трубкой радиотелефона «Панасоник». Остается вопрос по вашей художественной части: каким образом Зинчук замешана в ограблении Галашина?
– Вы считаете, замешана? – снова удивилась Вероника и сразу поняла, что выглядит некомпетентной, особенно с голубыми тенями на веках. Ей страшно захотелось погрызть какой-нибудь карандаш, но она взяла себя в руки.
Стас поиграл желваками.
– Создается впечатление, что замешана. Судите сами: под ногтями Зинчук обнаружены микрочастицы засохшей масляной краски и волокна льняной ткани. Небеленой. Холста, короче. Ненового. Экспертиза еще делается, но специалисты говорят, что именно на таком холсте художники рисуют. Зинчук с Немешаевым явно боролась – стул опрокинут, соседи слышали грохот. Картину они рвали друг у друга из рук, что ли?
– Почему бы нет? – подхватила Вероника. – Картины грубо вырезаны преступником из рам. На неровных краях нарушен красочный слой и могли торчать эти самые волокна.
Стас развалился на стуле и, глядя в окно, почесал бок.
– Зинчук – хваткая, опытная бизнесменша, – изрек он. – Могла быть либо заказчиком, либо организатором ограбления Галашина. Но когда рыло настолько в пуху, глупо соваться в полицию с заявлением на сообщника. И зачем она пришла к Немешаеву? Вернуть драгоценности? Тоже глупо. У нее есть служба безопасности; в конце концов, могла нанять каких-нибудь лихих ребят.
– Может, она за картинами приходила?
– И тут самой светиться не обязательно. Нет, что-то у нас не срастается. Не похожа Зинчук на круглую дуру.
Вероника хотела заикнуться насчет любви, которая толкает людей на глупости, но промолчала. Она подумала: Стас оттого глядит в окно, что на нее, накрашенную, неловко смотреть. Стало быть, удалось произвести впечатление! Надо в следующий раз одеться поинтереснее. Вероника перебрала в уме свои серые и коричневые кофточки и решила сегодня же купить что-нибудь в цветочек.
Стас между тем рассуждал вслух:
– Ваш Немешаев прямо-таки двоится у меня перед глазами. Смотрите: ограблений два. Квартир, где он живет, две. Любовниц две. Одну свою бабу он уже прикончил, а где сейчас Фомина? Жива ли?
– Он ее любит.
– Не говорите ерунды! Какая любовь, когда он за сутки взял ценностей на полтора миллиона зеленых? Цацки Зинчук, картины Галашина… Ох эти ваши картины, – проворчал Стас совсем уж нелюбезно. – Спасибо, я вас больше не задерживаю. Идите работайте. До чего скверное убийство! Мотивы неясны.
– Обыкновенное убийство на почве страсти, – заметила Вероника, вставая.
– Поверьте моему опыту, таких женщин, как Зинчук, из-за любви не убивают.
– А что ж тогда с ними делают?
– Просто бросают, – бестрепетно ответил Стас.
Когда Вероника вышла, Стас некоторое время продолжал смотреть в окно. «Странная девица, – думал он. – Все говорят, умница, а она либо моргает, как лошадь, либо чушь какую-то порет. И как только она вчера скрипку нашла по горячим следам?»
Сам он после встречи с Вероникой чувствовал себя необыкновенно умным. Его стали посещать здравые идеи. Он позвонил оперу Лямину (тот работал по ограблению Галашина) и спросил:
