Марина Серова - Хватайся за соломинку. Жар бабьего лета
– Так, значит, вы собираете информацию о Сереге? Мы все до сих пор в шоке от его гибели. Вчера были похороны. Обычно на следующий день после смерти не хоронят, но в этот раз иначе нельзя было. Как сказали эксперты, бомба, скорее всего, взорвалась у него в руках. От тела мало что осталось.
Когда Андрей произносил все это, голос у него завибрировал, как это бывает у человека, рассказывающего о пережитом большом потрясении. Он немного помолчал и продолжил:
– Что я могу вам рассказать о Сереге Колесникове… Он был одним из моих лучших друзей. Конечно, покойников принято хвалить, но я говорю от чистого сердца – он действительно был отличным парнем. Человеком слова, никогда не подводившим друзей. Любил свою семью. Ума не приложу, кому и зачем понадобилось его убивать.
– Значит, вам ничего не известно о причинах его убийства?
– Нет, абсолютно ничего. Он нам не говорил, что у него есть какие-то проблемы. Вообще, это было в его натуре, он никогда не прибегал ни к чьей помощи в решении своих проблем и не любил о них распространяться. А ты, Антон, что скажешь?
Антон Балашихин оторвался от компьютера и не слишком любезно ответствовал:
– Что скажу? Да ничего не скажу. Ты сам все сказал.
Ничуть не смутившись таким ответом, Андрей обратился ко мне:
– Да, кстати, Таня, познакомьтесь с Антоном – это еще один учредитель нашей фирмы.
– Очень приятно, меня зовут Татьяна, – приветливо проворковала я.
– Уже в курсе, – сухо обронил Антон и, не среагировав на мою лучезарную улыбку, снова погрузился в компьютер.
На мой вопрошающий взгляд Андрей сказал:
– Простите Антона, Танечка! Он сейчас очень занят, он у нас ведет бухгалтерию и сейчас как раз подводит баланс.
Я понимающе кивнула:
– Но, может быть, у вас, Антон Николаевич, найдется минутка для интервью?
– Какое еще интервью? У меня дел по горло, мне некогда ерундой заниматься.
– Антон, ну право же, нельзя быть таким грубым, тем более с журналистом, а тем более с таким очаровательным, как Таня. Да оторвись ты на пять минут от своих подсчетов, поговори с девушкой, – принялся увещевать его Андрей.
Тот нехотя отодвинулся от экрана и не слишком приязненно на меня посмотрел.
– Ну, что вы хотите спросить?
– Что вы можете сказать о Сергее Колесникове как о вашем деловом партнере?
– Все, что я могу сказать, вы уже выслушали от Андрея. Добавить мне нечего.
– Скажите, на ваш взгляд, Сергей был конфликтным человеком?
Вопрос Балашихину не понравился. По тому, как он засопел и выдвинул нижнюю челюсть, я поняла, что он-то уж точно конфликтный человек.
– Колесников был неумным человеком. Совался куда не надо и делал чего не надо.
– А поконкретней можно?
– Не можно.
– А что вы скажете о причинах его убийства?
– Знаете, девушка, без причины только кошки родятся, значит, была причина, если так вышло.
– Что-то ты совсем раскипятился, Антон, – сказал Андрей, вставая. – Ты полегче на поворотах – еще ничего не доказано.
Антон вскочил и вышел из комнаты, что-то злобно бормоча сквозь зубы.
«Да, пренеприятнейший типчик», – подумала я.
– Вы на него не обращайте внимания. У нас сейчас не самые лучшие времена, так сказать, финансовый кризис. Не хотите закурить?
– А вас это не волнует? – спросила я и взяла предложенную им сигарету.
– Ну, у меня не так много причин для волнений. Во-первых, у меня всегда не лежала душа к туристическому бизнесу. И теперь представился шанс попробовать себя на другом поприще. А во-вторых, моя доля, если честно, самая маленькая и доходы не ахти какие. Так что для уныния особых причин нет. Одно только меня огорчает – Серегина гибель. Знаете, Таня, у него остались жена и дочка лет девяти. Жена Колесникова, Наташа, женщина чудесная, но к жизни не приспособлена совершенно. Сергей относился к своим девочкам, как к тепличным растениям. Теперь тяжело Наташе придется. Вы с ней не знакомы?
– Нет, пока не знакома.
– Она очень страдает сейчас, – сокрушенно произнес он.
– Большое спасибо, что уделили мне время, – сказала я после недолгого молчания, – пожалуй, мне пора уходить.
– Это вам спасибо, Танечка, что осветили своим блеском наши убогие стены!
Определенно, этот молодой человек был весьма забавен.
– Таня, а как бы вы отнеслись к тому, если бы я предложил вам встретиться в более приятной обстановке?
Несмотря на всю заманчивость предложения, я решительно отказалась, сославшись на страшную занятость.
Визит в «Лотос» мало что дал, хотя на многое я и не рассчитывала.
* * *Было почти четыре. Если повезет, еще застану в школе если не учеников, то хотя бы кого-нибудь из учителей.
Прежде чем войти внутрь, я по своему обыкновению обследовала окрестности школы. Это было большое четырехэтажное здание, окруженное довольно большим, усаженным деревьями двором. По соседству с ней располагалась фабрика по обработке древесины «Набат». Школьный двор от фабричного отделялся высокой бетонной стеной. Я прошла вдоль нее и очутилась в небольшом тупичке, хорошо закрытом со всех сторон. Подходящее местечко для сотворения всяких хулиганских выходок.
Я вошла в школу. На первом этаже обнаружила кабинет с надписью «Учительская», снова достала удостоверение журналиста и направилась туда. Но, к сожалению, горячего желания обсуждать происшедшее в субботу никто из педагогов не изъявил.
Тогда я отправилась к директору. Им оказалась маленькая сухонькая женщина лет пятидесяти пяти, с энергичными движениями и проницательными глазами. Я не стала менять имидж и снова представилась журналисткой из «Губернских вестей». На сей раз мое липовое удостоверение было подвергнуто детальному изучению. Но я была спокойна: мои ксивы изготовляются мастером своего дела.
– Что же вас интересует? Хотя, впрочем, я догадываюсь. Вы по поводу взрыва в нашем дворе?
– Да. Я пишу статью о криминале в нашем городе и, в частности, о гибели удачливого предпринимателя Сергея Колесникова. И хотела бы узнать подробности происшедшего.
– Вы уже не первый журналист, который обращается к нам по этому делу, к нам даже с телевидения приезжали.
– Я понимаю, как вам все это неприятно и как надоела вам эта нервотрепка. Но, видите ли, у меня не столько профессиональный интерес, сколько личный. Вдова погибшего бизнесмена – моя близкая приятельница. Она очень просила меня попытаться разобраться в обстоятельствах его гибели. К сожалению, на следственные органы надежды слабые. У меня есть некоторый опыт в криминальных расследованиях. И я хочу помочь попавшей в беду женщине найти преступников и не оставить безнаказанным это убийство.
– Я не думаю, что здесь, в нашей школе, вы сможете найти полезную информацию для вашего журналистского расследования. Но тем не менее я расскажу вам то, что видела сама. Взрыв произошел в половине восьмого утра, а занятия в нашей школе начинаются в восемь двадцать. То есть, как вы сами понимаете, учеников еще не было. В тот момент в школе находились много учителей, завуч, уборщицы и я. Когда прогремел взрыв, мы все кинулись к окнам на левую сторону, где расположен деревообрабатывающий комбинат «Набат». В первый момент мы подумали, что это у них произошла какая-то авария. Мы выбежали во двор и подбежали к бетонному забору, отделяющему школу от «Набата», и попытались сквозь щели заглянуть на территорию фабрики. А через минуту из дальнего угла двора истошно закричала наша уборщица. Мы бросились к ней и увидели труп мужчины, вернее, даже не труп, а части человеческого тела, разбросанные на несколько квадратных метров. Все стены вокруг были в подтеках крови. В общем – жуткое зрелище. Тут прибежали рабочие с «Набата». Наш завуч Лидия Викторовна побежала вызывать милицию, а Людмила Николаевна, преподаватель русского, упала в обморок, пришлось нести ее в медпункт. Приехала милиция. Занятия в школе мы были вынуждены отменить, тем более что взрывной волной выбило несколько стекол на первом и втором этажах. Вот, собственно, и все.
– Скажите, вы не видели никого из учеников, пока были во дворе, сразу после взрыва?
– Нет, не видела, было слишком рано. Хотя иногда мальчишки приходят пораньше, собираются на задворках, курят. Но это бывает уже после восьми. В тот день мы никого не видели.
– А не было ли у вас ощущения, что кто-то из ваших учеников был хотя бы косвенно причастен к взрыву? Ведь это место сбора именно здешних ребят, и вряд ли кто-то посторонний, не связанный со школой, стал бы использовать этот закуток на задворках для своих дел.
– Знаете, я не хочу даже думать, что кто-то из наших детей может иметь отношение к этим, как сейчас говорится, мафиозным разборкам. У нас, конечно же, есть хулиганы, но таких вещей не было и быть не могло.
– Вы не будете против, если я опрошу ваших учеников?
– Да нет, не буду, но очень сомневаюсь, что это вам что-нибудь даст. Да и как вы одна сможете опросить всех? Их ведь в нашей школе около шестисот.
