Фернандо Льобера - Девятый круг
— Себаштиану Сильвейра.
Себаштиану удивленно вскинул голову и вопросительно посмотрел на обратившегося к нему прохожего. Лицо показалось знакомым, но имя Португальцу вспомнить не удалось.
— Рад встрече, — заявил субъект.
Он был маленького роста, тощий и неприятный. Выступавшие острые скулы сообщали ему сходство с оголодавшей крысой, вернее, хорьком. Он произносил слова в нос, как при сильном насморке. Выраженный андалузский говор выдавал уроженца юга.
Себаштиану развел руками, извиняясь:
— Прошу меня простить, но я не помню вашего имени. — Он улыбнулся, чтобы сгладить впечатление от своей забывчивости.
— Гарри Альварес, — представился тот. Замолчав, он поспешно выхватил из кармана пальто грязный носовой платок и чихнул, содрогнувшись всем телом. Отвернуться или прикрыть платком нос он при этом не позаботился. Себаштиану отодвинулся от невежи на шаг. Тот высморкался и продолжал: — Да, представьте, мы познакомились несколько лет назад в связи с тем громким делом о террористах в Мадриде. Я работаю в журнале «Конфиденсиаль». — Он широко улыбнулся и, преодолев разделявшее их расстояние, слегка хлопнул Португальца по плечу. Себаштиану выругался про себя.
— Теперь припоминаю, — сухо заметил он. Репортер вел колонку криминальной хроники и надоел Себаштиану до смерти, когда Сильвейра участвовал в задержании боевиков террористической группировки. Хроники Альвареса славились больше сенсационностью, нежели профессионализмом; правды в них содержалось куда меньше, чем вредных домыслов и преувеличений. Вроде бы журналист был родом из Гибралтара.
— Редкостная удача, что мы наконец встретились. Мы ведь тысячу лет не виделись. Надеюсь, вы не держите на меня зла?
Он осклабился, обнажив пожелтевшие от табака зубы. Себаштиану напрягся, понимая, к чему клонит репортер.
— Нам не о чем разговаривать, сеньор Альварес, — ответил он, подготавливая почву для отступления.
— Я видел вас вчера на пресс-конференции.
Себаштиану, не отвечая, смотрел на репортера и ждал, что последует дальше.
— Буду откровенен, — сказал тот, вытирая нос мокрым платком. — Мы встретились не случайно. Я освещаю это дело о серийном убийце в журнале, и меня заинтересовало ваше присутствие в зале. Погодите…
Репортер поспешил заступить дорогу Себаштиану, который сделал попытку улизнуть со словами:
— Прошу прошения, но я спешу.
— Только одну минуту, я все объясню, — настаивал Альварес. — В столице объявился маньяк, и это сенсация. Я разговаривал с комиссаром Гонсалесом, и мне хотелось бы… — Его опять скрутила судорога, так что в горле заклокотало, и он оглушительно чихнул. — Извините… Я говорил, что мне хотелось бы знать вашу точку зрения.
Себаштиану сделал удивленное лицо.
— Мою? Следствие ведет полиция. При чем тут я?
— Я не намерен вам докучать. — Не подлежало сомнению, что он сделает это не задумываясь. — Но меня не проведешь. Если профессор Сильвейра объявляется в зале, где проходит пресс-конференция по поводу серийных убийств, а затем разговаривает с офицером, возглавляющим расследование, и его помощником и удаляется в сопровождении агента спецслужбы, — репортер перевел дух, — логично предположить, будто происходит нечто серьезное, не так ли?
— Повторяю, делом занимается полиция. Я в стороне. Ничем не могу помочь.
— А может, не хотите, — зловеще прошипел Альварес.
Себаштиану пожал плечами.
— Сожалею, — сказал он и двинулся прочь.
— Мне ужасно не хотелось бы ставить в известность Гонсалеса, что вы давали мне интервью.
Температура воздуха, казалось, понизилась еще на несколько градусов, хотя и так было довольно холодно.
— Что вы сказали? — переспросил Себаштиану. Выражение его лица сделалось угрожающим.
— Широко известна ваша неприязнь к комиссару. Взаимная, разумеется. Я знаю, что несколько лет назад вы с ним сцепились, и с тех пор он ваш заклятый враг. Убежден, ему едва ли понравится, что вы откровенничаете с прессой.
Себаштиану посмотрел на газетчика в упор, и тот попятился. Альварес облизнул губы и поплотнее обмотал шарф вокруг шеи. Привычным движением он вытер сопливый нос. Его глаза забегали по сторонам, заранее отыскивая пути к бегству.
— Послушайте, — сказал он, — я всего лишь делаю свою работу, и согласитесь, что читатели имеют право…
— У меня нет ни малейшего желания разговаривать с вами, — рявкнул Себаштиану. — И совсем неблагоразумно угрожать мне.
Он отступил в сторону, не спуская с журналиста свирепого взгляда, а затем зашагал по улице, стараясь не оборачиваться. То, что его вычислил такой стервятник, как Альварес, не предвещало ничего хорошего. Альварес принадлежал к числу тех, кто считал журналистскую этику маленьким неудобством. К невинным людям, которые могли пострадать из-за публикации сенсационных материалов, он относился как к неизбежным жертвам в его личной битве за первые строчки рейтинга.
Себаштиану взял первое попавшееся такси, на случай если Альварес идет по пятам, и попросил отвезти его на площадь Олавиде. Но сначала он заглянул в ВИП'с,[50] чтобы купить газеты и запас продуктов на ближайшие несколько дней.
Не успел Себаштиану вернуться домой, как заверещал мобильный. Звонил Давид:
— Есть чем записывать?
Себаштиану расслышал торжествующие нотки в голосе юноши и поспешил взять шариковую ручку и блокнот.
— Это было плевое дело, — заверил Давид.
Себаштиану терпеливо ждал, занеся ручку над листом бумаги. О чем речь? Парень вычислил фамилию врача, подписавшего ходатайство о реабилитации Хуана или источник контрабандного аэрозоля? Впрочем, он скоро узнает.
— Я зашел в Гугл и Альтависта… — парень запнулся и пояснил, на случай если Себаштиану не понял, — поисковые системы.
— Я, конечно, стар, но не до такой степени, — обрадовал его Себаштиану.
— И раскопал два адреса, — продолжал Давид, — где нашлись страницы с ключевым словом, и мне оставалось только набирать разные комбинации с этим химическим соединением, пока я не обнаружил магазин, где он рекламируется: хлорбензилиденмалонодинитрил, аэрозоль, высокоэффективное средство самообороны.
Давид продиктовал ему координаты нескольких таких магазинов и их названия.
— Уверен, в городе гораздо больше точек, где продаются газовые баллончики, но в Сети вывесили рекламу только те, что я перечислил. Это в Мадриде. В Барселоне я нашел еще семь и несколько штук в Бильбао. Если хотите, я могу показать сайты магазинов, но они сделаны чайниками и графический дизайн — полный отстой. Я потратил десять минут, чтобы составить список, — похвастался юноша.
Себаштиану поблагодарил его, не забыв как следует похвалить. Хотя, по словам Давида, любой человек, минимально знакомый с Интернетом, был в состоянии оказать профессору такую услугу. Больше всего парня поразил размах незаконной торговли, процветавшей в Интернете. «Есть даже тесная компашка, которая выставляет на продажу свою печень на Ибэй»,[51] — сказал он.
Португалец нажал кнопку отбоя и тотчас перезвонил Морантесу.
— Парень, ты не устаешь меня удивлять, — заявил Морантес, выслушав отчет Себаштиану. — Ты уже разговаривал с Беа?
— Нет.
— Я подъеду к твоему дому примерно через четверть часа.
— В воскресенье? Сомневаюсь, что хоть один магазин работает.
— Тем более тебе нечем сегодня заняться, — возразил Морантес.
— Идет, жду тебя внизу.
Он отключился, успев, впрочем, услышать смешок друга.
В списке Давида значилось пять торговых точек, к которым Морантес, сделав пару звонков, добавил еще столько же. В тот день детективы объехали часть из них: большинство было закрыто, а в тех, что работали, им не сообщили ничего интересного. Морантес наседал на продавцов и угрожал, но безрезультатно. Непростая оказалась задача — заставить типов, не питавших любви к закону, признаться в торговле запрещенными химикатами. В итоге в воскресенье ничего нового они не узнали, и часа через три Себаштиану спокойно вернулся домой.
В понедельник Морантес заехал за Португальцем очень рано. Втроем, вместе с агентом спецслужбы, с кем Себаштиану познакомился недавно поутру на площади Олавиде, они проверили почти весь свой список — и тоже безуспешно. Визит в два оставшихся магазина отложили до вторника.
9 апреля, вторник
— Вот он, номер 82.
Себаштиану остановил машину: Морантес, пожаловавшись на раненую руку, уступил другу руль. Это был последний адрес. Как и накануне, Морантес с утра пораньше подхватил Португальца около дома, и, определив маршрут по дорожному атласу, они направились на юг столицы, где находился единственный из оставшихся магазинов. По пути от Олавиде до Хетафе друзья говорили о различных аспектах следствия, главным образом обсуждая данные, собранные НРЦ. Себаштиану попытался выведать у Морантеса подробности о подозреваемом, упомянутом Беатрис, но друг не поддался на провокацию и только иронично подмигнул: «Наберись терпения, Португалец. Мы договорились о рабочей встрече у тебя дома сегодня вечером, и Беатрис тебя просветит». Себаштиану вспомнил пресс-конференцию и понял, что Гонсалес не лгал тогда журналистам. Полицейские действительно имели в виду кого-то конкретного. Но почему они тогда растеряны настолько, что потребовалась его помощь?
