Марина Серова - Десять карат несчастий
— Нинка! — крикнул Владик в приоткрытую дверь. Санитарка тотчас прибежала на зов, несмотря на почтенный возраст.
— Чего, Василич? — весело спросила она.
— Водку будешь?
— Только чуть-чуть, — согласилась пожилая Нинка.
— А ты? — обратился он ко мне.
— Что-то я не в настроении, — ответила я.
— Как же так? А за встречу? — не унимался он. — Родня все-таки!
— Наливай! — зло сказала я. В ординаторскую зашла Ольга Ионова.
— Тебя не спрашиваю, — обратился Самойлов к ней. — Будешь — и без разговоров.
Ольга не стала возражать, она смотрела на него глазами затравленного зверя. В ее взгляде читалось еще что-то необъяснимое. Я определила это «что-то» как отчаяние. Похоже, что Ольга была готова на все, и меня испугала ее решимость.
Владик достал четыре стакана и бутылку.
— Благодарные больные, — объяснил он.
Ольга вынула из холодильника бутерброды с ветчиной и взялась нарезать салат. Я не решилась ей помогать, так как боялась испортить платье томатным соком. Потом она извлекла из холодильника большую бутылку фанты. Самойлов разлил напиток.
В дверь заглянула девушка из соседнего отделения.
— Королева, к телефону!
Я не поняла, кого она имеет в виду.
— Людка, идем к нам! — воскликнул Самойлов и схватил девушку за руку. Я догадалась, что за сегодняшний вечер — это не первая его бутылка. Девушка поначалу упиралась, а потом сдалась и уселась к нему на колени. Он протянул ей наполненный стакан. Я проследила взглядом за Ольгой, которая, разительно изменившись в лице, встала и вышла из ординаторской.
— Куда она? — спросила я Нину Ивановну.
— Так ее же к телефону, — объяснила та.
— А почему Королеву? — удивилась я.
— Все-то тебе надо растолковывать! — вздохнула старушка. — Это ее девичья фамилия.
«Где же я эту фамилию совсем недавно слышала?» — силилась я вспомнить.
«Что-то с памятью моей стало!» — пропел внутренний голос.
— За нас, — провозгласил тост Самойлов, и водка обожгла мое горло.
— Владик, расскажи, как ты аборты делал, — попросила уже полупьяная Люда.
— Не хочу, — помотал головой Владик. — Отстань!
«Господи! — осенило меня вдруг. — Молоденькую девочку, которая умерла во время аборта, звали Королевой Леной!»
— Ну расскажи! — канючила Люда.
Вернулась Оля Ионова и залпом опрокинула свой стакан.
— Ладно, — согласился Самойлов. — Ничего интересного. Просто из полости матки удаляется зародыш. Есть три способа, в зависимости от того, на каком сроке баба находится. Если срок беременности небольшой, то прибегают к мини-аборту. Зародыш отсасывается сильным отрицательным давлением с помощью вакуум-респиратора. Если срок больше 10–11 недель, то приходится браться за кюретку — специальный петлеобразный нож. — На лице Владика появилось выражение брезгливости. — Все равно, что щеткой зубы почистить.
— А если срок еще больший? — спросила Ольга. Она сжимала в руках стакан, но все же слегка расплескала водку.
— Ну что же ты! — воскликнул Самойлов и долил ей еще из бутылки. — До двадцати семи недель делают малое кесарево сечение. Иногда при сроках беременности больше 16 недель в околоплодные воды вводят концентрированные растворы глюкозы, и через сутки у беременной наступают роды. — Владик разошелся. — А если внутривенно ввести простагландины, стимулирующие родовую деятельность, то можно вызвать выкидыш на любом сроке беременности.
— Маловато, — заметила Люда.
— Чего? — не понял Самойлов.
— Водки, — уточнила девушка.
— У меня есть спирт в сестринской, — вызвалась Ольга, — пойду разведу.
— Да тут еще хватит, — сказал Самойлов и разлил остатки по стаканам, но на нем как раз водка и закончилась. Ольга взяла его стакан.
— Я сейчас! — воскликнула она и выскользнула из ординаторской. У меня появилось нехорошее предчувствие, что приближается страшная кульминация. Я сослалась на то, что мне надо выйти, и устремилась следом, застав ее за тем, что она опорожняет флакончик клофелина и высыпает таблетки в самойловский стакан. Я выбила его у нее из рук. Ольга закричала, как раненое животное. На ее вопль прибежали Владик, Люда и Нина Ивановна. Осколки разлетелись по всему полу. На один из них наступил Самойлов и чуть было не поранил ногу.
— Что здесь, черт возьми, происходит? — заорал он.
— Убийца! — крикнула Ольга. — Жалкий садист! — ее наконец прорвало. — Бабник проклятый! — Она залепила Владику пощечину. — Будь ты проклят!
Самойлов такого никак не ожидал, тем более от Ольги Ионовой, которая всегда преданно смотрела ему в рот. Она бросилась на него с кулаками, но он все-таки успел скрутить ей руки. Я предпочитала не вмешиваться.
— Людка, вколи ей реланиум, — орал Самойлов, — и вызывай дурбригаду!
— Какой реланиум?! — кричала Людка. — Она же пьяная!
С трудом Владику, Людке и Нине Ивановне удалось уложить Ольгу на кушетку и связать ей простыней руки. Она продолжала сопротивляться, а я оставалась сторонним наблюдателем.
— Бедненькая, — приговаривала Нина Ивановна, пока Владик привязывал Ольгины ноги к кушетке. При этом девушка сумела залепить ему в лоб туфлей, но Самойлов не перестал чертыхаться. — Тебе бы поспать, — обратилась Люда к обезумевшей подружке, по-видимому решив, что у Ольги началась белая горячка.
— Тебе мало было, что ты сестру мою на тот свет отправил вместе с ребенком, ты и мне жизнь сломал! — рыдала Ольга. Наконец она позволила себя уговорить и уложить на кушетку, но продолжала твердить одно и то же: — Ненавижу! Ненавижу!
— Врач, делающий аборт, никого не убивает, — оправдывался ошарашенный Владик. — Это как нож. По своей воле он никого зарезать не сможет.
— А я ведь тебя любила, — стонала Ольга. — Я Леночку предала. А ты… — она снова заплакала. — Тебе всегда было на меня наплевать. Мне Свиридов две тысячи баксов за тебя пообещал. Да мне и денег не надо, лишь бы от тебя избавиться и не видеть, как ты тискаешь всех подряд!
Когда Оля немного успокоилась, я спросила ее про камень.
— А с вами я не хочу разговаривать! — воскликнула она. — Ты ведь и с ней спишь, Самойлов!
Он не нашелся, что ей ответить, а я вышла на улицу, чтобы глотнуть чистого воздуха. Из машины позвонила Славке и попросила его задержать Ионову на эту ночь, боясь, что в приступе ярости она способна на все что угодно. А ее настроение в данный момент вряд ли можно было назвать благодушным. Он неохотно, но все же согласился, учитывая, что имела место попытка убийства.
— А что мне за это будет? — весело закончил Славка.
— Радуйся, что ничего не будет, — ответила я.
Чей-то темный силуэт мелькнул у меня в окошке, и я приготовилась к неприятностям, потому что опасалась, что Кустарин не будет ждать. Я отчетливо помню его прикосновение к моей ладони. Этот человек вызывал во мне странно беспокойное двойственное чувство: влечение, смешанное со страхом. Какая-то часть меня, где-то очень глубоко, на уровне подкорки, жаждала новой встречи с ним; другая — стремилась быть от него как можно дальше. Умом я понимала, что он опасен, но, возможно, я просто любила рискованные игры.
Кто-то стукнул в стекло, и я направила туда дуло пистолета. Когда мои глаза адаптировались к темноте, я разглядела, что держу под прицелом Самойлова. Сама не знаю, что я испытала — облегчение или разочарование. Я приоткрыла дверь, и Владик оказался в непосредственной близости около меня.
— Я жду объяснений, — заявил он.
Мой внутренний голос где-то в подсознании дико загоготал.
— Сбавь тон, — попросила я и спрятала «пушку».
— Ну и обращение! — восхитился Владик.
— Что тебя конкретно интересует? — спросила я.
— Все — от начала до конца.
— Хорошо, — кивнула я. — Ты до смерти надоел жене своими пьянками и гулянками, и она решила от тебя избавиться. Тут вполне подошел бы обыкновенный развод, но ты влип в историю с украденным камнем, и Свиридов убедил ее, что по-хорошему расставаться с тобой опасно.
— Ему-то это зачем? — хмуро спросил Самойлов, достал сигарету и закурил. Яркий огонек прорезал ночную мглу и осветил его лицо. Второе покушение на жизнь не прошло для него бесследно: выглядел Владик, мягко говоря, неважно.
— У него появился собственный интерес, — объяснила я. — Ему приглянулся драгоценный камешек, и он без зазрений совести положил его к себе в карман. Но понадобился козел отпущения.
— То есть я, — уточнил Самойлов.
— Молодец! — похвалила я. — Правильно мыслишь. На покойника можно свалить все, что угодно. Тогда он купил одного типа, который и должен был с тобой расправиться, когда ты выходил от Ионовой. Предварительно Юрий Михайлович навел все справки и выяснил, что милая Олечка имеет на тебя зуб, в отличие от глупышки Регины, которой ты полностью закомпостировал мозги. В прошлом твоем он тоже основательно покопался и легко догадался, какая связь существует между бедняжкой Леной Королевой и твоей любовницей, которая до своего неудачного замужества носила ту же фамилию. И Оленька ему помогла, только вот убийца облажался!
