Мария Жукова-Гладкова - Сокровище призраков
– Ну, что скажете, гражданин Соколов? – посмотрел на моего соседа следователь после того, как я закончила повествование.
– Зиновий, сука, – процедил Николай Соколов.
– На Марину Владиславовну напали двое, – напомнил следователь. – А звонила вообще женщина.
– У него сын есть. У сына – баба. Или еще какую-то нашли. Племянник есть. У племянника баба. Не знаю. Твари!
– Что ты такое несешь, Колька? – заорала Варвара Емельяновна. – Это ты – негодяй, а Зиновий – хороший, душевный мужчина…
– А ты знаешь, за что этот душевный мужчина угодил за решетку? – рявкнул на бабку Николай Соколов.
– Ммм, – произнес следователь.
– Что ты клевещешь на хорошего человека?
– Он – хороший человек, а я – плохой? Я никого в жизни никогда не убивал. Ни одну живую тварь! Ни кошку, ни зайца! А этот хороший человек знаешь чем в девяностые годы тут занимался?
– Почему ты, негодяй, меня на «ты» называешь? Я – пожилая женщина, блокадница…
– Он в самом деле в судмедэкспертизе работал? – посмотрел на Соколова следователь, не обращая внимания на блокадницу, которая все время пыталась влезть с какими-то комментариями.
– Не уверен, что именно в городском Бюро судмедэкспертизы, хотя, скорее всего, там. Но вскрытия он делал и соответственно определял причину смерти. Он представлял насильственную смерть естественной. Заключения соответствующие выдавал – с медицинскими аргументами. Так, чтобы комар носа не подточил. В общем, знал, что делать и как представлять, чтобы снять обвинения с подследственных. На одну известную группировку работал. Я не знаю всех деталей – как он это обстряпывал. Никогда не интересовался. Вам легче поднять дело. Тогда много народу отправилось по этапу.
– Да даже если было так, как ты говоришь, он же не убивал никого! Мало ли что не ту причину смерти написал! А ты думаешь, она всегда та? Правильно эти, которые хирурги по трупам, делают, когда пишут такое заключение, которое живого человека в тюрьму не отправит. Бывает, врачи ошибаются. Непреднамеренно. Все – люди.
«Вроде она совсем недавно врачей ругала», – вспомнила я.
– Знаете что, бабушка… – открыл рот участковый, но был вынужден быстро закрыть, потому что бабушка ополчилась на него.
– У вас швы от аппендицита разойдутся, если так кричать будете, – заметил один мужик из бригады.
– Не разойдутся. У меня эти, маленькие… Лапра… Не помню. Ну при которой слабый наркоз делают. Я же пожилой человек. А наркоз был такой, что я слышала, что эти врачи с медсестрами говорили. Я потом жалобу главврачу написала! Они меня резали, а трепались о…
По-моему, Варвару Емельяновну больше никто слушать не желал. Она достала всех. Я сказала себе, что если она только попробует заявиться ко мне в гости, я ее на порог не пущу. Я этого не выдержу и прибью ее каким-нибудь астрологическим зверем, копилкой или сразу гранитной плитой. Думаю, что суд меня оправдает. Наше отделение милиции и прокуратура в полном составе выступят свидетелями в мою пользу и будут выражать сожаление, что я не сделала этого раньше. И ведь Соня мне говорила, что трудно избавиться от соседей, которые в гости шастают. Она не называла имен. Может, имела в виду Варвару?
– Так, гражданин Соколов, – повернулся к нему следователь, не обращая внимания на вопли маленькой сухонькой старушки. – Что еще можете сказать про вашего соседа? Если он отправился топтать зону в девяностые годы, то никак не мог там с вами пересечься.
– А я что, утверждал, что он со мной пересекался?
– Ты утверждал, что он людей убивал! – взвизгнула старушка.
– И продолжаю утверждать. – Он посмотрел прямо в глаза следователю. – Поднимите дело – или даже несколько дел тех лет – из архива.
– Но вы его ненавидите по другой причине, – сказала я утвердительно. – То есть, скорее всего, по этой… Он убил вашего друга? Близкого вам человека?
Николай Соколов кивнул.
– Когда и где? – тут же оживился следователь.
– Нельзя верить показаниям этого негодяя! – визжала Варвара Емельяновна. – Зиновий – порядочный, душевный человек, врач…
– На зоне, куда был отправлен по этапу.
Соколов точно назвал номер учреждения и дату смерти.
– И доказано, что убил?
– Ну, конечно, нет! Вы же прекрасно понимаете, что руководству колонии это было совсем не нужно! Как будто вы первый год в этой системе работаете! Списали на смерть по естественным причинам. Чего ж не списать, когда такой специалист есть, с таким опытом в аргументированном описывании причин смерти?
– Это вы про вора, который в моей квартире жил? – дошло до меня.
– А то про кого же? Про него, про Синицу. Вон, господа из органов явно знают, кем был Семен Синицын.
– То есть вы утверждаете, что ваш сосед Зиновий Степанович убил Семена Синицына на зоне? – уточнил следователь.
– Утверждаю, но это недоказуемо. Но вы же знаете, как в нашем мире почта работает? Сейчас, наверное, уже поздно эксгумацию делать. Столько лет прошло. И какой смысл?
– Зиновий работал в тюремной больничке? – уточнил участковый, который не с Варварой Емельяновной разговаривал басом.
– Да.
– Кем? – спросил следователь.
– Не знаю. Вам проще выяснить.
– Он по собственной инициативе отравил – или что он там сделал – Синицына?
– Точно не знаю. Но не думаю, что по собственной. Он ничего по собственной инициативе не делал – по крайней мере, у нас в городе. За что платили, то и делал. Какие у него лично претензии к Синице? А у Синицы враги были. Серьезные люди. Не к тем он залез. И не вернул чужое.
– Так, Варвара Емельяновна, помогите следствию, – повернулся к наконец замолчавшей старушке следователь.
– Чего надо-то тебе, ирод? Оклеветали хорошего человека…
– Можете вспомнить, ваш любимый Зиновий Степанович и Семен Синицын проживали в этом доме в одно время? Я, конечно, это потом сам уточню, вплоть до дня, но…
– Проживали, – процедила молчавшая до этого вторая бабка.
– Проживали, – подтвердил и Николай Соколов.
– А как они оказались в одном доме, знаете? – тут же повернулся следователь к Соколову.
– По-моему, случайно. Синица искал квартиру в старом фонде, деньги хотел вложить. И этот Зиновий тоже, наверное, хотел в старый фонд перебраться. Деньги-то он хорошие зарабатывал в девяностые годы. А недвижимость всегда в цене, – хмыкнул сосед.
Я рассказала собравшимся версию, представленную мне Зиновием Степановичем.
– Могли и случайно, – согласился участковый. – Они здесь жили до отправки обоих в места не столько отдаленные?
– Ну конечно, – удивленно ответил Николай Соколов. – Синица же не вернулся с зоны. То есть вернулся в Питер в ящике. Хоронили его здесь. А Зиновий то ли по амнистии вышел, то ли пошел на УДО[1]… Я не помню. Вернулся к жене и сыну.
– Варвара Емельяновна, а вы знали, что ваш любимый сосед несколько лет провел в местах не столь отдаленных? – посмотрел на старушку следователь.
– Да кого в нашей стране этим удивишь? У нас каждый третий мужчина сидел! И каждый второй из них – безвинно. Историю, что ли, не изучали? Теперь, слава богу, открывают архивы и все людям рассказывают, как на самом деле было! Сколько хороших невинных людей сгинуло! А Зиновия оклеветали и подставили! Он мне все рассказывал…
– Так, я понял, – перебил следователь.
– Как тебе не стыдно, перебивать старого человека? Я – блокадница и…
– А вы здесь как оказались? – посмотрел на моего соседа следователь.
– Купил квартиру. Официально. Все документы в порядке. Вон он их рассматривал, – Соколов кивнул на одного из мужчин, проводившего обыск в секретере.
– Да, все документы на квартиру имеются, – кивнул, в свою очередь, тот.
– Когда сюда перебрались? Пока Синицын тут жил или уже после?
– Пока жив был. Он мне и сообщил, что квартира рядом продается. Мы ж с ним дружили с юности. А потом эта сволочь его прикончила…
– Так, пока оставим эти обвинения.
Следователь посмотрел на молча слушавшего нас специалиста, который сегодня осматривал и мою квартиру, то есть вполне определенное место над дверью, а потом занимался аппаратурой в квартире Николая Соколова.
– Все подтвердилось. Вам вчера все правильно сказали, – посмотрел он на меня, потом опять повернулся к следователю: – В начале следующей недели составлю официальное заключение.
– Зачем женщину пугали? – повернулся к Соколову следователь. – А до Марины Владиславовны, как я понимаю, еще пугали и Софию Вербицкую?
– Да нужны они мне!
– Я понимаю, что они вам не нужны как женщины, хотя обе дамы очень привлекательные.
Я улыбнулась.
– Но какую цель вы преследовали? Хотели их так напугать, чтобы они отсюда съехали?
– Я хотел, чтобы ко мне обратились за помощью, – буркнул Соколов. – Я не умею ухаживать за женщинами. До сих пор один. Никогда не был женат. А женщины любят мужчин-спасителей. Любят из чувства благодарности и чувствуют себя с таким мужчиной защищенными. И поэтому держатся за него! Я это в одном мужском журнале прочитал!
