Илья Рясной - Пятая жертва
- Слушаю!
На этот раз звонил тот, кого ждали, - Ротшаль. Вот только звонил профессор всего лишь для того, чтобы проинформировать: он так ничего и не узнал, и ситуация представляется ему все более таинственной.
- Раньше она так пропадала? - спросил Валдаев.
- Нет, никогда. Она достаточно собранный и щепетильный человек.
Разговор принес только огорчения. Валдаев положил трубку. И тут же послышался звонок в дверь.
В груди екнуло. Он подошел к двери. Поглядел в мугный "глазок" и увидел в полутьме лестничной площадки женскую фигуру.
Он прижмурился. Тяжесть, лежавшая на его плечах, начала куда-то уходить. Он дрожащими руками сдернул цепочку, отодвинул засов, дернул тяжелую дверь. И крикнул:
- Элла!
* * *
Волна радости приподняла к небесам Валдаева... И тут его с размаху ударила о камни разочарования. - Вам кого? - сдавленно спросил он.
Девушка, стоящая перед дверью, была вовсе не Элла Хотя в "глазке" нетрудно и перепутать - фигуры у них были схожи. Девице было лет двадцать пять - двадцать семь. одета в мини-юбку и глухую кожаную куртку, застегивающуюся под подбородком. Непонятно было, как она дошла досюда - на таких толстенных и высоченных платформах далеко не уйдешь. Она была рыжая и наглая.
- Вас! - прикрикнула она, ставя ногу на порог так, чтобы Валдаев не закрыл дверь.
- Я вас не знаю.
Тут она вцепилась ему в рукав.
- Зато я тебя знаю.
- Вы кто?
- Я подруга Эллы...
- Тогда... - он сглотнул комок в горле. - Тогда проходите...
Он отступил, пропуская ее в прихожую.
Она прошла туда, прислонилась спиной к стене, скрестила руки на груди и оценивающе, с ног до головы оглядела его. Ему было неприятно от этого взора. Так осматривают вырезку в мясном магазине.
- Извините, как вас зовут? - спросил Валдаев.
- Роза, - презрительно кинула девица.
Валдаев попытался вспомнить, где он слышал это имя... Все правильно, слышал он его от Эллы. Это та самая институтская подруга, которая затащила Эллу на недавнюю вечеринку.
- И что вам надо, Роза? - осведомился он.
- Она к тебе ушла. И ее нет нигде... Где она? - неожиданно девушка оттолкнула Валдаева и прошла в большую комнату. Потом в маленькую.
- Это обыск? - спросил он.
- Где Элла?! - взвизгнула Роза.
- В тумбочке!
Гостья кинула недоуменный взор в сторону тумбочки.
И наконец поняла, что это шутка.
- Она говорила, что ты псих.... Она пошла к тебе. Она говорила, что ты маньяк. Но еще говорила, что любила тебя... А ты... ты... Негодяй, какой негодяй! - Она ринулась к Валдаеву, размахнулась и залепила ему пощечину...
- Да вы что?! - он обхватил обожженную ударом щеку, - Что ты себе позволяешь?
- Она ведь тебя боялась, - девушка плюхнулась на диван. Злобно, как собака, у которой отобрали кость, уставилась на Валдаева. Ему подумалось, что она сейчас кинется на него и вопьется зубами в шею. Эдакий московский рыжеволосый оборотень...
- Ты... Ты убил ее! - крикнула она.
- Да вы что?
- Ты, поганый маньяк, - она огляделась и тут увидела газету со статьей о маньяке, вырывающем сердца. Он взяла газету и криво ухмыльнулась. - Ты, дерьмовый извращенец!
- Вон из квартиры! - крикнул он.
- Чего так глаза выпучил? Убьешь меня? Так же, как ее убьешь? Не выйдет! Ее рука нырнула в сумочку. И в ней блеснул... Ну ничего себе - она держала никелированный пистолет. - Пристрелю!
Валдаев съежился, видя, как она сняла предохранитель и как палец с черным лаком на ногте дернулся на спусковом крючке.
Он вздрогнул, ожидая грохота, вспышки, болезненного удара в грудь...
Ничего не произошло. Палец не довершил своего смертельного движения.
Впрочем, не смертельного. Он присмотрелся и понял, что пистолет не боевой, а газовый, с соответствующим стволом. И еще он увидел, что гостья бледна от ярости... И от испуга. Она боится его. И этот наглый напор от отчаяния.
- Уйдите, - устало произнес он.
- Маньяк, - она шмыгнула носом. Всхлипнула. Из глаз потекли темные ручейки смешанных с тушью слез. - Погаси маньяк.
- Ты просто не понимаешь, что говоришь.
- Просто так тебе это не пройдет, - пообещала она.
Вскочила. Ракетой пролетела мимо него. И с размаху захлопнула тяжелую дверь, так что едва не осыпалась штукатурка.
Он уселся в кресло. Сердце пулеметом барабанило в груди, как будто желало вырваться наружу. Он никак не мог нормализовать дыхание. Не мог прийти в себя. Абсурдность, полная невероятность этого визита. "Элла боялась тебя..." Так, кажется, сказала эта фурия. Элла боялась? Почему? Какие были основания у нее бояться его? "Ты... Ты убил ее!.." - стоял в ушах голос Розы. А потом он вспомнил последние слова - насчет того что просто так это не пройдет. Нужно было предпринять хоть какие-то меры предосторожности.
Он посмотрел на часы. Двенадцатый час. Взял со стола связку ключей. Натянул ботинки. Накинул куртку.
Выползать на ночную улицу ему не хотелось. Под окнами весело горланили "Мурку" алкаши. У "Черного бизона", как обычно, выстроились машины. Ночная улица была полна пугающих звуков и беззвучных угроз. Но выбираться надо было...
Он со вздохом распахнул дверь...
* * *
Сон был тяжелый. Валдаев опять наелся снотворного. И просыпаться ему не хотелось. Но он проснулся и с час лежал в кровати. Потом нехотя поднялся.
В двенадцать позвонили с работы.
- Тебя хочет видеть шеф, - сказал ответственный секретарь.
- Опять по материалу о Вуду?
- А я знаю?.. Я шефа еще таким не видел.
Валдаев понял, что на метро до работы не доберется- нет сил на толкучку. Поэтому поймал машину - раздолбанный "БМВ", видимо, подобранный на заброшенной немецкой свалке. И минут сорок выслушивал ругань пожилого, в черной кожаной куртке и кепке-лужковке водителя по поводу московских пробок, гибонов (так ныне прозвали гаишников), "козлов, которые вчера от горшка оторвались, а уже за руль лезут". Валдаеву оставалось вежливо поддакивать, но мысли его были далеко. Он мог только позавидовать незамысловатым заботам и расстройствам шофера.
Он поднялся на этаж, где располагалась редакция. В корреспондентской была Нонна. Она барабанила пальцами по клавиатуре, получалось у нее быстро, мастерски - она вообще все делала хорошо. На Валдаева она посмотрела с сочувствием.
- Что тут у нас на деревне? - спросил он.
- Сомин доел одну упаковку успокоительных. Я ему бегала за второй.
- А чего переживает?
- По-моему, из-за тебя.
- А что из-за меня?
- Не знаю. Изрыгает в твой адрес сдавленные проклятия. Что ты такое устроил?
- Я устроил? - возмутился Валдаев. - Ничего я не устраивал!
- Ладно. Это в конце концов не мое дело, - бросила она и вновь углубилась в работу.
Валдаев причесался перед треснутым зеркалом в углу комнаты. И вздрогнул, когда увидел, что трещина на две части рассекла его лицо и эти две части не совпадали. В этом было что-то жуткое и вещее.
- Черт-те что, - воскликнул он. - Нельзя держать в комнате разбитые зеркала.
- Я же с него энергетику вредную снимала, - кинула Нонна. - Не помнишь?
- Да помню я, - Валдаев поправил зеркало и снова посмотрел на себя.
Из зеркала глядело осунувшееся лицо, взор у этого человека был затравленный, и Валдаеву не хотелось думать, что его лицо принадлежало ему. Ему вдруг показалось, что на него смотрит совершенно чужой человек. Откуда-то из треснутого Зазеркалья.
Он оттянул ворот свитера и отправился в кабинет к главному редактору.
- Здравствуйте, - произнес он, перешагивая через порог.
- Валдаев, - прохрипел Сомин как-то обреченно.
- Что случилось-то? - озабоченно спросил Валдаев.
- Что случилось? - шеф покачал головой. - Что случилось, да? А ты не знаешь?
- Не знаю, - растерялся Валдаев. Таким замордованным он не видел главреда никогда. Тот смотрелся куда более жизнерадостно даже в ту пору, когда на газету одновременно "наехали" налоговая полиция, отдел по экономическим преступлениям и санэпидемслужба с одной целью - разделаться с изданием.
- Все, Валдаев. Расчет. Увольняю тебя по собственному желанию.
- Почему?
- Еще спрашивает.
- Николай Николаевич, мы столько проработали вместе. И вы без объяснений выкидываете меня за порог.
- И ты меня так подставил - Сомин обхватил голову руками. - Так подставил...
-Я?
- А что, забыл?
- Забыл...
- Издеваешься?.. Работаешь с человеком. Считаешь, что неплохо знаешь его. ан нет. У него двойное дно. Такая гнильца.
- Что вы такое говорите?! - воскликнул Валдаев и почувствовал, что в горле стоит комок от обиды. Обвинения были несправедливы. И, что еще хуже, они отлично укладывались в новую логику существования Валдаева, которая подразумевала именно отсутствие всякой логики. В театре абсурда начинался новый акт.
- Эх, Валдаев. Плохо вы кончите. Плохо, - вздохнул шеф, сразу как-то постарев. Он перешел на "вы", видимо демонстрируя, что теперь они уже в разных измерениях бытия. И отныне они никак не соотносятся друг с другом.