Эндрю Тейлор - Загадка Эдгара По

Я улыбнулся, словно обрадовался при виде рисунка, и попытался отдать его обратно Мэри-Энн. Но она защебетала, заворковала и жестами объяснила, что хочет оставить портрет у меня. Я сунул листок в карман пальто и распрощался. Мэри-Энн робко улыбнулась, еле заметно махнула рукой и снова нырнула в лохмотья, служившие ей постелью.

Иверсен в своем кресле все еще ждал меня у черного хода.

— Вот что я скажу, вы завоевали ее любовь, сударь. Мы редко слышали, чтобы Мэри-Энн была столь словоохотлива.

Я проигнорировал его попытку пошутить.

— Благодарю вас. Если вам больше нечего добавить, я, пожалуй, пойду.

— Раз уж мы все равно вышли во двор, то вам удобнее будет пройти здесь, — Иверсен указал на узкий проход за уборной — вонючий туннель, ведущий во чрево дома, а оттуда на улицу с другой стороны. — Если, конечно, не хотите узнать свою судьбу или же приворожить какую-то леди.

Я покачал головой, вошел в туннель и заторопился к суматохе улицы, окутанной туманом. Воздух стал особенно промозглым, очень сильно запахло гнилью. Огромная серая крыса пробежала по моей ноге. Я замахнулся тростью, но промазал и попал по стене. Мое сердце разрывалось от жалости к несчастной немой и от злости на Иверсена, который, по-видимому, играл роль ее сутенера.

Нападение застало меня врасплох.

Я прошел треть пути, когда какой-то парень выскочил буквально из ниоткуда справа от меня. Я ударился о противоположную стену и попытался стукнуть нападавшего тростью, но мне помешали узость прохода и тело соперника. За долю секунды я понял, что в туннель выходит боковая дверь дома, причем она расположена в нише, в которой достаточно места, чтобы спрятаться одному человеку.

Даже не одному, а двум. Второй нападавший кинулся на меня. Оба были в черном. Я извивался в руках первого. Лязг металла по кирпичной кладке. Чье-то горячее несвежее дыхание на моей щеке. Брань. И тут я услышал звук шагов, спешащих ко мне по грязи.

— Будьте вы прокляты! — проревел один из нападавших.

Меня с размаху стукнули по голове. От боли глаза заволокло туманом. Последнее, что я слышал, было: «Матерь Божья! Держи чертова дрозда!»

27

О том, что случилось дальше, я сохранил лишь смутные воспоминания. Я потерял сознание на несколько секунд, может дольше. Да и когда пришел в себя, то не был готов на подвиги. Только благодаря усилию ума мне удалось определить, что туман сгустился как никогда и меня почему-то наполовину несут, наполовину тащат сквозь толпу толкающихся людей.

Я ловил воздух ртом. Кто-то прокричал мне что-то прямо в ухо, и через минуту я понял, что меня заталкивают в экипаж. Я камнем рухнул на сиденье.

— Брюэр-стрит, — раздался чей-то голос рядом со мною.

— Он пьян, — отозвался второй голос.

— Нет. Всего лишь без сознания.

— Если его стошнит в экипаже…

Я услышал звон монет, затем голоса стихли. Через мгновение коляска пришла в движение. Мы ехали очень медленно. Я свернулся калачиком в углу, спрятав голову в ладонях. От тряски меня мутило, и на миг я решил, что опасениям кучера суждено оправдаться. Время перестало для меня существовать. От света болели глаза. Спутник не пытался заговорить со мною. Но если бы и попытался, то сомневаюсь, что я смог бы ему ответить.

Экипаж петлял по улицам, и постепенно я привык к покачиванию, оно стало источником скорее приятных ощущений, чем тревоги. Я открыл глаза и украдкой выглянул в окно. Сквозь туман вырисовывался легко узнаваемый силуэт собора Святой Анны с его сплющенной колокольней и раздутым шпилем. Сам факт узнавания встряхнул мой разум, запустив некий скрытый механизм, и я начал соображать быстрее.

Что, черт возьми, я делаю в этом экипаже? Меня похитили? Я пытался изо всех сил, но так и не смог вспомнить, что же произошло после того, как мистер Иверсен наблюдал за мною, пока я рылся в вещах мистера По перед тем, как меня запихали в коляску. Я медленно повернул голову, но от движения боль усилилась.

— Ага, — сказал Салютейшн Хармвелл. — Румянец снова вернулся на ваше лицо, мистер Шилд. Это хороший знак.

— Мистер… мистер Хармвелл… Я не понимаю.

— Вы ничего не помните?

— Нет, по-видимому, у меня провал в памяти. — Но тут загадочная пустота в моей голове изрыгнула кусок информации. — Дрозд.

— Что, простите?

— Я помню, как кто-то — но, черт побери, я не помню, ни кого, ни когда, ни зачем, мне кажется, какой-то ирландец что-то говорил о дрозде. Насколько я понимаю, в Сент-Джайлс это слово используется…

— Для обозначения чернокожего?

— Именно. Прошу вас, мистер Хармвелл, просветите меня, как я попал сюда?

— Я случайно оказался на Куин-стрит и услышал звуки борьбы. Заглянул в проход и увидел, что вы деретесь с двумя головорезами. Ну, сначала я вас, разумеется, не признал, просто понял, что они грабят и избивают какого-то беднягу. Я свалил одного с ног, а второй убежал прочь, и я решил, что будет разумнее покинуть этот район как можно быстрее.

Я посмотрел на его руку и увидел, что костяшки сильно разбиты.

— Премного благодарен вам, сэр, — я потер голову в том месте, где уже наливалась шишка. — Я не знаю, что и делал бы, если бы вы не оказались рядом.

— Боюсь, вы потеряли шляпу. Думаю, она смягчила удар, иначе сейчас вы пребывали бы в более плачевном состоянии. Полагаю, у вас еще и трость была, но она тоже куда-то делась.

Я кивнул. На самом деле я не заметил отсутствия ни шляпы, ни трости. Я сдержался и не стал ничего говорить по поводу того, сколь удивительным считаю совпадение, что Хармвелл прогуливался неподалеку. Тот факт, что данное совпадение сыграло мне на руку, не имел значения.

— Кошелек-то еще при вас?

Я сунул руку в карман.

— Да.

— Уже кое-что.

Я знал одно — мне нужно проявлять осторожность, хоть и не понимал, почему, и медленно сказал:

— Возможно, я шел по улице, когда они затащили меня в проход, чтобы ограбить.

— Маловероятно, — ответил Хармвелл. — Думаю, я бы вас увидел, несмотря на туман. Скорее всего, вы вошли с другой стороны или же вышли из одного из домов.

Коляска ехала на запад, пробираясь через шумные улицы Сохо. Наконец мы добрались до Брюэр-стрит. Хармвелл велел кучеру подъехать к дому на северной стороне улицы, практически на углу с Грейт-Пултни. Я попытался заплатить за проезд, но Хармвелл отмахнулся.

Стоило мне встать, как вернулось головокружение. Хармвелл помог мне выйти из экипажа и позволил опереться на свою руку, пока мы шагали к дому. Слуга в потрепанной ливрее с каменным лицом проводил нас наверх. Оказалось, мистер Ноак занимает весь второй этаж. В передней части его апартаментов располагалась гостиная, где Хармвелл усадил меня на диван перед камином и велел слуге принести бокал бренди, а сам пошел за хозяином. Когда они с мистером Ноаком вернулись, я уже выпил половину бренди и более или менее пришел в себя, но все же не помнил, что же произошло между тем, когда я находился в комнате мистера По на Куин-стрит, и тем, как Хармвелл затаскивал меня в экипаж.

«Держи чертова дрозда?»

Когда я вспомнил этот грубый голос, то передо мною, выскользнув из глубин памяти, возник другой образ — маленькое существо, почти дитя, сжимающее мою руку и покрывающее ее поцелуями. Воспоминание было настолько четким, что я даже увидел вшей, копошащихся в редких рыжих волосах.

Когда мистер Ноак вошел в комнату, я вскочил на ноги и обнаружил, что не могу стоять без посторонней помощи. Ноак подал мне руку и спросил, как я себя чувствую. Я, запинаясь, промычал несколько слов благодарности Хармвеллу за спасение моей жизни и мистеру Ноаку за гостеприимство.

— Хармвелл всего лишь исполнял свой христианский долг, — сказал мистер Ноак по-американски резко. — Это счастливая случайность, что он оказался поблизости.

— Действительно, — согласился я.

— Прошу вас, садитесь, — Ноак устроился в кресле с другой стороны камина. — Во время нашей последней встречи, мистер Шилд, мы спорили о ценности изучения творчества Овидия. Я не слишком хорошо знаю Лондон, но насколько я понял со слов своего секретаря, он встретил вас в той части города, где нечасто гуляют учителя.

— Мистер Карсуолл отправил меня с одним поручением.

— Мистер Карсуолл? Да, недавно я имел удовольствие видеться с ним, хоть и по печальному поводу, — он внимательно посмотрел на меня. — Простите мое любопытство, но я считал, что вы служите в школе в пригороде Лондона.

— Так и есть, сэр, но в настоящее время я живу в особняке мистера Карсуолла на Маргарет-стрит и даю уроки Чарльзу Франту.

Губы Ноака сжались.

— Нужно поаплодировать мистеру Карсуоллу за проявленное благородство, ведь он приютил миссис Франт и ее осиротевшего сына.

Он замолчал и, казалось, погрузился в мрачные раздумья. Время шло. Мои мысли тоже нельзя было назвать радостными. Миссис Франт не нуждалась бы в благородстве Карсуолла, если бы я не засвидетельствовал подпись Джорджа Уэйвенху перед его кончиной.