Марина Серова - Искры из глаз

Ольга смотрела на все это широко раскрытыми глазами. Когда я повернулась к ней, она наконец узнала меня.

— Вы! Как вы здесь оказались?

— Ехала мимо. Вижу — люди дерутся. И подумала, что требуется моя помощь.

— Но все-таки как вы оказались здесь?

— Ольга, успокойтесь. Вы хотите домой?

Она снова залилась слезами.

— Хочу. Но с этим подонком не поеду.

— Этого и не потребуется, — сказала я. — У меня тоже есть машина.

Роман все еще лежал на земле, но уже принялся громко стонать.

— Мы бросим его на дороге? Вы так сильно его ударили… — шмыгнула носом Ольга. — Ему, наверное, очень больно.

— Ничего страшного. Через пару минут он придет в себя, — заметила я, уводя девушку к своей машине.

Мы сели в «Фольксваген», я запустила двигатель и вырулила с обочины.

— Если хотите, я сообщу милиции о том, что он застрял по дороге. Хотя зачем ему милиция? Пусть о нем позаботится дядя Вова, — усмехнулась я и сразу почувствовала на себе пристальный взгляд попутчицы.

— Откуда вы знаете о дяде Вове? — с изумлением спросила Ольга.

Надо же, случайно вырвалось. Язык мой — враг мой.

— Я о нем знаю совсем немного. Лучше расскажите о себе.

Ольга молчала. А затем произнесла:

— Сегодня самый несчастливый день в моей жизни.

— Почему? — спросила я.

— День не заладился с самого начала. Утром я пролила кофе на свой любимый костюм. По дороге на работу сломался каблук. На работе у меня постоянно не сходились цифры в отчетах. Потом появились вы.

— По-моему, с моим появлением ваши неприятности закончились. Разве я не права? — спросила я.

— Да я не то имела в виду. Просто у меня еще больше испортилось настроение. Одно к одному. Потом поссорилась с женихом. Вы знаете, я уже была замужем. Недолго. Мой бывший муж оказался подонком. Роман, собственно, тоже подонок, сущность которого я распознала только сегодня. Мой первый муж пил и оскорблял меня. Роман не пьет, но тоже начал обижать меня. У него есть родной брат, Федором зовут. Так тот еще хуже. Противный, лысый, передних зубов нет, голова вся в шрамах.

— Из-за чего вы поссорились? — спросила я.

— Я не поддалась на его уговоры, а он сорвался и стал бить меня. Мерзавец. Я сегодня даже фотоаппарат взяла с собой, подумала: едем на природу, сделаем пару снимков. Теперь жалею об этом, как об огромной глупости.

— Не переживайте больше, — сказала я. — Забудьте об этом человеке, он не стоит воспоминаний.

— Легко сказать. Я рассчитывала создать новую семью. Одинокой женщине очень трудно в этом мире.

— Это точно, — согласилась я. — Не возражаете, если я отвезу вас домой? Вы где живете?

Признаваться в том, что знаю адрес Ольги, я не стала.

— На улице Садовой, но я бы не хотела вас затруднять…

— Никаких проблем, нам почти по пути. К тому же моя машина довольно экономична, много бензина не кушает.

— Если так, то возражать не буду. Но с одним условием…

— Слушаю внимательно.

— Мы поднимемся ко мне и попьем кофе.

— Кофе на ночь?

— Я в любом случае не усну. Буду переживать случившееся. Поистине сегодня был неудачный день.

— А что у вас за фотоаппарат? Мне просто интересно.

— Обыкновенная мыльница «Cannon».

— Хороший?

— Мне нравится.

Глава 11

Вот так за разговорчиком мы приехали на улицу Садовую уже в одиннадцать часов ночи. Я оставила машину во дворе дома сто тридцать пять почти на том же самом месте, где останавливалась вечером.

— Пошли, я приглашаю, — сказала Ольга.

— Минутку, только запру дверцы машины.

Скворцова подождала, пока я превращу автомобиль в крепость на колесах, и мы стали подниматься.

Возле двери шестьдесят первой квартиры Ольга полезла в сумочку за ключами, но я ее остановила.

— Погоди-ка…

— Что случилось?

— Дверь приоткрыта, видишь?

Зазор между коробкой и дверным полотном составлял буквально один сантиметр. Не слишком много, но я его заметила.

— Что это значит? — перепугалась Ольга.

— Это значит, что плохой день не кончился. Но все меняется к лучшему, потому что с тобой Евгения Охотникова. Не ходи за мной, останься за пределами квартиры.

— Где? — спросила белая от ужаса Скворцова.

— Да здесь же! Больше негде. Хочешь, зайди к соседям, если с ними хорошие отношения.

— Нет. Лучше я подожду здесь.

— Как скажешь. Твоя дверь не скрипит?

— Не замечала.

— Быстро. Расположение комнат. Квартира двухкомнатная?

— Да. Коридор, прямо кухня, налево жилая комната, справа спальня и санузлы. Вернее, санузлы, а потом спальня.

— Достаточно. Где хранятся ценные вещи? В жилой комнате?

— Нет, в спальне. В ящике двустворчатого шифоньера на ножках.

— Будь готова, я могу позвать тебя.

— Но…

— Бояться не надо, драться с ворюгами тебе не придется. Это я возьму на себя.

— Слава богу.

Я осторожно приоткрыла дверь — она, к счастью, не скрипнула — и проскользнула в темный коридор, стараясь ступать неслышно. Я встала в дверном проеме, где было нечто вроде ниши согласно задумке проектировщика. Два шага вперед, и я окажусь в самом коридоре, из которого сразу три пути — в жилую комнату, в кухню и в спальню.

Выглянув из-за угла, я осмотрелась и увидела справа слабый свет. Кто-то орудовал в спальне с фонариком.

Тут, главное, сработать так, чтобы наказание для подонка было полностью доказанным, то есть неотвратимым. Милиция ловит гадов, а суды отпускают. Я же этого не позволю. Сегодня в тарасовской тюрьме появится еще один квартирант.

Я переметнулась на противоположную сторону, туда, где чернел проход на кухню. Там же был вмонтирован шкаф-купе, я затаилась как раз рядом с ним.

Глаза постепенно стали привыкать к темноте. С улицы в квартиру проникал слабый свет. Об этом позаботились луна, звезды и уличные фонари.

Шуршание стихло. Я услышала шаги: кто-то направлялся к выходу. То есть сейчас должен пройти мимо меня. Ладно, сейчас мы с ним познакомимся.

Темная фигура — лица не видно — вырулила из спальни и направилась к дверям. Даже в темноте я заметила в его руках белый бумажный пакет. Человек остановился у выхода и стал прислушиваться, нет ли движения за пределами квартиры.

И тут я набросилась на него сзади, обхватив его как следует и стиснув руки, чтобы тот не бросил пакет на пол.

Человек начал сопротивляться, пытаясь вырваться, а я крикнула:

— Оля! Входи!

Распахнулась дверь. В дверном проеме показалась фигура хозяйки квартиры.

— Я здесь.

— Включай свет!

Человек все еще пытался вырваться.

Зажегся свет в коридоре.

— О, господи! — вскрикнула Скворцова.

Человек был в маске. Он вертел своей головой, обтянутой шерстяным чулком, и по-прежнему изо всех сил старался высвободиться.

— Быстро доставай свой фотоаппарат! Но сначала сними с него маску.

— Как снять?!

— Подойди и сдерни!

— Я не могу…

— Делай что тебе говорят! Быстро!

Ольга сделала неуверенный шаг в сторону вора, но тот зарычал на нее, и девушка тут же отпрыгнула назад.

— Я не могу… — повторила она растерянно и жалобно.

— Ладно, доставай свой фотоаппарат.

Человек в моих руках стал выкручиваться еще сильнее. Он был далеко не здоровяк, даже, наоборот, тщедушненький, но слишком явно хотел вырваться на свободу. Не позволю.

Ольга слишком долго, на мой взгляд, копалась в своей сумочке. Наконец достала фотоаппарат, сняла с него черный болоньевый мешочек, открыла объектив и поднесла мыльницу к глазам, чтобы сделать снимок.

Однако фотографировать маску глупо. Нам нужно лицо вора, а не чулок на его голове.

Я наклонила голову вниз, ухватила край маски зубами и принялась рывками стаскивать ее с головы вора. Маска не поддавалась. Этот придурок к тому же начал вертеть головой с угрозой выкорчевать мои передние зубы.

В конце концов я преодолела сопротивление, изловчилась… последнее усилие — и сдернула-таки маску с головы вора.

Полыхнула вспышка, снимок был сделан. Я распустила захват. Сначала на пол упал пакет, вор хотел отделаться в первую очередь от него. Мол, ничего у меня в руках не было, стану я себе срок накручивать. Однако фотографический снимок поставит все на свои места, это будет улика. Вот почему я хотела, чтобы украденные вещи оставались при нем. Но когда воришка хотел вырваться и убежать из квартиры, я подсекла его ноги и аккуратно уронила на пол, где тому пришлось распластаться лицом вниз.

— Лежи смирно, не то я тебе не позавидую, — пришлось пригрозить мне.

Затем я обыскала парня и нашла в заднем кармане черных джинсов воровской нож.

Ольга стояла, застыв как мумия, с фотоаппаратом в руках.

— Можно убрать камеру, — сказала я. — Другого снимка не понадобится.