Наталья Борохова - Адвокат на час
Антонина молчала.
– Не видишь много общих черт? Богатые родители невесты, ее совсем не юный возраст, малопривлекательная внешность (взгляни на ее фотографию). Итак, свадьба, несчастный случай, богатое наследство. Хочешь повторить ее судьбу?
Антонина взглянула в глаза матери.
– Я не могу больше встречаться с этим человеком. Но будет лучше, если я сообщу ему об этом сама, – твердо заявила она.
– Как хочешь, – Дворецкая пожала плечами. – Хотя, мне кажется, он не стоит такой чести.
Она смотрела, как уходит ее дочь. Ни ее опущенные плечи, ни безвольно повисшие руки не вызывали у нее жалости. Дочь всегда была такой, бесхарактерной и слабой…
Настя столкнулась с Антониной в дверях. Ей показалось, что на глазах женщины блестели слезы. Но та устремилась прочь, даже не удостоив девушку и взглядом.
– В целом я довольна, – сказала Насте Дворецкая, убирая папку с бумагами в дальний ящик стола. – Запросы ты подготовила правильно, ответы получила своевременно.
– Надеюсь, вам пригодились полученные сведения.
– Вполне, – кивнула головой Вероника. – Могу сказать теперь определенно: одним непорядочным человеком станет меньше. Моя дочь это заслуживает. Не так ли?
Марк казался непривычно грустным. Он не смеялся, не шутил, просто смотрел на нее своими бесподобно голубыми глазами, а у нее от этого взгляда шел холодок, добираясь до самого сердца.
«Это наша последняя встреча, – думала она. – Сейчас я расскажу ему все, что успела о нем узнать. На этом наши отношения закончатся».
– Тоня, – тихо произнес он. – Мне нужно сказать тебе что-то очень важное.
«Что может быть важнее того, что мне передала мать? – грустно думала она. – Пусть весь мир летит в тартарары. Мне нет до этого никакого дела».
– Тоня, – повторил он. – Мы не сможем с тобой встречаться. Дело в том, что я сотворил ужасную глупость, не рассказав тебе все с самого начала. А теперь, когда наши отношения зашли слишком далеко, я не уверен, что ты сможешь меня простить.
– Простить? – переспросила она. – За что я должна тебя простить?
– Понимаешь, милая, – начал он, с трудом подбирая слова. – Я ведь уже был женат. Да-да, я был женат на чудесной женщине, которую любил всем сердцем. Случилось так, что она погибла в наш медовый месяц. Это было ужасно. – Его плечи вздрогнули. – Я метался по нашей квартире, как раненый зверь. Только малодушие спасло меня от самоубийства. Лишить себя жизни я не мог, был слишком слаб для этого. Поэтому я продолжал жить, день за днем, переживая эту трагедию вновь и вновь. «Вот прошла неделя после ее смерти», – говорил я себе. «А вот минул месяц». Боль становилась послушной, не такой острой. Но я все же не мог встречаться с нашими общими друзьями, бывать в местах, где когда-то мы были вдвоем, брать в руки ее вещи.
Но однажды в одном из салонов красоты я встретил тебя. В первый момент мне показалось, что у меня что-то произошло с головой и время двинулось вспять. На меня опять смотрела она . Я не мог поверить своим глазам. Каюсь, я был очень эгоистичен, начав встречаться с тобой только потому, что ты напоминала мне ее . Я снова переживал наше знакомство и благодарил судьбу за уникальный шанс, дарованный мне, еще раз пережить любовь. Но время шло, и я начал понимать, что образ той женщины стал вытесняться из моего сознания тобой. Закрыв глаза, я уже видел твое лицо, прикасался к твоим волосам, шептал твое имя. И вот тогда я понял, что не могу без тебя. Я предложил тебе руку и сердце, а когда ты приняла мое предложение, был без ума от радости. Но радость обладания тобой всегда смешивалась с горечью моего обмана. Я боялся признаться тебе о своей прошлой жизни. Я думал, что ты разлюбишь меня. Ведь так оно и случилось, верно? Ты ведь не сможешь любить меня так, как раньше?
У Антонины перехватило дыхание. Она не могла вымолвить и слова, только гладила и гладила его белокурые волосы. Внутри ее росло и ширилось огромное счастье, оно заполнило ее всю без остатка. Ощущение было таким острым, что хотелось кричать.
– Ну, что ты, милый, – тихонько сказала она. – Я люблю тебя, как и прежде. Теперь все у нас будет хорошо.
– Правда? Правда? – спрашивал он, как ребенок, цепляясь за нее.
– Конечно. Иначе и быть не может…
– Господи, как можно быть такой дурой! – кричала Дворецкая. – Ты поверила ему?
– Конечно, мама, – лепетала Тоня. – Посуди сама, все сходится. Я просто напомнила ему первую жену. Он признался, что поначалу просто использовал меня, а потом увлекся всерьез.
– Да он по-прежнему использует тебя. Я предупреждала тебя, как опасен этот тип. Смотри, он опять обвел тебя вокруг пальца.
– Ничего подобного, мама. Он опередил меня и рассказал мне о своей семейной драме первым. Мне даже не пришлось вызывать его на разговор.
– У него просто звериное чутье, – заключила Дворецкая. – Он специально подстроил все так, чтобы ты ему поверила.
– И я ему поверила, мама, – тихо проговорила Антонина.
– Ну, что же. Если наш мальчик выдержал с честью первое испытание, подготовь ему еще одно. Скажи, что я лишила тебя наследства. Посмотрим, насколько красноречив он будет в этот раз.
Антонина во все глаза смотрела на мать. Похоже, та вовсе не была расположена шутить.
– Ну, что стоишь? Ступай! – прикрикнула Дворецкая. – Да, и имей в виду, я не делаю долгой паузы между словом и делом.
«Я ненавижу тебя, – шептал внутренний голос дочери. – Ты умрешь медленно, осознав, сколько зла успела причинить людям. Клянусь, мне трудно будет выжать из своих глаз даже слезинку».
Но Дворецкой за шелестом страниц был не слышен протяжный вой чужой души. Она погрузилась в море отчетов и цифр. Просматривая деловые бумаги, она уже забыла о разговоре с дочерью. Та же вышла из кабинета на цыпочках, тихонько притворив за собой дверь. Вероника не выносила лишнего шума…
Элеонора оглядела украдкой приемную. Там было пусто. Значит, секретарша уже ушла домой. В другой раз Дворецкая бы не преминула устроить ей хорошую выволочку на следующий день, напомнив о необходимости завершения целого ряда спешных проектов. Но сегодня это было неважно. Если придет шантажистка, то общаться с ней будет куда проще, зная, что с обратной стороны двери их никто не подслушивает в замочную скважину.
Элеонора подготовила деньги, даже положила их в конверт. Это были ее небольшие личные сбережения, которые она втайне от мужа хранила в коробке из-под обуви, так просто, на черный день. Судя по всему, такой день в ее жизни настал. И теперь, оставшись одна в своем кабинете, она пыталась привести в порядок мысли.
Элеонора по праву считала себя женщиной здравомыслящей и не склонной излишне доверять окружающим. Может, она поторопилась признать в нежданной посетительнице свою дочь? Конечно, она была обескуражена в ту их первую встречу, можно сказать, застигнута врасплох. У кого угодно на ее месте мог помутиться разум от подобных заявлений. Стоп! А может, это обыкновенная самозванка? Внешне Танюша могла быть дочерью кого угодно. Прямого сходства с Элеонорой не было и в помине: никакого тебе материнского шика и блеска! Просто серая мышь, выкрашенная хной. Но, с другой стороны, нахалка так уверенно оперировала сведениями, которые, по мнению Дворецкой, были абсолютной тайной: название города и год рождения ребенка, имена приемной матери и акушерки. Кроме того, девица, ничуть не смущаясь, предложила ей провести генетическую экспертизу, словно заранее была уверена в ее результате. Может, она блефует? Дворецкая горько вздохнула. К сожалению, все ее логические умозаключения не имели никакой ценности. Если даже чертова девчонка и водит ее за нос, Элеоноре вряд ли станет от этого легче. Тех сведений, которыми располагает Танюша, с лихвой хватит для того, чтобы ее уничтожить. «Добрая бабушка» Вероника не будет вдаваться в подробности дела об установлении материнства. Она не простит дочери скандала и вычеркнет ее из своей жизни так же легко, как и новоприобретенную внучку. Дворецкая никогда не была сентиментальной.
Итак, вариантов остается немного. Платить или не платить, вот в чем вопрос! Конечно, по многочисленным примерам из газет и кино Элеонора понимала, что шантаж должен быть пресечен немедленно и хладнокровно. Если она будет поступать так же, как в первую их встречу, девица может понять, что нашла отличный источник доходов. Месяц за месяцем, год за годом она будет тянуть из нее деньги, угрожая, что придаст огласке историю своего рождения. Элеонора знала, что пробовать откупиться от шантажиста – это утопия. Каждая выданная в грязные руки сумма – это только маленькая передышка в череде все новых и новых требований. Но в отличие от большинства действительно безнадежных случаев в ее деле не все так плохо, как могло бы показаться на первый взгляд. Сведения, которыми обладала дрянная девица, имели разрушительную силу, но были актуальны только при общении с Вероникой. Дворецкая обещала лишить дочь наследства, если станет известен еще хоть один позорящий ее репутацию случай. Но мать находилась уже в преклонном возрасте. Стало быть, после ее смерти эта давняя история ни у кого интереса не вызовет. Таким образом, если маленько потянуть время, можно эту проблему решить раз и навсегда.
