Марина Серова - Подкова для летучей мыши

– «Его», в смысле Хромова?

– Само собой. А то чья же? Ну вот. А те, значит, – его, его, мол, даже не сомневайся. Но покупатель, тот тоже на понтах сделать себя не дает, а говорит, для верности нужно, дескать, икону Борзому какому-то показать. Дескать, если Борзой подтвердит, тогда, значит, уже окончательно, тогда и рассчитываться можно. Ну вот. Тут все согласились, что, дескать, да, Борзой – человек надежный, ему доверять можно. А они там, сама понимаешь, не перед пустым столом сидели, тоже и закуска, и выпивка… все, как полагается. Ну, говорят, раз такое дело, так удачно мы все тут друг с дружкой договорились, надо это вспрыснуть. Ну, вспрыснули, а Семен Семеныч этот, покупатель-то, он и говорит…

– Семен Семеныч?

– Ну да. Так его там называли, Колька говорил. Он хорошо запомнил… на свою голову. Ну ладно, это… ладно. Вот, выпили они, значит, а покупатель-то и говорит – у меня еще один повод есть, который нужно обмыть. И рассказывает, что на днях у него намечается еще одна очень выгодная сделка. Кое-кто из администрации – это Колька прямо так даже выделил, дескать, так и говорил все время «кое-кто». Ну вот. Этот кое-кто провернул какую-то там не слабую аферу с домами. Они по государственной программе были выделены кому-то там… не знаю… то ли ветеранам, то ли инвалидам. А те, как водится, прав своих не знают, ну и сидят, ушами хлопают. Кто пошустрее оказался – быстренько на себя эти дома оформил, и тут уж все – не придерешься. А остальные, пока чесались, их подарки другим ушли. Ну вот, этот Семен Семеныч и говорит, что этот «кто-то» ему тоже предложил домик. Ну, то есть дело, разумеется, левое, такое оформление – незаконное, не по праву, поэтому, как только документы будут готовы, дом нужно поскорее продать. Ну и вот, этот Семен Семеныч говорит, что уж и покупателя нашел, на днях сделка состоится. И, значит, снова тут они на радостях выпили, а Колька за дверью стоит – на ус мотает. Ну, потом слышит, его собираются звать, – быстренько снова в другую комнату перебежал, да и уселся на диван, как ни в чем не бывало. Ну, позвали его, значит, велели, чтобы показал икону, посмотрели… Сказали, что вещь хорошая, но нужно, чтобы еще посмотрел эксперт. Дескать, подлинник или подделка. Плешивый сказал, что вот – при свидетелях берет вещь и кладет в сейф, чтоб без обмана. И, дескать, через день-два все будет ясно.

– А про цену ему ничего не говорили?

– Про цену – нет. Да и как скажут, если не определились, подделка или подлинник?

– Ну… в общем, да. Логично.

– Ну вот. А потом Плешивый вызвал его, говорит, икону твою купили и долг я тебе прощаю.

– А денег совсем не дал?

– Тысячу рублей. Это, говорит, тебе – от меня. Бонус. Ну, он тысячу взял да давай нам с Ванькой звонить – пируем, мол. Ну вот. И, значит, выпил и все это рассказал. Да еще петушится, орет на весь базар. Пускай, говорит, только спросят меня о чем. Я всю их подноготную ментам выложу. Этот «кое-кто» из администрации – это, говорит, бритому ежу понятно, кто это.

– То есть он решил, что это Хромов?

– А кто же еще-то?! Если сам же покупатель этот с самого начала признался, что с ним знаком. Ты слушала, чего я тебе рассказывал-то?

– Слушала.

– Ну вот. Он ведь сам сказал, что, дескать, если его икона, тогда возьму. «Его» – понимаешь? А кого «его», это уж известно.

– Слушай, Дима… А ты следователям это рассказывал?

– Да что я, дурак, что ли!

– В смысле?

– Да в прямом смысле. Я следом за Колькой пока не собираюсь.

– А почему ты решил…

– А по кочану. Орал, орал тут на весь базар… Ну и доорался. Вечером в тот день мать его ему звонила, схоронись, говорит, куда-нибудь, не высовывайся. Дело, мол, открылось, тебя ищут, меня увольняют. Куда там! Только куражу прибавила. Дураку… Пускай, говорит, ищут, я и прятаться не буду. Завтра, говорит, еще в таверне праздник устрою. Это там кафешка какая-то, недалеко от общаги. Там они часто тусовались, Колька да эти, с кем играл он.

– А ты знал их?

– Не-а. Я в это не суюсь. Своих проблем хватает. Так только, имена слышал – Гришка и Серый. А сам – нет, не знал. Но, думаю, и там он языком-то своим дурацким наговорил чего не надо.

– Это с чего ты решил?

– А с того… Приходил тут один в тот день… искал его.

– Колю?

– Ну да. Вечером он, значит, наорался тут да ушел. Сказал, что завтра пойдет в таверну. А назавтра, где-то так после обеда, – я вот тоже, как сейчас, один был, с дедом только. Ну и слышу – стучат. Открываю, смотрю – мужик какой-то…

– Молодой?

– Да нет… нет. Старше меня, точно. А так, не знаю, не смогу сказать, сколько лет. Но сбитый такой, подкачанный. Морда вся в веснушках, и волосы рыжие, противные… А вот, говорит, такого-то и такого-то Николая как мне найти? Мы, говорит, с ним старинные друзья, очень хочется повидаться. А какие там друзья… Я Кольку сто лет знаю, не было у него таких друзей.

– И что сказал? Рыжему-то?

– А что ему говорить? Он здоровый, как мамонт, прихлопнет – только мокрое место останется. Сказал, что не знаю, где сейчас Колька, может, на работе…

– А он работал?

– Да как тебе сказать… Ходил там… в одно место. ЖКУ это, которое общагу обслуживает, там мужик, Михалыч, мастером у них. Ну, Ванька знаком с ним… через кого-то. Попросил, приняли Кольку. Только, наверное, не больно радовались.

– А что? На работе не горел?

– Не-а. Не то что не горел, я думаю, и не бывал. Так, приходил иногда… отметиться.

– И ты туда, значит, рыжего и отправил?

– Ну да. А чего мне, адрес, что ли, Колькин нужно было дать?

– Да нет, конечно. Только почему ты полиции-то обо всем этом не рассказал? Глядишь, давно бы уже нашли этого рыжего. Может, он и есть убийца?

– Ну да. Или они бы его нашли, или он бы меня… нашел. Не-ет… это уж… я следом за Колькой не хочу.

Дима вылил в свой стакан остатки портвейна и залпом выпил.

– А что, лучше, что ли, вот так теперь всю жизнь сидеть и бояться? – попыталась я надавить на его сознательность.

– А чего мне бояться? Ничего не видел, ничего не знаю. Рыжий Кольку, чай, не только у меня искал. Вот, в ЖКУ, например. Там пускай и рассказывают. А я тут ни при чем. Я вот, может, и тебе-то зря рассказал…

Осоловевшими, мутными глазами Дима смотрел очень сердито и, кажется, действительно уже жалел о своей неуместной откровенности.

– Ну, я-то что… – поспешила успокоить его я. – Я ведь лицо неофициальное. Говорю же, никто всерьез не воспринимает. Знал бы ты, каких трудов стоило напроситься на это расследование. Еле-еле добилась, чтобы разрешили. Так-то практика у нас, конечно, есть, но там все… ненастоящее какое-то. К серьезным делам не подпускают, дают только бумажки переписывать. Тренируйтесь, говорят.

– Да-а… везде свое, – протянул снова пришедший в миролюбивое настроение Дима.

Напоенного и накормленного, его начинало клонить ко сну, и я поняла, что визит нужно постепенно сворачивать.

– Что ж, спасибо тебе, что поговорил со мной, – укладывая в сумочку пустой пакет, сказала я. – Приятно было познакомиться.

– Мне тоже.

Кажется, впервые за все время этого знакомства Дима посмотрел на меня как на женщину, и в глазах его что-то блеснуло. Но мимолетных увлечений на сегодняшний день с меня было достаточно.

Информация, полученная благодаря вовремя появившейся на сцене бутылке портвейна, круто разворачивала весь процесс расследования. Все новые данные необходимо было проанализировать и осмыслить, разработать на основе этого анализа новую стратегию действий, а между тем я еще не разговаривала с таким важным свидетелем, как Иван, и не бывала на месте работы Коли, которое, оказывается, у него все-таки имелось.

Интересно, знает ли Мельников про ЖКУ?

– Слушай, а как ты думаешь, Иван захочет говорить со мной? – на правах старой подруги доверительно спросила я Диму.

– Почему не захочет? – продолжая с интересом меня оглядывать, медленно произнес он. – Только его нет сейчас. Он после шести приходит… с работы.

Блеск в его глазах постепенно гас, и мой собеседник все глубже погружался в пучины бессознательности.

– Ну ладно. Тогда заеду к нему после шести. Может, тоже что-нибудь интересное расскажет. А сейчас побегу. Нужно еще девчонкам к празднику что-нибудь купить… Этот-то комплект мы с тобой прикончили.

Под радостное «гы-гы-гы» я выпорхнула из квартиры и села за руль.

В отличие от Димы, добросовестно осушавшего каждую новую порцию портвейна, заботливо подливаемую мной, сама я сделала только несколько глотков, так что никакого помутнения в голове не ощущала. Смело надавив на педаль газа, я выехала с улицы Солнечной и направилась в город, к уже знакомому мне общежитию, с тем чтобы отыскать пока еще не знакомое мне ЖКУ.

Рассудив логически, я решила, что, если это общежитие этим ЖКУ обслуживается, значит, находиться они должны друг от друга неподалеку. Следовательно, хотя точный адрес мне не известен, но, прибыв на место, я имею все шансы узнать его, используя правило «язык до Киева доведет».